Витя кивнул головой и побежал вприпрыжку, стараясь поймать платком пролетавшую бабочку. Как будто Витя получил самые обычные указания, а ведь, в сущности, Владимир Викторович доверил ему весь городок.
Евгений Иванович поколебался немного, потом решительно встал.
— Ну, раз у вас Панкин за начальника городка, пойдемте в правление колхоза. — По дороге он спросил Владимира Викторовича: — Объясните мне, пожалуйста, как вы тут наладили дисциплину? И почему ребята самостоятельно распоряжаются?
И тогда Владимир Викторович самым подробным образом рассказал о наших четырех законах.
— Да неужели это так? — несколько раз переспрашивал Евгений Иванович. — Неужели всем все можно? И ребята не пользуются своими правами, потому что, когда не запрещают, не интересно не слушаться.
— Не только поэтому, — ответил Владимир Викторович. — Скоро в нашей стране нигде не останется запретительных надписей: «Не сорить», «Не шуметь», «Не курить», — и, однако, никто даже нечаянно не будет нарушать порядок в общественных местах и портить народное добро. Надо уже привыкать к этому. Наши ребята действительно не шумят на тихом часе и укладываются спать за две минуты. Конечно, у нас всем все можно, но надо уметь разумно пользоваться этим «можно».
Алевтина Алексеевна поправила свои пышные светлые кудри и мечтательно сказала:
— Скоро настанет такое время, когда не только в нашем городке, а везде и всюду — в школах, на улицах и у себя дома, на фабриках, на заводах — всем, всем — и ребятам и взрослым — будет ВСЕ МОЖНО.
Мы замолчали. И, шагая дальше по асфальтовому шоссе, каждый из нас думал про себя об этом прекрасном будущем.
— А почему же вы весной о ваших четырех законах мне ничего не доложили? — неожиданно спросил Евгений Иванович начальника городка.
— Откровенно говоря, — ответил тот, — боялся, что запретите.
— Весьма вероятно, что запретил бы, — признался Евгений Иванович и повернул голову к Марье Петровне. — А неужели и вы с вашим не особенно покладистым характером подчинились четвертому закону?
— Один раз все-таки взорвалась, — вздохнула Марья Петровна.
За разговорами мы и не заметили, как пришли в ту деревню, где помещалось правление колхоза.
Бухгалтер колхоза — сумрачный мужчина в толстых очках — поиграл, поиграл на счетах и сказал, сколько мы заработали на прополке кукурузы, на посадке капусты и помидоров, вычел, сколько мы забрали картошки и молока и сколько Разноглазка пробыла под властью «хранителя сокровищ» Володи Дубасова.
После всех сложений и вычитаний денег осталось порядочно.
На обратном пути Евгений Иванович заметил, что этой суммы вполне хватило бы семиклассникам на поездку в Среднюю Азию.
Но ведь работали-то не одни семиклассники, а все, в том числе и самые младшие.
* * *
Что будем делать с заработанными деньгами? Этот вопрос постоянно задавали себе ребята из первых девяти отрядов. Обсуждался он и на заседаниях штаба.
«Какую-то часть отдадим десятому и одиннадцатому отрядам на дальний поход, а остальные деньги хорошо бы разделить между всеми, и пускай кто как хочет, так и тратит».
«А может быть, всем несколько раз пойти
в кино?»
«А что, если купить:
Сто фунтов шоколаду,
Сто фунтов мармеладу
И тысячу порций мороженого?…
И пир устроить на весь мир?»
Неприятный денежный вопрос надо было решить сегодня до отъезда Евгения Ивановича.
Как только мы пришли в городок, за волейбольной площадкой прямо на траве собралось заседание штаба. Евгений Иванович и я сели на специально принесенные табуретки.
Саша Вараввинский и Валера Шейкин показали свои записи: как велся учет, сколько выработали старшие, сколько остальные. Признаться, в их клочках бумаги я не понял ничего, но «главный путешественник» самоуверенно назвал такие цифры, что мы все ахнули: у него получилось, что старшие почти ничего не заработали, а младшие, наоборот, слишком много.
Галя Клейн возмутилась и сказала, что Саша не знает таблицы умножения.
Для нашего «гениального математика» это было величайшим оскорблением. Он покраснел до кончиков ушей, снова стал считать и признался, что отчеркнул где-то лишний нуль. Заработок старших увеличился в десять раз, но и эта новая цифра, по мнению Гали, была смехотворно мала; она сказала, что все записи Валеры и Саши сплошная путаница, что старшие работали куда усерднее младших, они спины не разгибали, когда те баловались, разве можно равнять слабеньких малышей с ними — семиклассниками.
Теперь обиделся, «главный агроном» Валера, он сказал, что работали все очень хорошо, а баловались редко; к тому же старших только двадцать человек, а остальных целых восемьдесят один.
Словом, дележ заработанных денег грозил перейти в крупнейшую ссору.
Владимир Викторович беспокойно задвигался, видимо, собираясь говорить, но его опередила Южка.
— Я хочу предложить одну вещь, — сказала она очень серьезно. — не надо сейчас спорить, я уже давно задумала, только буду говорить не здесь, а на общем сборе. Кто за общий сбор — руки поднять.
Подняли все, кроме «главного путешественника».
Саша сказал: дали бы ему два дня, и он бы все подсчитал совершенно точно. На Сашу все замахали руками.
Валера проиграл «общий сбор».
— Ты мне все-таки скажи, что ты затеяла? — шепнул Владимир Викторович Южке, когда мы все встали, чтобы идти на площадь Радости.
Южка тряхнула косой и лукаво посмотрела на Владимира Викторовича.
— Не скажу. Потом узнаете.
Понемногу все собрались и уселись на травке.
Первым говорил Евгений Иванович. Он поздравил всех с чудесными каникулами и сказал, что семиклассники, вероятно, поедут в увлекательное дальнее путешествие. Все младшие ребята останутся здесь, в палатках. Их тоже ожидает много удовольствий и интересная, деятельная жизнь. Сам он искренне завидует тем, кто будет жить в городке, где такая прекрасная природа и где всем все можно.
Ребята переглянулись, они поняли: стало быть, Евгений Иванович узнал о наших долго скрываемых четырех законах и согласен с ними.
Потом выступила Южка.
— Ребята, вы знаете, что десятый и одиннадцатый отряды мечтают поехать в Среднюю Азию, — начала она. От волнения ее голос не был таким звонким и мелодичным; она нет-нет да и заикалась. — Мы с вами останемся, — продолжала она, — и на будущий год опять сюда приедем. Первый, второй и третий отряды будут три года подряд ездить, а старшие никогда, никогда больше не приедут, разве только в гости. Правда, их жалко?
Последние слова Южка сказала таким печальным голосом, не иначе — хотела разжалобить ребят.
К чему она клонит, я не понимал.
Южка остановилась, оглядела ряды и заговорила совсем другим тоном:
— А вот Сашка с Валерой так запутались, что не знают, сколько заработали десятый и одиннадцатый отряды и сколько заработали мы. Давайте, знаете, как разделим: все деньги отдадим этим двум отрядам, нашему седьмому классу, а в будущем году вы нам отдадите — теперешнему шестому классу, а через три года четырехклашкам все деньги до одной копейки пойдут. Видите, какие вы, малыши, счастливые. — Она внимательно осмотрела ряды. — А ну, кто за мое предложение: все заработанные деньги отдать десятому и одиннадцатому отрядам на дальний поход, — руки поднять!
И все подняли. Честное слово, никто не колебался. Видно, Средняя Азия через два или даже через три года показалась куда заманчивее, чем завтрашний шоколад, мармелад и мороженое.
Старшие зааплодировали, за ними и остальные принялись хлопать в ладоши.
— Пионеры, расходись! — крикнула. Южка и подбежала к Владимиру Викторовичу. — Ну, как? — спросила она его.
— Вот так всегда в жизни и поступай, — шепнул он ей.
— Ты разрубила гордиев узел, — поучающим тоном сказал Евгений Иванович Южке.
Он стал собираться в дорогу, обещая через неделю приехать на автобусе за семиклассниками. Владимир Викторович, я и группа ребят пошли немного проводить его, а вместе с ним и Южкину бабушку.
Евгений Иванович взял меня под руку и сказал:
— Я еще не успел вас поблагодарить за вашу неустанную заботу о здоровье ребят, за их цветущий, бодрый и веселый вид.
Я скромно потупил глаза и признался, что я тут ни при чем, за медицину постарались «солнце, воздух и вода».
— Ну, а как ваши литературные дела? — спросил меня Евгений Иванович.
— Да набрал массу интересных фактов и впечатлений о полотняном городке, — ответил я. -
Вот только никак не могу найти подходящее название.
— Почему же? — удивился Евгений Иванович.
— Мне хотелось бы назвать мою будущую книгу именем городка, а они до сих пор не сумели его придумать.
— Как же так? — обратился Евгений Иванович к Владимиру Викторовичу.
