– Кто ж знал, что ты такой дотошный! – Потап Васильевич сморщил лицо, точно кислющего лимона отведал. – Череп ему, вишь, потрогать захотелось… Мы такого и представить не могли.
Вилли перевалился на другой бок, подставил костру вторую половину своего измученного тела. Не раскрывать бы ему всей правды, списать всё на свою феноменальную догадливость, да заныло внутри – то ли оттого, что шашлыками объелся, то ли совесть признаки жизни подала. А совесть – она такая, её трудно осилить…
– Вообще-то, я и раньше догадывался, что это подстава, – признался он. – Услышал в городе разговор один…
И в нескольких словах поведал о том, как встретил в парке двух подозрительных господ, которые болтали про сверхдорогое и грандиозное задание, про ящики, про вертолёт и, главное, про группу во главе с Русланом и Румянцевым. Истинное значение этого диалога стало раскрываться ему уже в пещере – слишком неправдоподобным было происходившее. Потому и решился, терзаемый смутными сомнениями, потрогать череп.
– Всё равно догадлив! – сказал Потап Васильевич. – Одно с другим связать – это тоже, брат, не всем дано. А вертолёт – да, и вертолёт был. Без него в таком цейтноте оборудование и декорации в здешнюю тмутаракань не перебросить. На нём мы, кстати, и Чёрного Альпиниста увезли. Помните, следы возле пещеры оборвались, и вы гадали, куда он, сердешный, делся. А ему с вертушки лесенку спустили, поднялся и – фьють, нет его.
– Откуда вы столько призраков набрали? – полюбопытствовал Вилли. – И Паскаль, и Лавуазье, и Рабле со сказочником, и ещё революционеров двое…
– Обзвонили кучу театров. Рольки, сам понимаешь, несложные, даже любитель справится, но надо было, чтоб человек ещё и по-французски худо-бедно говорил. Причём не тарабарщину нёс, а по делу…
– Они с акцентом говорили, дядечка, – наябедничала Ульяна. – Я бы их сразу разоблачила.
– А ты думала я Пьера Ришара или этого… как его… Бельмондо из Парижа выпишу? Скажи спасибо, что эти нашлись.
– Рабле очень колоритно смотрелся. Да и Перро тоже.
– А Лавуазье с Паскалем – халтура, – рубанул Вилли. – Кривлялись, как шуты гороховые, и грим был плохо наложен.
– Ладно-ладно, набросились! Это ты просто знал, что они ненастоящие, а не знал бы – принял за чистую монету, как пить дать. Освещение было неважнецкое, а насчёт грима – это ты зря. Наш визажист постарался… Мы их на репетиции три раза прогоняли – никаких претензий. – Потап Васильевич посопел немного, выражая недовольство несправедливой, на его взгляд, критикой, затем снова заговорил: – И остался вам, друзья мои, финишный рывок. Подошли вы к выходу из шахты. Или ко входу – зависит от того, с какой стороны смотреть. Его давным-давно заложили камнями и залили цементом, чтобы всякие диггеры не лазили и сборищ там не затевали. Мы эту кладку с разрешения местных властей малость проломили и устроили внутри всё, как надо было по сценарию. А для солнечного луча дырочку просверлили в массиве. Это самый скользкий момент: не было у нас уверенности, что вы к полудню туда доберётесь, но на этот случай имелся запасной вариант. Какой – не скажу: может, ещё пригодится в будущем… Дальше и объяснять нечего.
– Как нечего? – Ульяна, прикорнувшая было на земле по примеру Вилли, приподнялась. – Объясни, как ты сам в шахте оказался. Я думала: сидит себе дядя дома или в офисе, работу на расстоянии координирует, а он – вон где… Скомороха из себя изображает! Ты же никогда в розыгрышах сам не участвовал.
– Не участвовал. И впредь не собираюсь. Я канцелярская крыса, моё дело руководить: указывать, распоряжаться и пинать, когда нужно и кого нужно. Но тут – разве мог удержаться? Хотел тебе сюрприз преподнести.
– Ты и преподнёс. Только сыграл на тройку. Ненатурально. У Севы бы лучше получилось.
– Не угодил, значит, – огорчился Потап Васильевич. – Хорошо, учту. Но с Севой ты меня не сравнивай, не путай, как говорится, дар с яичницей.
– Не расстраивайся, – поспешила утешить его Ульяна. – Я очень рада была тебя увидеть. Правда-правда! Даже в этом дурацком костюме.
Все уже наелись и разлеглись вокруг костра. Вилли сморил сон – он лежал, подсунув под голову кулак, и громко похрапывал. Ульяна мужественно боролась с одолевавшей её дрёмой: ей хотелось много чего ещё выспросить у дяди. Однако усталость брала своё: сказывались и поход в горы, после которого не успели восстановиться силы, и подземная одиссея, занявшая всю ночь. В конце концов Ульяна решила, что дядя от неё не убежит, и отдала себя во власть Морфея. Сон накатил стремительно, как цунами, накрыл её с головой, захлестнул и повлёк в сладостную бездонную пучину…
Из всей троицы один Люсьен продолжал бодрствовать, хотя и давалось ему это с большим трудом.
– Мы в пещере мобильники посеяли, – проговорил он заплетающимся языком. – А у меня на симке все номера…
– У меня ваши мобильники, – успокоил его Денис Александрович. – Никуда они не делись.
– Это хорошо. Жаль, видеокамеры с нами не было. Я бы такой блокбастер смонтировал…
– Смонтируем, не беспокойся, – заверил Потап Васильевич. – Это в наш пакет услуг входит.
– Вы нас снимали?
– А как же! У нас тридцать камер под землёй расставлено было по всему вашему маршруту. Поэтому мы вас отслеживали и фиксировали заодно. Завтра отвезу материалы нашему компьютерному гению, он нарежет, склеит, подретуширует… Получите свой триллер в лучшем виде!
– Во народ обзавидуется!
И, ублаготворённый, Люсьен со спокойной совестью заснул. Денис Александрович протянул к нему руку, но Руслан произнёс приглушённо:
– Нэ буды его. Усталы сорванцы, пусть поспят…
Задремали под щёлканье костра и взрослые. Прошло, наверное, с полчаса или с час, ничто не нарушало установившейся безмятежности. Внезапно всех поднял на ноги ужасающий вопль Вилли:
– Я дундук! Бревно! Баклан! Недоумок!
Для Люсьена он не сообщил этим ничего нового. Тот вскочил спросонок, убедился, что повода для тревоги нет, и хотел уже влепить младшему очередного леща, но Денис Александрович перехватил занесённую руку.
– Погоди. Надо же узнать, в чём дело.
– А вот в чём! – чуть не плача, проговорил Вилли. – Нам совсем необязательно было часы разбирать… У меня же на носу были очки! ОЧКИ! Сфокусировать через них луч и поджечь бумагу – легче лёгкого, я сам пробовал…
И такой у него был убитый вид, столько самообличения звучало в голосе, что, казалось, будто от этого просчёта вся мировая история пошла насмарку.
… В город вернулись вечером. В знакомой гостинице вымылись, переоделись, поужинали и выспались уже основательно. Утром следующего дня самолётом отправились домой. Полетел с ними и Потап Васильевич, успевший накануне отдать необходимые распоряжения по демонтажу установленного в пещере оборудования и заделке пробитого в каменной кладке отверстия.
– Обещал властям, что вернём всё в прежний вид. Негоже людей подводить.
В самолёте Вилли, Люсьен и Ульяна опять сидели вместе. Почти вся дорога прошла под оживлённый разговор: им было, что обсудить. Уже на подлёте Люсьен сказал Ульяне с некоторой стеснённостью:
– Я… это… скоро выступать буду. Фестиваль брейка. Международный! Приходи посмотреть.
Ульяна к брейку дышала очень ровно, но Люсьен в этот момент казался ей таким симпатягой и столько смиренной просительности было в его очах, что отказать ему она не смогла.
– А где это будет? И когда?
– Я тебе позвоню. Координаты свои дашь?
Ульяна продиктовала ему и номер телефона, и е-мэйл.
– Звони, пиши.
– Обязательно! – разулыбался Люсьен и искоса, с ревностью, глянул на брата, но тот, воспользовавшись минутой, уже отключился от всего мирского, вооружился ноутбуком и предпринимал очередное наступление на теорему Ферма.
В аэропорту после приземления, когда Румянцев-старший со своими отпрысками уселся в новенький «Порше», Руслан подошёл к Ульяниному дяде и протянул ему лопатообразную ладонь.
– Спасыбо за работу, Потап Васыльевыч.
– Вам спасибо. Извините, если что не так.
– Нэ за что извыняться. Всё сдэлано по высшэму классу. Буду рэкомэндовать вас друзьям.
– Значит, нареканий нет?
– Абсолютно.
– Ну, это я так, на всякий случай уточнил. Если понадобиться ещё кого-нибудь разыграть, обращайтесь. Клиентам мы всегда рады.
И они разошлись, довольные друг другом.
Сев в дядину «Мазду» и пристегнув ремень, Ульяна сказала куда-то в сторону:
– Это было очень хорошее приключение. Очень. Как в романах…
– Я старался. – Потап Васильевич плюхнулся за руль и включил зажигание. – Но это не все мои сюрпризы. Договорился с одним приятелем, у него свой самолёт имеется, приглашал на выходные покататься… Ты когда-нибудь с парашютом прыгала?
в котором подтверждается справедливость знаменитых слов Вильяма Шекспира
