Серёжа наклонил голову, прислушался:
— Слышите? Зяблик. А это щегол. А это опять зяблик Синица.
Тимка думает: «Я обязательно научусь различать голоса птиц».
— Молодец, Серёжа, — говорит Галина Ивановна.
Тимка хочет снять зяблика, но птичка сидит так высоко, что Тимка её никак не может увидеть. А может быть, зяблик и вообще уже улетел? Нет, как только все прошли, он запел на той же ёлке.
Сиреневые цветы растут на солнечной опушке. Они пахнут сладко.
— Я сплету венок, — говорит Света.
— И я, — говорит Эля.
— Не надо, девочки, — останавливает Галина Ивановна. — Эти цветы быстро вянут, венок из них не получится. А растут они очень красиво. Вообще давайте договоримся ничего не рвать.
— Смотрите! Смотрите! — кричит Катя.
— Лосёнок, — говорит Галина Ивановна. — Не шумите, не пугайте его. Видите, какой доверчивый — не убегает.
Серый лосёнок стоит, крепко поставив свои высокие ноги. Он смотрит без страха, с любопытством. В его большом лиловом глазу отражаются ветки осины. Поняв, что никто его не обидит, лосёнок начинает спокойно обгладывать осиновый ствол.
— Можно его погладить? — спрашивает Вика Маслова.
— Я ему булку дам, — говорит Катя.
Лосёнок берёт булку из Катиной руки, жуёт, поводя влево и вправо нижней челюстью. Тимка вспоминает, что так жуют коровы. Когда он жил у деда, он заметил, что коровы жуют не так, как люди. Однажды за обедом Тимка попробовал так же двигать подбородком. Но у него ничего не получилось, а бабушка сказала: «Не строй гримасы, что ты выдумал?»
Лосёнок жевал по-коровьи. Булка ему понравилась; конечно, булка вкуснее, чем горькая осиновая кора.
Он доел, кивнул и медленно ушёл в чащу.
На светлой поляне, недалеко от ручья они разжигают костёр. Вешают ведро над огнём, и сразу оно из белого становится чёрным и как будто лакированным.
Вика Маслова дежурная. Она спрашивает:
— Крупу взяли? Давайте мне, я буду варить кашу.
Оказалось, что вчера, когда Галина Ивановна говорила, что надо взять с собой гречку, не все слушали внимательно. Теперь оказалось, что у Золотцева в рюкзаке пакетик с пшеном, у Серёжи рис, у Светы гречка, у Тимки геркулес.
Вика растерянно смотрит на Галину Ивановну. А Галина Ивановна говорит:
— Не беда. Такая каша называется туристской. Когда я была студенткой, мы часто ходили в походы, ездили в экспедиции. Туристская каша очень вкусная. Сыпь, Вика, крупу, не бойся.
Все сидят вокруг костра, булькает каша в ведре, в котелках закипает чай. Все смотрят в огонь. Почему так тянет смотреть на огонь? Трудно отвести взгляд от живого, рвущегося вверх пламени. Тимка снимает костёр, живое пламя пляшет в кадре, вьётся дым над острыми ёлками.
— Смотрите, куда я залез! — кричит Золотцев с самого верха сосны. — Вы все отсюда маленькие, как муравьи! Маслёнок! Ты тоже как муравей!
Галина Ивановна, запрокинув голову, смотрит на Золотцева. Ей становится страшно. Вдруг он упадёт? Всё-таки он ужасный, этот Золотцев. Надо же забраться на такую высоту! Она хочет крикнуть: «Слезай немедленно! Ты что? Как ты смеешь?»
Но она не кричит: боится испугать Золотцева. Хотя вряд ли такого испугаешь.
Она молча смотрит вверх, и ребята смотрят.
— А что я такого сделал? — на всякий случай говорит Золотцев. — Просто залез на дерево. Каждый может залезть.
Золотцев знает, что это неправда. Тимка, например, наверняка не залезет. И Серёжа, скорее всего, тоже не залезет. А он, Золотцев, залез. И ему видно оттуда лесную просеку, ровную и широкую, на ней ажурные опоры высоковольтной линии. Дым от костра запутался в дальних елках. А за ёлками берёзовая роща в светлых мелких листочках. А совсем далеко — небольшое круглое озеро.
Все смотрят на Золотцева. Нет, не все. Вика мешает кашу белой оструганной палкой и говорит спокойно:
— Пора обедать. Золотцев, может быть, не хочешь? Там посидишь?
— Слезу, — смеётся Золотцев и быстро спускается по гладкому стволу.
«У Вики педагогический талант», — думает Галина Ивановна. Она с большим облегчением смотрит, как Золотцев достаёт из рюкзака свою миску, протягивает её Вике.
— Побольше положи, Маслёнок, я там наверху проголодался.
Все едят кишу.
— Вкусно, — говорит Катя. — Даже очень.
Света дует на кашу.
— Правда, вкусно.
— Серо-буро-малиновая в крапинку, — говорит Серёжа, — а вкусная.
— Обязательно такую дома сварю! — говорит Вика.
— Дома такая не получится, — отвечает Галина Ивановна. — Туристская каша получается вкусной только в походе, на костре.
А костёр потрескивает. Все наелись, попили чаю. Солнце ещё высоко. Такой длинный сегодня день.
— Давайте уберём полянку, — говорит Галина Ивановна. — Чтобы ни одной конфетной бумажки, ни одной апельсиновой корки не осталось. Как будто здесь никого не было.
— Охрана окружающей среды, — произносит Серёжа и начинает собирать пёстрые бумажки и бросать в огонь.
Потом все моют в ручье свои миски и кружки. Тимка быстро вымыл посуду и стал снимать ребят у ручья. Красиво. Серебряный ручей, на дне розовые камни и серые камни. Есть даже лиловые и зеленоватые. А солнце просвечивает воду насквозь, и камни кажутся особенно красивыми.
— Катя, смотри, какие камни, — говорит Тимка, когда все отошли от ручья, а Катя всё ещё сидела на берегу.
— Красиво. И камни, и птицы, и травка свеженькая.
Катя обводит глазами лес, смотрит в небо. А там ни одного облака, ни одной сориночки. Чистое голубое просторное небо.
Тимка наводит камеру на небо, на птиц, на Катю.
Потом все опять сидят у костра. Это совсем особенные минуты — сидеть у огня, на котором ничего не варится. И нужен тебе этот огонь не потому, что ты хочешь есть, а просто так, бескорыстно. Он, огонь, объединяет тебя с теми, кто сидит вместе с тобой. Потому что вы смотрите на одни и тот же огонь. И ты почему-то знаешь, что будешь помнить этот день, этот лес, этот костёр.
Когда пришли ни станцию, уже совсем стемнело. Они ждали электричку и смотрели на крупные ясные звёзды. В городе Тимка никогда не видел таких звёзд.
— Вон Сириус, — сказал Серёжа. — А вон Вега.
«Я тоже научусь различать звезды», — подумал Тимка.
Галина Ивановна сказала:
— Мы с вами научимся узнавать голоса птиц, названия звёзд и цветов, камней и жуков. И по облакам предсказывать погоду.
— А по глазам узнавать настроение, — вдруг сказала Катя.
Почему она так сказала, Тимка не понял. Катя вообще непонятная девочка. Только что разговаривала с ним у ручья мирно, даже ласково. А сейчас опять смотрит мимо. Никогда Тимка не поймёт Катю.
В электричке все вдруг захотели спать. Стали зевать и закрывать глаза. И самим было смешно. На всех вдруг напал смех.
— Галина Ивановна, сколько километров мы сегодня прошли? — спросила Вика.
— Километров семь-восемь. Это не так много. Вы устали не от этого — просто много впечатлений. И опьяняющий лесной воздух.
Вдруг Катя тихонько запела:
— Прощайте, сосны, прощайте, ели, до той недели, до той недели. Мы к вам вернёмся, вернёмся снова. Прощай, полянка, и будь здорова…
— Что это за песня? — спрашивает Вика. — Я её в первый раз слышу.
— Это я нечаянно только что сочинила, — отвечает Катя.
— Правда? А ещё можешь?
— Не знаю. Если получится. Я никогда не сочиняла.
— Слушайте все, Катя песню сочинила! Спой!
— Мы по тропинке уже знакомой уходим к дому, уходим к дому. И вот уж слышен нам поезд дальний, а речка шлёт нам привет прощальный…
И вот уже все поют:
— Прощайте, сосны, прощайте, ели, до той недели, до той недели…
Это было удивительно звёзды и лес, костёр и ручей. И ещё песня, сочинённая Катей.
Они пели эту песню до самого города.
Вышла луна. Она висела в тёмном небе, огромная. Все загляделись на луну. Даже Золотцев молча смотрел на золотой далёкий круг, чувствовал тайну и красоту.
А потом вдруг опять запел громко:
— Прощай, полянка, и будь здорова…
На вокзале Золотцев спросил:
— Галина Ивановна, а мы еще пойдём в поход?
— Обязательно. Только если некоторые люди не будут лазить по деревьям.
…Через несколько дней Тимка проявил плёнку. Он так много снимал в тот прекрасный день. Теперь он просматривал кадры и сам себе не верил. Катя поёт в электричке. Катя смотрит в небо. Катя кормит лосёнка. Катя слушает птиц. Катя мост ложку в ручье. Катя смотрит на огонь. Катя сидит. Катя стоит. Катя идёт.
Он собирался снять фильм про пятый «Б», как пятый «Б» ходил в поход. А получилось «Катя ходила в поход».
Как это получилось, Тимка и сам не поймёт.
Вячеслав Александрович получает записку
Родительское собрание проводилось по параллелям. Сегодня и зале сидят родители всех пятиклассников.
