— Ну что ж она у тебя, как чуть что, так сразу реветь начинает? Хоть в телевизоре, хоть в школе, хоть в книге какая неувязка — тут же слезы градом. Нормально это? Может, травки успокоительные ей какие пропишут…
— Зиночка, да ведь я такая же была. Это у нее наследственное, как полнота…
— Да брось ты, Маринка! Мы же вместе с тобой росли, родители меня то и дело с тобой, маленькой, оставляли. Я же помню все. Не была ты никогда такой плаксой! Могла, конечно, пореветь, если коленку там расшибешь или обидит кто, игрушку отнимет, но чтобы вот так — по поводу и без повода…
— Все было не так, — тихо сказала Марина. — Если я плакала, ты меня дразнила плаксой-ваксой и за косички дергала. Вот я и пряталась от тебя в туалете, а там и…
— Да ну! — удивилась Зина. — Надо же! А я думала, что у тебя все детство понос был. Или запор. Даже матери говорила: чего это Маринка столько времени в сортире сидит и…
— Не сводить ли ее к врачу? — язвительно продолжила Марина. На одно мгновение стало заметно, что сестры похожи между собой. — Ты всегда искала короткое решение, Зиночка. И, надо отдать тебе должное, обычно находила его. А я… я, если птенчика дохлого видела, так потом целый день могла плакать… Хотя и понимала, что ничего этим не изменю. И Таечка, наверное, такая же…
— Мне кажется, что она более деятельная, — заметила Зина. — Реветь-то ревет, но своего не упустит.
— Дай-то бог, — вздохнула Марина и вернулась к своим пирогам.
Тимка, свободно развалившись, сидел на плюшевом угловом диване и подозрительно смотрел на дощечку, на которой лежали продолговатые рисовые штуки с оранжевыми и темно-зелеными прожилками. Именно здесь, в кислородном суши-баре на углу проспекта Бакунина и Херсонской улицы, должна была состояться встреча. Яйцеголовый с Квадратом явились раньше и заказали еду. Тимка пришел вежливо — опоздав на пять минут. Главных фигур еще не было.
— Попробуй, Сатирик, не бойся, это вкусно! — подначил Яйцеголовый.
Квадрат сидел на стуле напротив, брал суши пальцами за бока и проглатывал их, как фокусник живых цыплят.
— Да что-то уж очень на дерьмо похоже, — с сомнением сказал Тимка. — Лежит такое, аккуратное…
— Дикий ты человек, Сатирик! — обиделся за суши Яйцеголовый. — Это национальная японская еда. Больших денег, между прочим, стоит.
— Да я же и не говорю, что оно — русское… — мирно согласился Тимка и помолчав добавил. — Подожду еще минут десять и пойду… Дела…
— Будешь сидеть, сколько надо, хоть до утра! — рявкнул Квадрат. Тимка не обратил на его рык никакого внимания.
— Ты бы уж, Сатирик, не слишком выеживался-то… — почти ласково попросил Яйцеголовый. — А то, понимаешь, может и боком выйти…
Из двух вошедших в бар людей Тимка узнал одного — того, которого уже видел в прошлый раз. Другой казался незнакомым. В этот раз боссы держались менее отчужденно — уселись рядом на диван, заказали себе по кислородному коктейлю. Старший, ловко управляясь с палочками, скушал два суши.
— И мне тоже этого, с трубочкой и пузырями, — оживившись, попросил Тимка.
Квадрат и Яйцеголовый пили пиво. Младший из боссов уточнил заказ.
— Ну, рассказывай, Тимофей, — велел старший, когда заказ принесли.
— Я все понял, — ухмыляясь, сказал Тимка. — Вам всем надоело толкать наркоту и прочее такое, и потому вы решили перевоспитаться и заняться добрыми делами. Это правильно, потому что, как объяснил мне один иеговист, Просветление может настигнуть любого и в любой момент. Сейчас я вам расскажу, как это у них устроено, и вы, конечно, тоже так сможете…
Оба босса, не перебивая, выслушали Тимкин рассказ про говорящие игрушки и прочую помощь униженным и оскорбленным. Квадрат и Яйцеголовый ерзали на стульях, ничего не понимая. Отчаянная наглость Сатирика вызывала у них раздражение, смешанное с восхищенным удивлением.
— Новое поколение, — сказал один босс другому, когда Тимка закончил.
— Плоды демократического воспитания, — подтвердил другой. — Свобода, будь она неладна.
— Ничего, судя по всему происходящему в последнее время, недолго осталось. Скоро опять гайки закрутят, — обнадежил первый и обратился к Тимке: — Где центр? Кто и как всем этим управляет?
— Одна моя знакомая девочка думает, что они инопланетяне и на Земле на практике, — сказал Тимка. — И тогда центр может быть на другой планете или в параллельном мире. Там же им и зачеты ставят… А откуда вы вообще про них узнали-то?
— Мнение твоей девочки меня не интересует, — терпеливо сказал старший. — А что касается того, откуда мы узнали, так ты что, только себя умным и наблюдательным считаешь? Поверь мне, другие тоже умеют смотреть, думать и анализировать. Но теперь скажи, умный и наблюдательный: что думаешь про них ты сам?
— Я думаю, что они сами по себе, ну как Чип и Дейл — белки из мультфильма, — твердо сказал Тимка.
— Скажи, Гоша, — сдержанно засмеялся младший из боссов, обращаясь к Квадрату. — Те люди, которые тебе в тот раз за Сатирика морду начистили, они что, правда на белок были похожи?
Квадрат перестал есть и угрожающе заворчал.
— Двигаются они прикольно, быстрее всяких, которых в кино показывают. Даже глазом заметить трудно, — сказал Яйцеголовый. — Сатирик, тебе еще этот фокус не объяснили?
Тимка отрицательно помотал головой.
— Вот видишь, получается, — не похожи, — почти ласково сказал старший, аккуратно промокнул губы сложенной салфеткой и доброжелательно добавил: — Но, впрочем, это уже значения не имеет. В любом случае, спасибо тебе, Тимофей. Ты нас здорово выручил. Телефон можешь оставить себе на память. Если ты больше не хочешь ничего поесть или выпить…
— А-а-а?.. — растерялся Тимка, который понял, что его прогоняют.
— Ваши дела с Гошей и компанией, разумеется, остаются в силе, — уверил старший босс. — Я уже слышал, что ты хоть и самый юный, но едва ли не самый перспективный дилер нашей сети. Ищущий новых путей и с творческим подходом. Мы с Константином желаем тебе удачи и успехов. Правда, Константин?
Младший из боссов поспешно кивнул. По-видимому, даже он (не говоря уж о Яйцеголовом и Квадрате) не совсем улавливал суть происходящего.
— А что же вы с этим?.. — Тимка нервно схватил с тарелки один из роллов и проглотил не жуя и не чувствуя вкуса — тянул время.
— Ты имеешь в виду своих новых друзей и эту детскую АГ-организацию по творению добрых дел? Ну, ты же сам сказал: обдумаем все как следует и начнем перевоспитываться, — душевно улыбнулся босс. — Как же иначе?
Тимка молча допил коктейль, поднялся с дивана и, не попрощавшись, вышел из бара.
Старший из боссов продолжал улыбаться.
— Ну что ж, все вышло, как я и предполагал, — подытожил он, обращаясь к оставшимся. — Наш идиотик перешел на их сторону и теперь запросто, без своего ведома, приведет нас куда надо. И в центр управления всей этой детской благотворительной ахинеей и, главное, к компьютерным программам этого центра или что там у них такое… Гоша и Виталий — ваше дело организовать за ним хвост и постоянно докладывать по телефону, который я вам сейчас назову. Да не вздумайте использовать своих торчков. Для этого дела мне нужны абсолютно вменяемые люди. Осечек быть не должно.
— Послушай, Александр, но откуда ты знал?.. — заинтересовался младший босс.
— Константин, у тебя было трудное застойное детство золотого мальчика из семьи номенклатурщиков, — печально и назидательно, пряча улыбку, сказал Александр. — И потому ты хронически недооцениваешь людей. Люди — лучше, чем ты о них думаешь. Опираться на человеческие пороки — корысть, страх и так далее, — это низший уровень управления людской биомассой. Высший уровень опирается на достоинства. Если хочешь чего-нибудь достичь, запомни: каждый богатый дегенерат в глубине души мечтает выступить в роли благородного рыцаря. А каждый нищий дегенерат — в роли благородного разбойника (потому что, в отличие от богатого дегенерата, ему сначала нужно раздобыть деньги на проявления этого самого благородства). Думаю, не надо объяснять присутствующим, к какому из упомянутых классов относится наш славный Тимофей…
То есть все будет по-честному: он, движимый лучшими чувствами, переметнулся от нас, злобных и неблагородных, а мы обведем его вокруг пальца и решим тем самым свои задачи…
— Ловко, — согласился Константин.
— Учись ценить хорошее в людях, — вздохнул Александр. — Своего ума нет, так ты бы хоть книжки читал или фильмы смотрел, ей-богу, — «Крестный отец», «Баллада о Робин Гуде», «Достояние республики»…
В конце большой перемены Тая, что-то энергично жуя, подошла к Тимке. Проглотила, перехватила голодный Тимкин взгляд, достала из сумки еще одну слойку с джемом, протянула мальчику:
— На, съешь. Учти, от сердца отрываю.
— От желудка, не путай, — поправил Тимка, широко разинул мелкозубастую пасть и откусил от булки сразу треть. — Ничего страшного, если похудеешь немного.
