Андрей Земцов - Принцесса Страны Грёз

Принц, не имевший каких-либо познаний в искусстве стрельбы, вопросительно взглянул на мастера.

– Это очень большая дистанция для обычного стрелка, – пояснил Лабс и добавил: – Но для соискателей руки принцессы Вендис вполне нормальная.

Первые же выстрелы показали расстановку сил. Стрелы Монсуса и Ликета вонзились в сердцевины их мишеней. Принц видел, что Ликет усиливал движение стрелы вибрацией тела. В мишени Гузара две стрелы оказались далеко от центра, но одна всё-таки поразила заветный кружок. Риколу, можно сказать, сильно повезло, потому что только третья стрела попала в нужное место на мишени.

Следующая дистанция в сто сорок шагов оказалась не по силам ни Риколу, ни Гузару. Даже Ликет поразил центр лишь двумя стрелами.

Сто шестьдесят и сто восемьдесят шагов не выявили победителя.

Хотя Монсус, не прилагая чрезмерных усилий, укладывал стрелу за стрелой в зачётную точку. Ликет каждый раз умудрялся единственной стрелой уцепиться за следующую дистанцию.

Двести шагов стали непреодолимыми для Ликета, который на последней стреле решил применить хитрость – продлить своё колебание вперёд за черту. Но маг Элеонус, прочерчивая линию, натянул вдоль нее тонкую невидимую нить. Стрела вместе с луком и Ликетом уткнулись в землю недалеко от позиции стрелков.

Трибуны огласились хохотом и презрительными криками в отношении Ликета. К его счастью, Монсус закончил стрельбу, вонзив стрелы в цель. Зрители разразились приветственными криками триумфатору, позабыв о Ликете.

Принц вместе с Дариной и сёстрами принялись скакать, выражая свою радость.

– Мы знали, что Монсус – лучший жених для Вендис! – прокричала Софи.

– Да, Монсус лучший! – хором поддержали её родные.

Даже мастер Лабс, не принимавший участия в их диких плясках, вскинул руку, приветствуя Монсуса знаком победы.

– Дядя, – воскликнул Принц, – уже всем ясно, что Монсус самый достойный! Зачем нужно третье испытание?

– Только абсолютный победитель получает руку принцессы! – прокричал ему мастер. – Если победителей больше, всё решит слепой жребий.

Менее получаса понадобилось магу Элеонусу, чтобы превратить стрельбище в арену для рыцарских поединков на коне с копьём. Вдоль всего стадиона при помощи двух рядов толстых канатов был выстроен проход шириной в три шага. Два помощника мага опробовали место будущего сражения, проскакав на конях навстречу друг другу. Когда они, едва не задев друг друга, миновали точку встречи, все поняли, что увернуться в этом узком коридоре ни у кого не получится.

Принц понимал, что это идея мага Элеонуса сделать такой узкий проход, чтобы нейтрализовать мерцание Ликета. Ему ведь не было известно о даре Монсуса. Глядя на все приготовления, Принц задавался вопросом: «Почему в начале турнир проходил неспешно, даже с перерывом, а теперь маг Элеонус как будто торопится завершить состязания?».

Ответом на его вопрос прозвучали слова Софи:

– Наверное, они бы и втроём не смогли выбить Монсуса из седла. Интересно, о чём будет свадебная песня принцессы Вендис?

– Принцесса будет петь песню? – спросил Принц.

– Не просто песню, а гимн возрождённого королевства, который она должна была сочинить! – воскликнул мастер Лабс. – Сегодня впервые спустя многие-многие годы может произойти грандиозное событие! Но не будем забегать вперед.

Из всего сказанного Принц понял, что вопрос о победителе практически решён. Теперь все ожидают чего-то другого, поэтому и торопятся завершить испытания.

Тем временем на поле появились Гузар и Монсус, которым надлежало открывать третий вид состязаний. Оба, облачённые в сверкающие на солнце доспехи, гарцевали на прекрасных конях. Их трудно было сравнивать друг с другом, так как они находились в разных концах поля, отличались посадкой на коне и манерой движения. Но вид каждого внушал уважение и восхищение.

Маг Элеонус огласил условия поединков: до двух побед. Победа присуждается всаднику, оставшемуся в седле после столкновения, но выбивать соперника можно только копьем.

Прозвучал сигнал, и соперники ринулись навстречу друг другу. Казалось, Гузар слился с конём в одно целое. Только древко копья, упёртое в седло, выступало слева от головы коня. Монсус при всём желании не смог бы укрыться за конским телом. Он представлял собой мощный снаряд, способный снести любое препятствие на пути.

Только Принц успел подумать о том, что Монсусу, защищённому только щитом, трудно будет столкнуть Гузара с коня, да ещё и копьем в левой руке, как Монсус подцепил соперника, вынес его из седла и легко отмахнулся щитом от его копья.

Несколько минут потребовалось соперникам, чтобы привести себя, коней и амуницию в порядок.

Вновь прозвучал сигнал мага и кони помчали противников навстречу друг другу. Всё выглядело так же, как и в первый раз, за исключением положения копий, которые теперь находились в правых руках всадников. Гузару это не дало ни малейшего преимущества: он вновь рухнул на землю, выбитый из седла.

Публика снова громко приветствовала Монсуса, который подъехал к балкону, где сидела его семья и Принц. Это дало возможность Принцу рассмотреть копье Монсуса, где вместо острия на древко был насажен плотный, по-видимому, каучуковый шар величиной с кулак.

А на арене начиналась новая баталия между двумя другими претендентами на руку принцессы Вендис. Рикол и Ликет, закованные в доспехи, пожалуй, ничем не отличались друг от друга. Только большой своеобразный шлем Рикола, такой же, как у всех представителей Подполья, позволял различать соперников. Надо сказать, что кони у них были одной породы и расцветки.

По сигналу мага всадники неуловимыми движениями пустили коней вскачь. Принц видел, как Ликет, как в замедленной съёмке, отбивает щитом копьё Рикола и ударяет его своим копьем в плечо. Удар был несильный, потому что мгновения, затраченные Ликетом на собственную защиту, гасили энергию его разгона. Однако этого тычка было достаточно, чтобы выбить Рикола из седла.

Принц понимал, что шансов у Рикола поразить копьём Ликета не было. Главное, чтобы он активно нападал на соперника, не позволяя ему использовать всю энергию удара. И это у Рикола отлично получилось. Он, конечно, проиграл, но сохранил честь и здоровье, за которое Принц очень беспокоился.

Снова в финальной схватке сошлись два непримиримых соперника. Что же на этот раз мог приготовить этот непредсказуемый, озлобленный неудачник? Он, видимо, уже подозревал о даре Монсуса, хотя тот пользовался им очень аккуратно, а в стрельбе из лука не использовал вовсе.

Пока Принц размышлял над этим, раздался трубный звук. Трибуны замерли, а всадники пришли в движение. То, что произошло следом и как это видели зрители, описала ахнувшая Дарина:

– Оба промахнулись.

Совсем другую картину наблюдал Принц. Он видел, как во время сближения всадники несколько раз поменяли сторону атаки: Монсус мгновенно реагировал на все мерцания Ликета. В конце концов, Монсус копьём подбросил Ликета в воздух, но тот не упал на землю, а переместился в свое седло, за спину Монсуса. Ничего этого зрители не видели, а потому маг Элеонус объявил ничью.

– А что если здесь не будет выявлен победитель? – тихо спросил Принц у мастера Лабса.

– В корзине для жеребьёвки будет три имени Монсуса и одно – Ликета, – нервно ответил тот.

Монсус, зная о жребии, не собирался ни с кем делить победу. Следующие две попытки доказали его намерения. Теперь, выбивая соперника из седла, он придавливал изворотливого противника к земле так, что на его доспехах образовались две большие вмятины.

Рикол под предлогом того, что хочет поздравить родных победителя, снова появился на балкончике и выбрал место поближе к Софи. Её смущение не позволяло в полной мере предаться тому дикому веселью остальных обитателей «хижины», включая Принца и мастера Лабса, который освободился, наконец, от многодневного напряжения, вызванного беспокойством за сына.

И тут среди всеобщего восторга и ликования раздался голос принцессы Вендис. Высоким красивым голосом она запела свою свадебную песню:

К Вендис присоединился Монсус и взял её за руку. Его мощный баритон слился с высоким сопрано принцессы. Над замершими трибунами зазвучало:

Принц ожидал услышать в песне невесты что-нибудь нежное, тоску или, наоборот, радость; хвалу победителю или прощание с девичеством. То, что он услышал, действительно было гимном возрождающегося королевства.