— И ТУТ... ТОЛЬКО ТУТ ДО МЕНЯ ДОШЛО:
— До меня вообще всё очень медленно доходит...
: Я ВЕДЬ МОГУ ТАК УВИДЕТЬ — ЗДЕСЬ, ПОД ЗЕМЛЁЙ,—
: ПРАВДА ИЛИ НЕТ ЛЮБАЯ ИСТОРИЯ.
— Но что “история”? Я могу узнать...
... И голова моя начала кружиться. Будто даже не лечу — а падаю куда-то...
— И звон. В ушах. До боли.
: Значит — ПРАВДА.
ГОЛОС ПЕРВЫЙ — ‘ПРЫНЦЫ И ЗОЛУШКИ’:
— Ну да ладно. Подумаешь... Лавров писателя мне всё равно не стяжать — “по ряду причин на самом деле”,— а потому “не будем гнать пены”.
: То есть не будем о себе в третьем лице печататься —
: Не к письменному столу нам это — и не к лицу, стал-быть...
— Да. А поведём свой рассказ далее в обычной, свойственной соучастникам событий манере излагать свои мысли:
— От первобытно-апрельского, как несвоевременные тезисы, Лица. “Значить”. Без псевдолитературных глупостей и бирюлек — и приплюсуем к безмерному перечню моих безутешных, как горе Крамского-Петрова-Иванова-Водкина-Рюмкина-АвтоСтопкина-и-так-далее,—
< кстати: что я за этим хотел сказать? Ах, да... >
— безутешному перечню моих несбывшихся, как пожар мировой революции, творческих профессий и ‘увеличений’...
: профессию несбывшегося литератора. И аллитератора. Что ж — с гордостью отказываюсь от них обоих, поручая догнать и обогнать меня на сём поприще Питу,—
: пусть развивается к вящей славе божьей,— и моей маленечко,— а я пока, ничтоже сумняшеся, поведу свой отчёт о происходящем далее — как два бедных золушки ( это мы с другом Егоровым ) остались хлопотать по хозяйству: разгребать завал то есть — брошенные на абсолютный произвол судьбы своими родными уже до боли и близкими сестрицами — Пищером и Питом, умчавшимися, как на бал, “стопосъёмить, значить”,—
— Боже, что я несу!..
: хуже Егорова, да.
Видимо — от растерянности:
..: Он же не мог просто так выйти из грота. Да. Он так легко и непринуждённо бросил через плечо: — Ну, делать вам тут всё равно нечего будет — так что рассортируйте пока свет, тестером под нагрузкой штатной посмотрите, какие банки дозаряжать нужно и переформируйте блоки — Сашка, мол, знает, как это делается,— записи подготовьте свои, а мои, мол, и Пита во-он где лежат,— и показывает, подлец, где,— мусор упакуйте также весь наш < ‘со святыми — упакуй’, да > и прочее — сами знаете, не маленькие,— и оттащите всё это к Штопорной... Виноват — к Чёрт-лифту, и это — всё. А то, мол, завтра-сегодня уже ГО может прибыть — я, стало быть, значит, по косвенным признакам подсчитал,—
— ОН ПОДСЧИТАЛ: ДА. МОЛ. СТАЛО БЫТЬ,—
— И ушёл, по косвенным признакам, соблазнив душку Пита < ‘тушку Пита’ > старой сказкой о Зазеркалье — Второй Системе, что...
— К Чёрту системы!!!
: Он ушёл, а мы остались вдвоём с другом Егоровым сидеть — и глазами вослед ему — то есть им — хлопать. Изо всех сил. Громко — как в известной немой песне. Без слов. Да.
< “Бурные, продолжительные аплодисменты” — особенно верхним левым веком — переходящие... Хрен знает во что, да. >
— Господа,— изрекает наконец пришедший в без пяти минут себя Сашка,— вы, конечно, будете смеяться — но я всё-таки обязан сообщить вам п’енеп’иЯДнейшее известие: линейные ревизоры не смогут пробиться в наш вагон из-за завала...
: В общем — не так уж плохо. Тем более для Егорова. Тем более — почти за 9,5 секунд: как победа Феллини ( или какой там херр эту порнуху состряпал?.. ) на стометровке с препятствиями: в виде собственных бредней и комплексов непалкоценности, да. Хотя я секунды сашкиной сообразительности не считал — потому как не на чем. И вообще: я вначале бы посмотрел через левое плечо три раза — далеко-ли удалилось начальство, прежде чем так тупо и громко острить.
Почти на всё ЖБК, да.
— Хотя: когда дом горит, тушить пепельницу...
: Да-а...
— “Дои клопов, дави коров; клопов на сгущёнку — коров на...”,— припоминаю и я согласно случаю.
: Праздничной, радостной обстановке согласно.
И мы с Зол... виноват — с другом Егоровым впрягаемся в работу:
: Мусор, пищеровское дерьмо и шкрябанье,— как и системы — к чёрту; это после, это — потом; время на это ещё будет — если будет вообще хоть на что-то. Главное, успеть до прихода братца Пита и братца Пищера разгребсти завал, который нам так не вовремя подсунула... Или подсунули?.. “Прости, Клемента — сорвалось”. Само собой, как говорится, с рельс сошло. Не обессудь, дорыгая. Да:
“Клемента” — это из “Реостата”. Уж очень мы его любим с другом Егоровым по разным поводам жизни...
— Только непохоже, чтоб этот завал тут самостийно, как Украина, сложился < а) Если Киев он,— то почему он мать городов русских?.. б) Если Русь Киевская,— то откуда взялись хохлы??? >: такое у меня ощущение. А впечатление — что всё это жлобство нам просто сверху спустили. Потому как средь разбираемых булыганов я наблюдаю старую, довольно-таки помойно-тряпочного вида уже, фольгу от сигаретной пачки — артефакт тот ещё, не слабее зальцбургского параллелепипеда: ибо < “бо” > в) Если этот завал — рухнувший сверху пласт,— откуда в нём взялась эта сигаретная, некогда прошлом, пачка?..
Насколько я помню историю, производство сигарет не восходит к каменноугольному периоду. А ведь именно тогда эти пласты и сложились —
: Сашка молчит, разглядывая стены. «Может быть,— неуверенно говорит он,— очень может быть. Больно они какие-то целые... И камни разные — не из одного пласта. Хотя ведь по всякому бывает. Может, старая осыпь грохнулась — что Чёрт наворотил, когда раскапывал эту дыру.»
— Может быть. Всё может быть,—
НАМЕРЕН НАГОНЯЙ
: НЕ ———————— Х НЕ ———————— = ДА.
УМЕРЕН УГОНЯЙ
— Но мы начинаем работать.
: Собственно, это довольно простая работа. Вынимаешь из дыры снизу камни — как известный киноактёр ( “кино-актёр”: ну и слово... ) нижний горшок из большой стопки в известном кинофильме вынимал,— а они всё время сами друг за другом сверху подсыпаются... Главное: остаться живым и по возможности как можно здоровым, да. Потому что завал всё упомянутое время сверху, над тобой, а ты снизу под ним. И очень, конечно, хочется при таком раскладе сил по возможности дольше — я не намекаю на презренную “вечность” — ни к чему мне это — то есть просто как можно дольше профункционировать без ненужных травм и увечий. Хотя самое сложное мы уже сотворили вчера, то есть сегодня под утро — в результате чего абсолютно не выспались и по причине соответствующего невыспанности настроения наезжали друг на друга всё утро, как танки Манергейма на линию Мажино... Но это не самое страшное. Главное — теперь работа идёт легко, и местами даже слишком.
“И такое бывает”.
: Да. Вот только свет у нас плоховат — ну да на это плевать, в конце концов. В конце концов, можно и к этому свету привыкнуть: “ко всему-то человек-подлец привыкает”,— Апчехов, кажется. Да.
— “Не крещённый и не обрезанный!” — это я другу Егорову, из Певзнера. А то я тут было вслух — разоткровенничался — а с ним надо держать ухо востро. Да. Он теперь постоянно на взводе — в отличной, можно сказать, интеллектуально-сортирной форме,— для своего интеллектуального веса, естественно — так и рыщет, к чему бы во мне придраться. Да. Или в мыслях моих — если я их вслух, как сейчас, к примеру, забывшись — ненароком выскажу. Что ж: сам виноват. Натаскал на себе — а у него хватка железная. Теперь до вечера не отвяжется.
..: Так об чём это я? Ах, о работе... Что ж:
: Особенно шустро работается, когда перед носом мелькают егоровские ботинки. Они ведь даже не свистят — как пули за окном ,— или за чем они там свистят? за пивом? — за вистом, да; зазеваешься — и привет, мидл фэйса — как не бывало на морде. И тектонические разломы до самой пенки на заднице, и даже внутри неё. А всё то же — выПЕНЬдрёж...
— Дурацкая мода отриконивать вибрамы. Неужели ему будет легче, если у одного из его немногих возможных близких родственников пол-головы не будет?..
: У мужа его жены и так, считай, на плечах официально кочана нет — то есть то, что есть, с точки зрения судебной психиатрии ( а советская психиатрия вся насквозь судебная, да ) — одна видимость, оптический обман, фикшен; а если ещё и у мужа её сестры...
..: И глядя на эти амбициозно отриконенные ‘ведрамы’ мне особенно остро вспоминается, как я однажды сдуру чуть не стал родственником этого человека.
: Этого страшного человека —
: Дело в том, что Натка — ленкина сестра. А Ленка, соответственно,— то, что зовётся в нашем обиходе женой Егорова. Да. То есть они не расписаны, а так живут, как белые люди — года с 78-ого, с той самой спасаловки — то есть восемь лет уже. Тоже срок. Да только непонятно мне, как это они в егоровской двухкомнатной хоромине размещаются — Сашка, Ленка, мама сашкина и его же киндер — Сашка-Маленький, или, сокращённо, как я его для определённости переназвал — СашкаМ. Хотя какой “М”?.. Ему ж в этом году в декабре ровно 10 стукнет — тоже возраст. Да. Но надо как-то всё же его называть — чтоб от взрослого ( внешне ) обалдуя отличать, потому как во всём остальном, включая и выключая развитие, нет абсолютно никакой, по-моему, разницы.
