Все встали со своих мест, приветствуя военного командира, Капитан Эндрю пригласил Паррота занять место рядом с ним, и все стояли в ожидании, пока Паррот не спеша сел и кивком головы пригласил всех к столу.
Разговор завял. Капитан учтиво осведомился о состоянии здоровья и метнул взгляд на Улафа, чтобы тот живо подал прибор для командира.
Паррот был хмур и неразговорчив, ел мало и скептически оглядывал облезлые переборки и более чем скромное убранство кают-компании. В отличие от блеска и чистоты военных кораблей, английские торговые корабли славились грязью и запущенностью, что не преминул отметить про себя Паррот.
Антошка сжалась и чувствовала себя неуютно. Ее беспокоило, что под столом у ее ног сидел Пикквик: он мог вскинуть передние лапы на колени Паррота, чтобы обнюхать и познакомиться с новым человеком. Она старалась не отпускать ноги от теплого бока Пикквика. Но щенок почувствовал посторонний запах и пошел на него. Ткнулся мордой в ногу и стал скрестись лапами по брюкам. Паррот сидел неподвижно, словно прислушивался, затем отвернул все еще забинтованной рукой скатерть и заглянул под стол. «Сейчас будет скандал», — похолодела Антошка. Но Паррот вдруг весь преобразился:
— Какая прелесть! Поднимите, пожалуйста, этого чудного скотча, посадите его рядом со мной.
Мистер Джофри проворно подставил стул и водворил на него Пикквика. Щенку это понравилось, он положил передние лапы на стол и озирался по сторонам. Сунул свой замшевый черный нос в тарелку Паррота и лизнул соус.
— Роскошный экземпляр, редкостный парень! — гладил щенка Паррот рукой в толстой марлевой варежке.
— Пикквик, фу! — крикнула Антошка, возмущенная, что щенок залез ногами на стол и мордой в тарелку.
Но это никого не шокировало, тем более Паррота. Он спокойно ухватил рукой вилку и ел мясо из той же тарелки.
Вот этого Антошка понять не могла. Посадить за общий стол кока считалось непристойным, а позволить щенку забраться на стол и есть из тарелки… Но ведь он только что лизал башмаки Паррота! Было какое-то непонятное чувство обиды за Пикквика.
— Извините, — сказала Антошка, — я должна прогулять его на палубе.
Она схватила щенка под мышку и выскользнула из каюты.
— Пикквик, никогда не подходи к этому человеку, — шептала Антошка, — он считает, что женщина на корабле приносит несчастье, он не признает за человека нашего Улафа. Ты не будешь есть из его тарелки? Да?
Пикквик устремился к борту, ему всегда хотелось заглянуть вниз, может быть, хотелось поплавать. Антошка прицепила поводок.
Над водой рваными клочьями плыл туман, словно облака спустились на воду. В гул моря вплетались какие-то посторонние звуки, и вдруг зазвенели длинные, тревожные звонки.
Колокола громкого боя! Надрывные звонки слились с выстрелами. По палубе забегали матросы, с пушек поспешно сдирали чехлы. Гул нарастал. Антошка подняла голову и увидела в небе черные силуэты самолетов. Они летели высоко. Вот от одного из них отделилась продолговатая черная капля и стремительно понеслась вниз. Раздался звук лопнувшей электрической лампочки, и из воды взметнулся фонтан воды. Вот от другого самолета летит такая же черная капля, она падает уже ближе, падает, как разбитое яйцо на раскаленную сковородку.
— Антошка! — схватила дочь за плечо Елизавета Карповна. — Воздушное нападение! Пойдем! — Мать втолкнула Антошку в пустую кают-компанию и, крикнув: — Сиди здесь, я принесу Джонни, — убежала.
Гул самолетов, взрывы бомб и оглушительная стрельба усиливались.
В каюту заглянул стюард:
— Не бойтесь, мисс, сейчас прилетят советские истребители, и «юнкерсы» закувыркаются, пойдут на дно моря кормить акул.
— Но бомба может попасть в наш пароход? — опасливо осведомилась Антошка.
— Нет, нет! Они высоко летают, боятся наших зенитных пушек, — успокаивал Мэтью. — Вот смотрите. — Стюард вынул из кармана спичечный коробок и положил его на пол. — Это будет наш корабль. — Он отломил головку от спички. — А это бомба. Смотрите! — Старик встал на стул, высоко поднял руку, прицелился и бросил спичечную головку. Она упала далеко от коробка. — Попал? — спросил он.
— Нет, нет.
— Еще раз постараемся поразить цель. — Мэтью много раз прицеливался, но головка падала далеко от цели. — Вот так и бомбы, — заключил он. — Раньше германские самолеты пикировали прямо на корабль, а теперь боятся. Чуют свой конец. Вылетят в море, покидают бомбы куда попало и обратно на базу.
Мэтью, как всегда во время боевой тревоги, был суетлив, говорлив, и Антошка поняла, что он сам не верит, что все это так безопасно. Погладив по голове девочку, он убежал.
Елизавета Карповна, запыхавшись, внесла Джонни; он таращил глаза, хныкал и никак не мог очнуться от сна. Пикквик шел следом и при каждом взрыве сердито гавкал.
В переговорной трубке щелкнуло, и раздался голос капитана:
— Миссис Элизабет, прошу вас пройти в лазарет, нужна ваша помощь.
И снова Елизавета Карповна, прижав на мгновение к себе дочь, уходит.
Джонни куксится. Он не выспался, и его пугают взрывы, пальба из пушек, от которых в каюте стоит сплошной грохот и все содрогается.
— Это не опасно, Джонни! — кричит Антошка. — Я тебе сейчас покажу. — Она вынимает спичку, отламывает головку, взбирается на стул и пытается попасть в коробку, но спичечная головка падает каждый раз далеко от коробки, как бы тщательно ни прицеливалась Антошка. Это упражнение совсем ее успокоило. — Не попадут, — уверенно сказала она.
— Мэм, мэм, — капризничает Джонни, и Антошка понимает, что он хочет есть: время кормить его.
Она решительно забирает на одну руку Джонни, под другую руку Пикквика и спускается в камбуз. Надо приготовить Джонни кашу, да и Пикквпк не особенно насытился из тарелки Паррота. Щенком только позабавились и не позаботились покормить.
В камбузе Антошка включила электроплиту, вскрыла банку со сгущенным молоком, влила в кастрюльку воды, положила туда две ложки сгущенки и поставила кипятить. А пароход качнуло — то ли он менял курс, то ли волна стала круче, — и Джонни растянулся на полу.
— Ну, ну, не плачь, — подняла его Антошка. — Куда же тебя пристроить?
В углу стоит пустой бочонок из-под рыбы, но внутри он залеплен чешуей.
Антошка тряпкой обмахнула чешую и водворила туда Джонни. Малыш держался руками за край бочонка: ему это понравилось. Пикквик прыгал вокруг и старался лизнуть мальчика в лицо.
— Вот я и тебя туда посажу, чтобы ты не мешал мне. — Антошка сунула в бочонок и щенка.
Теперь оба малыша выглядывали из бочонка и оба смеялись. Джонни показывал свои жемчужные зубы, а Пикквик смеялся от уха до уха, обнажая целую коллекцию белоснежных зубов всех размеров.
Каша закипела.
А где-то наверху слышен рев моторов, стрельба.
— Слышите, какой идет бой, — приговаривает Антошка, помешивая кашу. — Это наши советские самолеты сбивают фашистские «юнкерсы».
Джонни хочет есть, он нетерпеливо требует каши, и Пикквик, почуяв запах молока, тоже скулит, и оба голодными глазами смотрят на нее, свою кормилицу. Антошка балансирует у плиты, мешает кашу, громко приговаривает, стараясь заглушить внутренний страх.
Каша готова. Антошка вылила ее в тарелку — пусть постынет. Хотела повернуть кран, выключить плиту и вдруг подумала о том, что кончится же стрельба и все придут в кают-компанию, а Улаф занят где-то там, наверху, и обеда не будет.
Антошка заглянула в рундук. Да, она поможет Улафу — почистит картошку, порежет овощи.
Вытащила из бочонка Джонни. В его волосах и на комбинезончике налипла чешуя, он весь пахнет рыбой. Посадила мальчика на колени, кормит кашей и все время непрестанно приговаривает, подавляя страх в себе.
Джонни не заставляет себя просить: он, как голодный галчонок, широко открывает рот и глотает кашу. А Пикквик рвется из бочонка — он тоже голоден. Теперь малыши меняются местами. Джонни снова в бочонке, а в мисочку Пикквика выскребаются остатки каши. Горячо? Подожди, потерпи, пока остынет. Пикквик царапает лапами пол, двигает носом миску. Антошка подливает в кашу холодной воды:
— Ешь, щен! — и принимается за овощи.
Она приготовит настоящий русский борщ. Сняла со стены большую доску, шинкует капусту — шинкует тонко, как учила мама, режет соломкой свеклу, морковку, лук, все это ставит тушить на большой сковородке. Стоит и раздумывает: а хватит ли на четырнадцать человек? Никогда еще ей не приходилось готовить так много. Когда приходили гости, мама готовила сама, а Антошка только помогала… Теперь открыть банки с мясными консервами для борща, для жаркого. На гарнир будет жареная картошка ломтиками, а не вареная, мокрая, которую подают здесь три раза в день; из яблочного джема Антошка сделает кисель.
