Иванов-оглы-Писемский удивляется:
— Странные у вас пейзажи здесь какие-то: берёзки, солнцем подсвеченные, пеньки чёрные, речка вон, вся перекрученная, блестит, и ни одного танка, никакой колючей проволоки. Непривычно как-то для военного глаза.
— Это вам, военным, непривычно без колючей проволоки, а нам, гражданским, это очень нравится, — отвечал мудрый Печкин. — Ну её, эту проволоку.
— А грибы-то у вас есть? — спрашивает Иванов-оглы.
— А как же, — отвечает Печкин. — Мы можем по дороге в берёзовую рощу забежать, там всегда подосиновики растут.
— Это неправильно, — говорит Иванов-оглы, — непорядок. В берёзовой роще должны подберёзовики расти.
— Очень может быть, — согласился Печкин. — Только в нашем Простоквашине отродясь порядка не было.
Подходят они к роще, видят — ящик с гуманитарной помощью стоит.
— Выронили, — говорит Печкин. — Вчера целый день гуманитарную помощь возили. Один ящик и потеряли. Интересно, что в нём? Надо открыть.
Шарик проснулся и всё слышит. Его ящик с запа́хом закрывался, он конец запа́ха зубами прихватил, не даёт ящик открывать. Почтальон Печкин руку с трудом в трещину просунул и говорит:
— Что-то меховое там, наверное, шапки гуманитарные.
Иванов-оглы тоже руку просунул и как раз по зубам Шарику прошёлся.
— Нет, — говорит, — там гуманитарные гвозди. Или гуманитарные вилки.
Решили они ящик до дома донести.
«А что, пускай несут», — согласился про себя Шарик.
Они пошли вдоль речки. Печкин с ящиком, а Иванов-оглы просто так. Печкин никак не хотел с ящиком расставаться. Надо, чтобы все понимали, что это его ящик. Он прошёл немного, устал и говорит:
— Надо мне сесть на ящик, посидеть.
Шарик из ящика как закричит:
— Да ты что, совсем?! С приветом?!
Печкин испугался даже.
— Ой, — кричит, — радио заговорило!.. Гуманитарное.
Шарик спохватился и начал сообщать новости дикторским голосом:
— Вчера вечером ровно в шесть часов с приветом к избирателям обратился депутат Селёдкин.
Печкин удивился страшно и спорит:
— Нет у нас такого депутата!
Шарик в ответ:
— А я и не про вас говорю! — И дальше шпарит: — Продолжаем последние известия. Новости с полей. На полях ничего нового. Всё уже убрали: и картошку, и кукурузу, и свёклу, и помидоры, и арбузы, и… бананы, и… студентов.
Больше он ничего придумать не мог, никаких последних известий. А Печкин и Иванов ждут. Делать нечего, Шарик как забормочет:
— За последнее время участились случаи… Участились случаи… Участились случаи…
А какие участились, он придумать не успел. Иванов-оглы говорит:
— Заело! Надо стукнуть как следует!
«Тебя самого надо стукнуть как следует!» — думает радио-Шарик.
— Участились случаи… нападения почтальонов на собак.
Печкин даже вздрогнул:
— Чего-чего? А ну-ка, повторите. Какие случаи участились?
Шарик так неуверенно повторяет:
— Случаи нападения почтальонов на собак.
— Да нет! — кричит Печкин. — Вы всё путаете! Это собаки на почтальонов нападают! У меня вон все штаны грызанные. Это какое-то противное радио. Его надо в речку выбросить.
— Да вы не нервничайте, — замечает Иванов-оглы. — Придём домой и разберёмся, какое это радио. И почему оно так странно агитирует. Идти два шага осталось.
Они дальше Шарика понесли. А Шарик им стал погоду на завтра говорить:
— Ожидаются заморозки, переходящие в наводнение. Ожидается землетрясение, переходящее в солнечное затмение. Местами снег, местами град, местами кислый виноград.
У них так глаза и вылупились.
Шарику уже трудно было остановиться:
— Передаём программу на завтра. Завтра будет такая программа — закачаетесь.
— Почему? — удивился Печкин.
Шарик и сам не знал почему. Он и ляпнул:
— Музыку будем для хромых передавать!
В это время кот Матроскин уже проснулся и завтрак готовил. Он варил кашу на молоке, целое ведро, а сам думает: «День-два я ещё выдержу. Ну три. А на неделю меня уже не хватит. При таком количестве народа целую столовую надо содержать».
Он наскоро накрыл на стол, поставил творог, простоквашу, хлеб из магазина и с трудом горячее ведро на стол принёс.
На вкусный запах стал народ подтягиваться. Скоро папа с мамой пришли, дядя Фёдор и тётя Тамара Семёновна. Только Шарика не было и Печкина с Ивановым-оглы.
Тётя Тамара говорит:
— Нельзя без них завтрак начинать.
Дядя Фёдор спрашивает:
— Почему?
— У нас в армии так принято было. Мы всем полком за еду садились.
Матроскин говорит:
— А если они с Шариком на охоту пошли, на утреннюю зорьку? И вернутся только к вечеру?
— Такие события заранее планировать надо, — говорит тётя Тамара. — Я думаю, что с этого дня мы все будем жить по плану.
Тут как раз Печкин и Иванов пришли с «гуманитарным радио». Они это радио ещё по дороге из ящика вытряхнули — такого он им наговорил. Они тоже за стол сели, стали кашу есть и тётю Тамару слушать.
— Подъём у нас будет в семь, — говорила тётя Тамара. — Это поздновато, но для зимнего времени хорошо. После этого бег босиком по снегу полкилометра. От этого полезность идёт невероятная. Потом завтрак. Потом общественная работа. Потом…
Тут из Шарика выскочило:
— Суп с котом.
— Это что, шутка? — спрашивает тётя.
— Юмор, — отвечает Шарик.
— Для юмора у нас будет определённое время, — говорит тётя Тамара. — Приблизительно с пяти до шести по субботам.
— А как мы сегодня день проведём? — спрашивает мама.
— На сегодня у нас такая программа намечена, — отвечает тётя, — Матроскина с Шариком мы бросаем в речку рыбу ловить. У нас по понедельникам будут рыбные дни. Пусть берут удочки и уходят
