– Ну? Теперь ты видела? – свистящим шепотом спросила она Инну.
– Что именно?
– Лицо Глазковой видела?
– Лицо как лицо, – ответила Инна. – А вот тон, которым она говорила про Тонькино платье, мне действительно не понравился.
– Вот именно! Мне, знаешь ли, очень не нравится, и как она на тебя смотрит. По-моему, ей кажется, что тебя тоже неплохо бы устранить с дороги.
– Что ты несешь, Лидка?
– А то! У Данки уже, считай, два платья пропало, и никто не знает, готовит ли она третье. До мамаевского наряда Глазковой не добраться, поскольку он уже сшит и находится у Тоньки дома в шкафу. Поэтому Алена так и обрадовалась, когда это… Ископаемое попыталось отлучить Мамая от конкурса.
– Ну а я при чем?
– Видимо, Глазкова видит и в тебе сильную конкурентку. Платье твое, конечно, сейчас вне досягаемости, но она может придумать что-нибудь и почище!
– С чего ты взяла?
– Она на географии на тебя так смотрела…
– Как «так»?
– Кровожадно, вот как! И когда ты Мамая утешала, тоже глядела на тебя самым зверским взглядом. Вот честное слово!
– Да не может такого быть…
Вечером Инна опять встретилась с Агеевым. Первое, что она ему сказала, все-таки касалось Алены:
– Вот ты, Димка, не хотел мне ничего про Глазкову говорить, а она скорее всего Дровосечиха и есть!
– Глупости! Кто тебе сказал?
– Это мы с Лидкой вывели… путем некоторых умозаключений.
– Ну-ка, ну-ка… Поподробнее, если можно.
– Пожалуйста, – и Инна вкратце передала ему наблюдения Логиновой и свои тяжкие ощущения под взглядом злодейки Алены на географии.
– Про Мамая и Данкины платья ничего не скажу – не знаю, – сказал Димка и опять как-то занервничал и сжался. – А вот насчет тебя… тут дело в другом…
– Ты знаешь и молчишь? – ужаснулась Инна. – Хочешь, чтобы она меня слопала?
– Что ты несешь? Говорю же, здесь другое…
– Если сейчас же не объяснишь, в чем дело, то можешь мне больше не звонить, ясно?
Димка нервно дернул «молнию» на куртке, выдохнул и сказал:
– Ну, хорошо… я скажу… Только ты пойми правильно…
– Ну?! – угрожающе подбодрила его Инна.
– Дело в том, что на прошлой дискотеке я пригласил танцевать Алену… а потом она меня… Вот…
– А потом?
– А потом снова я ее… А потом она пригласила меня в клуб «Star»…
– И ты, конечно, побежал! Полетел! А теперь она небось возмущается, почему ты больше в этот «Star» не ходишь! Или ходишь? С ней ходишь? – Вопросы сыпались из Инны, как из прорвавшегося мешка картошка. Еще бы! Разве ей с ее носом может повезти так, чтобы Дима Агеев ходил только за ней, как хвостик. Этого же просто не может быть – вот этого и нет!
Она хотела было повернуться и уйти от Казановы-Агеева, но чуть промедлила, и он успел сказать:
– Никуда я не хожу. И вообще, я и в тот раз отказался, а она, кажется, обиделась…
– Слушай, Агеев! – уперла руки в боки Инна. – А почему ты меня никогда танцевать не приглашал?
– Так… тебя на той дискотеке не было…
– Ну и что? Зато на других-то я была. Да только тебя что-то рядом не наблюдалось! – продолжала яростное наступление Инна, пытаясь разоблачить и развенчать Димку, как отрицательного героя, окончательно.
– Ну вот! Я так и знал! – Агеев не менее энергично хлопнул себя по бокам руками, как рассерженный ворон крыльями. – Я поэтому и не хотел говорить. Знал, что ты сразу сделаешь дурацкие выводы.
– Ах, это у меня выводы дурацкие? Поведение у тебя дурацкое, ловелас несчастный! Казанова! – Инна на минуту смолкла, чтобы подобрать еще более подходящее определение, но в голову пришло не очень обидное: – Дамский угодник! Вот ты кто!
– Ах, я дамский угодник? Ловелас? Казанова? Может, еще чего придумаешь? – все-таки обидевшись, кричал чуть ли не на весь двор Димка. – Да я, может быть, потому тебя не приглашал, что стеснялся очень!
– Ага! А Глазкову не стеснялся? – крикнула в ответ Инна и хотела добавить, чтобы он убирался вон прямо сейчас, немедленно и к этой самой Глазковой, но Агеев вдруг схватил ее за локти, приблизил свои глаза к ее лицу и тихо сказал:
– Слушай, мы, кажется, сейчас подеремся, как в пятом классе. Зачем? Кому это нужно?
Инна после его слов сразу сникла, сдулась, как воздушный шарик, осторожно высвободила свои руки и совершенно растерялась, не зная, что сказать ему в ответ.
– Ты мне не веришь? – спросил Димка.
– Ну почему? Я верю, – хрипло, не своим голосом произнесла Инна. – Так ты хочешь сказать, что Глазкова на меня из-за тебя злится?
– Я думаю, да.
– Ты что, ей про меня рассказывал?
– Видишь ли, она нас уже два раза видела вместе. А вчера прямо спросила: не из-за тебя ли я в «Star» не пошел.
– А ты?
– А я что… я сказал правду…
– А она?
– А она, по-моему, огорчилась.
– Но это не мешает ей быть Дровосечихой!
– Не верится мне, что Алена на такое способна.
– А кто, по-твоему, из нашего класса способен?
– Не знаю… А может, Дровосек вовсе не из нашего класса? – обрадовался своей новой идее Димка. – Может, девчонки из параллельных восьмых классов орудуют? Из зависти?
– Вряд ли. Мы же готовимся не к «Школьной жемчужине», а к конкурсу 8 «Б». Какое им до нас дело? Нет, Дима, это мог сделать только кто-то из своих. И повод должен быть достаточно серьезным.
Глава 9
Хобби есть у каждого!
Как и предполагала Дана, Ольга Ивановна сделала все возможное и даже невозможное, чтобы Антонина Мамаева наладила отношения с Недремлющим Оком и переписала контрольную по полезным ископаемым. И вот Мамай-Страшила, неся перед собой, как хрустальную вазу, дневник с вожделенным «трояком» по географии, явилась в кабинет музыки. Девочки 8 «Б» во главе с классным руководителем в это время обсуждали, как лучше провести конкурс песни.
– Я вам сразу скажу, что петь одна я не сумею, – заявила Лида Логинова. – Да и… – она бросила взгляд на вошедшую Мамаеву и добавила: – Вот и Тонька тоже наверняка не сможет.
– Ну-у-у, во-о-обще-то… – начала было Антонина, но ее никто не услышал.
– А может быть, вам исполнить всем вместе одну песню, а кто почувствует себя в силах, пусть поет какой-нибудь куплет соло? – предложила Ольга Ивановна.
– Конечно, тот и получит больше всех баллов, – недовольно буркнула Лида.
– Можно и так спеть, что перечеркнутся все ранее набранные баллы, – не согласилась с ней учительница. – Конечно, в исполнении песни соло есть определенный риск. Все-таки среди вас нет профессиональных певиц.
– Я лично согласна петь вместе со всеми, – поддержала Ольгу Ивановну Алена Глазкова. – А кто хочет – пусть рискует. Я, например, не против.
Девочки поспорили еще, а потом, как часто бывало, приняли предложение своей учительницы. Но вскоре спор снова разгорелся, потому что все начали препираться, какую песню исполнить.
– «Belle»!
– «Шоколадный заяц»!
– «Такие девушки, как звезды»! – неслось со всех сторон.
– Девочки, – остановила их учительница, – никак не пойму, почему вы все время предлагаете мужские песни? Это же вам петь, а не мальчишкам! Вспомните что-нибудь женское!
Восьмиклассницы долго перебирали девчачьи песни и в конце концов остановились на «Море зовет» группы «Фабрика». Конечно, песня несколько не по сезону – какой уж в октябре-то зов моря, – зато веселая. И мотив несложный. Каждая девочка решила, что уж «а мы такие, отдыхаем» она вытянет.
– Раз уж вам понравилась эта песня, то хочу внести еще одно предложение, – с трудом пробилась сквозь возбужденные возгласы своих учениц Ольга Ивановна. – Может, попробуете, как девушки группы «Фабрика», заодно и танцевать? Совместим два конкурса в одном, а баллы жюри может выставлять за пение и танец отдельно. Хотя, наверно, это трудно: петь и танцевать одновременно…
– Нет!
– Это здорово!
– Мы сможем!
– У нас получится! – ухватились за очередную идею учительницы девчонки.
– Представляете, можно петь и танцевать не всем вместе, а четверками, как «Фабрика»! – предложила Лида, у которой пылали щеки в предчувствии того замечательного момента, когда она будет выступать, как в настоящей шоу-группе.
– В «Фабрике» не четыре девушки, а три, – поправила Лиду Глазкова.
– Но cначала-то было четыре! – возразила Логинова. – Нас как раз двенадцать. На каждую четверку по куплету. И, главное, движения можно у девушек из «Фабрики» скопировать. У кого-нибудь есть видео?
Глазкова сказала, что принесет видеокассету, а Ольга Ивановна обещала договориться с учителями музыки и ритмики, чтобы те помогли провести несколько репетиций. Все уже хотели расходиться, весьма довольные собой и тем, что им предстоит, как раздался голос Виданы Язневич:
– Интересно, и как вы собираетесь прыгать «Море зовет» в ваших длинных бальных платьях?
В классе, в котором только что было невероятно шумно, повисла напряженная тишина. Обескураженные девочки все как одна посмотрели на свою учительницу.
