Подавшись вперед, дрожащим голосом Тимошка говорил:
— …Вдруг видит: дверь склепа открылась, и из нее — раз! — и вышел человек, а потом — раз! — и еще человек…
От волнения у завснаба нехватило дыхания, и он умолк. Мы сидели не шевелясь, боясь оглянуться через плечо. И как раз в этот момент где-то недалеко за нашим бугром раздался странный короткий звук:
— Пчхи!
Тут уж мы и дышать перестали.
— Пчхи! — послышалось опять.
Андрей стал на колени и вытянул шею:
— Слышите?
Тимошка поднялся на четвереньки:
— Чихает кто-то?..
Оба они поползли по склону бугра, замерли, вглядываясь в темноту, и вдруг разом прыгнули чуть ли не в самый костер.
— Че-ло-век! — прошептал Андрюшка страшным шопотом.
— Где человек?
— Какой человек?
— Там, на лужайке, человек. И идет прямо сюда!
Через секунду вся наша экспедиция осторожно выглядывала из-за бугра.
По лужайке, отделявшей нас от дороги, действительно шел человек, высокий, в темном пальто и темной шляпе с полями. Он шел медленно, часто останавливаясь, словно прислушиваясь.
— Не здешний. Да? Глядите, как блуждает! — шепнул Тимошка.
Недалеко от бугра человек опять остановился. Когда он поворачивал голову, под полями шляпы поблескивали очки.
— Высматривает! Ой, ребята, высматривает что-то! — так и зашелестело вокруг меня.
Вдруг человек повернулся и пошел обратно к дороге.
Тут я заметил, что Тимошка совсем выполз на бугор, а Андрей уцепился за его ногу:
— Дурак! Куда ты? Что ты делаешь?!
— Пусти! Выследить его надо! Выследить!.. Пусти!
Завснаб вскочил на ноги и пустился вслед за незнакомцем. Он бежал по освещенной луной лужайке, низко пригнувшись, прячась за мелкие кустики, иногда бросаясь животом в траву. Но ему не повезло: человек неожиданно обернулся, шарахнулся в сторону и остановился, а Тимошка, словно заяц, присел в нескольких шагах от него.
Мы лежали ни живые ни мертвые.
Но вот человек что-то сказал.
Медленно, как видно с большой неохотой, завснаб приблизился, поговорил о чем-то с незнакомцем и со всех ног побежал обратно к нам.
— Станцию спрашивает! — прошептал он, съезжая на корточках с бугра.
— Какую?
— Железнодорожную!
— А ты?..
— Сказал, что сам туда иду. Только вот с ребятами попрощаюсь.
— Ты спятил! Зачем?
— Чтобы он не ушел. Знаете что? Я его сейчас заговорю, а вы подкрадитесь и наваливайтесь на него со всех сторон.
— Хорошо?
— Так и сделаем!
— Бросьте вы — «так и сделаем»! — сказал Яшка. — А ну как это честный человек?
— «Честный»! Хорош честный! Видели, как он от меня шарахнулся?
— И ты бы шарахнулся, если б к тебе подкрались.
— А станция! Зачем ему станция? Поезда теперь до завтра не будет.
— Документы проверить — и всё! — предложил Анатолий.
— Да! А он тебя хватит по голове — и поминай, как звали!
— Придумал! — сказал Оська. — Ребята, главное — спокойствие. Это, может быть, обыкновенный гражданин, а может быть… сами знаете кто. Станцию ему показывать нельзя. Там сейчас только телефонист да дежурный. Сделаем так: Тимошка скажет, что поведет его на станцию, а сам отведет его в обратную сторону, хоть бы в Пичужки. Мы незаметно следуем позади. В случае чего — окажем помощь. В Пичужках сдаем в поселковый совет. Там проверят документы…
— А если это не диверсант?
— Ну и что ж! Пусть лучше честный человек пройдет лишние три километра, чем шпион останется на свободе.
— Ага, верно! Факт, диверсант! Страшенный такой. Голос хриплый… Прощайте, ребята! В случае чего… Ладно уж… Эх!..
Тимошка вздохнул и убежал.
— Возьмите топоры, пилы спрячьте? Без команды не вылезать! — шопотом распорядился Оська.
Вооружившись, мы снова легли, выглядывая из-за бугра.
— Пойдемте, дяденька. Я уже! — сказал Тимошка.
Вместе с незнакомцем он скрылся в лесу.
— Вперед! — скомандовал председатель.
То ползком, то бегом пересекли мы лужайку. Прячась за деревьями, спотыкаясь о пни и поваленные стволы, пошли гуськом вдоль дороги. Все молчали. Временами слабо поблескивали лезвия топоров.
Мы не видели шедшего впереди завснаба. Но он нарочно очень громко задавал «диверсанту» всякие каверзные вопросы.
— Вы, дяденька, наверное, не здешний? Да? — так и звенел его голос в темном лесу.
Мы не слышали, что отвечал «диверсант», а близко подходить боялись: под ногами то и дело хрустели ветки.
— Как же это такое: вы говорите, что сами из Энска, а здешних мест не знаете?
— Гу-гу-гу-гу… — доносилось в ответ.
Скоро мы свернули на еще более темную тропинку, уходившую влево.
Мы поняли, что незачем прятаться за деревьями, когда и так в пяти метрах ничего не видно. Ветки перестали трещать под ногами. Можно было ближе подойти к Тимошке и «диверсанту».
Тимошка долго молчал. Потом с расстановкой, коварным тоном спросил:
— Та-ак, дяденька… Значит, вы, дяденька, из Свердловска недавно приехали? Интересно, где это такое Свердловск?
Тут впервые мы ясно услышали голос незнакомца:
— На Урале. Пора бы знать!
Этот голос, глухой и ворчливый, я где-то уже слышал. Во многих книжках герои встречают подозрительных незнакомцев со знакомым голосом, и всегда из этого выходит что-нибудь особенное. У меня ноги ослабели от волнения. А тут еще Оська почему-то вцепился мне в руку выше локтя и крепко сжал ее.
— Н-нда!.. — протянул Тимошка. — Прейхен зи дойч?
— Не «прейхен зи дойч», а «шпрехен зи дойч»! — проворчал «диверсант».
— Странно! — тихонько забормотал председатель. — Знаете, товарищи… Удивительно знакомый голос!
— Да ну-у?
— Чей?
— Знаете… Я, конечно, может быть, и ошибаюсь, но только этот голос… он очень похож на голос нашего соседа.
— Инженера? — сразу вспомнил я.
Оська утвердительно кивнул головой.
Долго после этого мы шли молча, прислушиваясь к разговору Тимошки с незнакомцем, который хмуро, неохотно отвечал на вопросы завснаба. Мы узнали, что он ездил в Пичужки, где лесопилка готовила большую партию досок для Дома культуры, что доски оказались отличного качества, но что в этом мало толку: нехватает транспорта для их доставки.
Тимошка еще раз попытался поймать незнакомца.
— Странно! — сказал он. — На всяком строительстве бывает отдел снабжения, а вы сами поехали за досками!
— Я не могу ждать, когда снабженцы вернутся из командировок, — ответил инженер.
Тимошка перестал расспрашивать. Как видно, он тоже все понял и приуныл.
— Влипли! — вздохнул Яшка.
Я тронул председателя за плечо:
— Ося, чего уж там!.. Скажи ему!
— Ну как я ему скажу? Ты подумай, как я ему скажу! Уже километра два прошли!
Лес кончился. Потянулись сизые от света луны, словно дымкой затянутые поля. Стоило Оськиному соседу оглянуться, и он заметил бы нас. Но никто теперь не думал об этом. Мы плелись со своими топорами, еле передвигая ноги, чувствуя себя в таком идиотском положении, в каком еще никто из нас не бывал.
Тимошка некоторое время тащился молча рядом с инженером. Потом мы заметили, что он начал постепенно отставать от своего спутника. Вот он остановился… Вот принялся тихонько-тихонько пятиться назад… Не тут-то было! Инженер оглянулся.
— Вы что? — спросил он басом.
Стоя среди дороги, завснаб похлопывал себя руками по бедрам и молчал.
— Что у вас там?
— Дяденька!.. Дяденька, я вас не туда завел, — громким, каким-то отчаянным голосом сказал завснаб.
— Гм! Как не туда завели?
— Я… я нечаянно вас завел. Потому что мы приняли вас за подозрительную личность и завели…
— Чудак! — пробормотал Андрей. — Сказал бы, что с дороги сбился.
То идя бочком, то пятясь задом, завснаб отступил к нам.
— Ребята! Знаете, какое ужасное, роковое совпадение… — начал было он.
— Знаем. Помолчи! — оборвал его Яшка.
Все увидели, что инженер тоже приближается к нам.
— Не понимаю, что вы говорите, — гудел его бас: «куда-то завели», «подозрительная личность»… Что все это… Гм!
Он остановился в нескольких шагах, оглядывая сквозь очки всю нашу вооруженную команду.
Яшка вытолкнул Оську вперед.
Держа в опущенной руке топор, председатель постоял молча перед инженером и наконец выдавил:
— Здравствуйте, товарищ Ковчегов…
— Здрав-ствуй-те! — настороженно произнес инженер.
— Товарищ Ковчегов, вы меня не узнаете?.. Я Ося Димин… В одной с вами квартире… Товарищ Ковчегов, мы перед вами извиняемся, потому что получилась большая ошибка. Мы…
Оська долго и путано объяснял, в чем дело. И все это время инженер Ковчегов молчал. Высокий, сутулый, он стоял, глубоко засунув руки в карманы пальто, и смотрел сверху вниз на маленького Оську. Молчал инженер и когда председатель кончил свои объяснения. Он расстегнул пуговицы пальто, извлек откуда-то большие часы, послушал, как они тикают, и долго рассматривал циферблат.
