— Я сделаю все, что угодно.
"Действительно все?"
— Да, все!
"Хорошо. Чего ты больше всего боишься?"
— Отца!
"Сейчас он тебя уже не так пугает".
— Тогда чего?
"Что тебе снится в страшных снах?"
— Акулы.
"Правильно. Вот и иди в аквариум. Стань у витрины с акулами. Прислонись к стеклу, чтобы они подплывали к тебе совсем близко".
— Не могу!
"Стой там и отсчитывай шестьдесят секунд. Потом еще и еще — и так шестьдесят раз, пока не пройдет целый час".
— Но я закричу! Меня стошнит! Я не смогу!
"Даже чтобы спасти маму?"
Я понимала, что этот голос не настоящий, что все это я сама выдумываю. И в то же время он говорил что хотел, я ничего не могла с этим сделать.
Я представила, как мимо меня скользят огромные рыбьи головы, чудовищные неподвижные глаза, ряды острых зубов. Меня затрясло, как будто они уже плывут за нашим окном. Я не смогу.
Нет, смогу. Ничего тут нет трудного. Это может любой ребенок, запросто. Я должна постараться — ради мамы.
Я подошла к дивану и зарылась лицом в мамину подушку, вдыхая сладковатый запах ее духов. Тетя Барбара вернулась на рассвете. Лицо у нее было перевернутое. Увидев меня, она попыталась изобразить улыбку.
— Все в порядке, Лола Роза. Там в больнице за мамой присмотрят. Они сейчас накачивают ее антибиотиками.
— Я не пойду сегодня в школу. Мы с Кендэлом поедем в больницу.
— Нельзя, хорошая моя.
— Можно!
— Нельзя, потому что маму положили в специальный бокс. Тебе нельзя ее навещать, потому что ты можешь занести ей еще какую-нибудь инфекцию.
— Это я занесла ей инфекцию? — Мне стало совсем жутко.
— Нет! То есть это мог быть любой из нас. Просто твоя мама сейчас очень уязвима. — Тетя Барбара на секунду прикрыла глаза, борясь с собой. — Я все бы отдала, чтобы ей стало лучше, Лола Роза.
— Вы ее любите, тетя Барбара?
— Ну конечно. — Она утерла глаза.
— Но она так плохо с вами поступила. Она увела вашего парня.
— Это да. Она была ужасно вредная, еще когда была маленькая. У меня была такая чудесная фарфоровая кукла в длинном шелковом кринолине и с зонтиком…
— У меня есть картинка с такой куклой. Она очень красивая!
— Так вот твоя мама отрезала ей золотые кудряшки и изрисовала руки синей шариковой ручкой. Она сказала, что сделала из нее панка. Я устроила скандал, хотя, вообще-то, я была уже не в том возрасте, когда играют в куклы. Отец услышал, посмотрел на куклу и набросился на твою маму. Он вообще был с ней жесток. Я все глаза проплакала, потому что из-за меня у твоей мамы все ноги были в красных следах от пинков. Конечно, я всегда ее любила. Как ты любишь Кендэла.
— Не думаю, что я бы его любила, если бы он испортил мою куклу.
— Конечно, любила бы. Ты бы его ненавидела, но любить бы все равно не перестала. Я была ужасно расстроена, когда твоя мама окончательно пропала. А теперь, когда я ее снова нашла… — Тетя Барбара смолкла на секунду, потом набрала побольше воздуху. — Я так рада, что нашла ее. И вас с Кендэлом. А сейчас пойдем-ка спать, дорогая, у нас еще есть часок-другой до школы.
Тетя Барбара поставила будильник, но не пошевелилась, когда он зазвонил. Я быстренько выключила его, потом умыла и одела Кендэла и сама собралась.
— Где мама? — спросил Кендэл. — Она уже умерла?
— Кендэл, ну что ты говоришь! Нет, она снова в больнице, потому что у нее температура.
— А там она умрет?
— Нет! Не умрет она, сколько тебе повторять? Теперь давай позавтракаем тихонько, ладно? Не будем будить тетю Барбару.
— Тогда она не успеет отвести нас в школу.
— Я нас отведу, как раньше. Тете Барбаре надо выспаться, она всю ночь не спала.
Кендэл кивнул и стал завтракать, положив на колени Джорджа. Джордж весь блестел от масла, а сверху был весь усыпан крошками. Кендэл отвратительно вел себя за столом, а сегодня особенно.
— Не соси гренок. Это тебе не фруктовый лед.
— Ты же сказала, чтобы я ел тихо. А если гренок кусать, он хрустит.
Я не могла не улыбнуться. Зато я сделаю ему сегодня приятный сюрприз.
Я написала тете Барбаре записку, что мы ушли в школу, и привет от нас маме! Потом мы тихонько вышли на лестницу. Я бесшумно прикрыла входную дверь.
Кендэл выбежал из палисадника и повернул направо.
— Не сюда, — сказала я, беря его за руку.
— Но в школу же сюда!
— Знаю. Но мы идем не в школу.
— А куда? К маме в больницу?
— Нет, туда нас не пустят, пока у нее не спадет температура.
— Так куда мы идем?
— Подожди, узнаешь.
В метро я купила два детских билета. Я снова стащила денег у тети Барбары, но что мне оставалось делать?
— Мы едем в город? — спросил Кендэл. — Без взрослых?
— Да. Это будет приключение. Договорились?
— Оно будет не страшное?
— Для тебя — нет.
Он не понял, что я имею в виду. Догадался он только тогда, когда мы вышли на набережную.
— Это дорога в аквариум!
— Угу.
— Ой, Лола Роза, ты меня правда ведешь навестить Джорджа?
— Да.
— Но ты же терпеть не можешь акул.
— Верно.
— Ты не пойдешь внутрь?
— На этот раз пойду.
Правда, уверенности у меня поубавилось. На минуту я остановилась.
— Что с тобой?
— Я как-то странно себя чувствую.
Кендэл посмотрел на меня:
— Ты как-то странно выглядишь. Вся зеленая. Как будто тебя сейчас стошнит.
— Меня правда немного тошнит.
— Подожди лучше снаружи. Я пойду один. Я не боюсь, — гордо сказал Кендэл.
"Я знал, что у тебя не хватит смелости".
— Я пойду с тобой.
Я подошла к кассе и заплатила, сделав вид, что мы пришли с другой семьей, стоявшей впереди нас. В аквариуме было темно, повсюду слышался шум воды, как будто мы погружаемся в открытый океан. Внезапно стало казаться, что выхода отсюда нет. Я увидела дверь, но на ней было написано: ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН. НАРУШИТЕЛИ БУДУТ ОТДАНЫ НА СЪЕДЕНИЕ АКУЛАМ.
— Пошли, это вниз по лестнице. — Кендэл бежал впереди.
— Подожди! — крикнула я, хватаясь за его руку.
— У тебя ладонь вся мокрая, Лола Роза. Пусти.
— Нет. Пожалуйста. Кендэл, подожди.
— Я хочу к Джорджу.
Он вырвал руку и помчался к лестнице на нижний этаж. Я бежала за ним по голубовато мерцающим коридорам. Мы оказались у огромной витрины, вокруг которой толпились посетители.
— Джордж! — завопил Кендэл, бросаясь к стеклу.
Я съежилась на противоположной стороне прохода и зажмурилась, чтобы не видеть темных теней, скользивших в толще воды. У меня перехватило дыхание. Казалось, я тоже попала в воду и медленно тону.
Я хотела подойти к аквариуму с акулами и бесстрашно прижаться к стеклянной витрине, но ноги отказывались меня нести.
Я услышала, как Кендэл зовет:
— Джордж, Джордж, ко мне, мой хороший! — как будто подзывает свою собачку. Открыв глаза, я увидела, что Джордж с широко распахнутой пастью плывет прямо на него.
— Кенни! — завопила я.
Казалось, акула сейчас проглотит его живьем. Я бросилась к аквариуму, пытаясь оттащить брата от чудовищных челюстей.
— Отстань! Не хватай меня! Со мной все в порядке. Я нисколечко не боюсь. — Кендэл сердито отпихнул меня.
Я боялась. Я наконец стояла, прижавшись к стеклу, а мимо проносился Джордж, и я видела по его странным холодным глазам, что он меня узнает.
— Это я, Лола Роза. Я здесь, — прошептала я. — Я могу. Могу тебя переглядеть. Проплывай мимо сколько хочешь. И пожалуйста, разевай свою страшную пасть и показывай мне все зубы — я не отойду. Я буду стоять здесь нос к носу с вами со всеми целый час. И маме станет от этого лучше, вот увидите.
Я считала и считала секунды. Некоторое время Кендэл наблюдал за мной, а потом присел в уголке, уткнув подбородок в колени, и только слабо помахивал, когда Джордж появлялся в пределах видимости. Иногда об Кендэла спотыкались. Акулы были главной достопримечательностью аквариума. Меня пытались отпихнуть от стекла, но я не поддавалась. Я даже не пропускала вперед маленьких детей.
Я не могла понять, почему они не боятся. Некоторые улыбались акулам, как будто это были золотые рыбки. Правда, взрослые иногда пугались, вскрикивали и поспешно отходили.
Я выдержала бесконечные круги, которые описывали акулы, никогда не сталкиваясь друг с другом. За каждой следовали похожие на привидения скаты, как будто ведя медленный хоровод. Стаями проносились золотые каранксы. Акулы плавали поодиночке, словно каждая была единственной жительницей аквариума: усатая акула, зебровая акула, тигровая песчаная акула, коричневая акула.
Я смотрела на них, и каждый раз, когда они проплывали мимо, сердце у меня бешено колотилось, а на лбу выступал пот. Меня мутило, хотелось в туалет, я не могла унять дрожь — и все же не двигалась с места.
Я считала секунды, пока не добралась до трех тысяч шестисот. Тогда я отошла от стекла. На витрине остался влажный силуэт. Казалось, призрачная Лола Роза прошла сквозь стекло и плавает теперь внутри вместе с акулами.
