Он позвонил. В дверях показалась Инга.
— Ингоульвюр дома?
— Кажется, дома, — ответила Инга.
— Но в его комнате темно.
— Это ничего не значит, — улыбнулась Инга. — Он иногда любит думать в темноте.
Когда Лейвюр постучался к приятелю в дверь, оказалось, что Ингоульвюр и в самом деле был дома.
— Что это ты делаешь в темноте? — удивился Лейвюр, позабыв поздороваться.
— Нашел, нашел!
Ингоульвюр обхватил друга за плечи и закружился с ним по комнате.
— Что нашел? — спросил заинтересованный Лейвюр. Он ровным счетом ничего не понимал.
— Мне надо тебе кое-что сказать, — возбужденно сказал Ингоульвюр, выпуская, наконец, приятеля из цепких объятий.
— Я пришел на каток тебя звать, — нерешительно сказал Лейвюр.
Он хорошо знал, что Ингоульвюр, когда разойдется, бывает весьма многословным. Но не успел он опомниться, как Ингоульвюр затворил за ним дверь.
— Послушай, я придумал отличную тему для пьесы!
— Ах, вот в чем дело, — удивился Лейвюр. По правде говоря, он уже успел забыть, о чем говорил учитель.
— Помнишь, ты приходил к нам недавно и подарил большую рыбу? — спросил Ингоульвюр.
— Конечно, помню.
Лейвюр никак не мог взять в толк, какое отношение это имеет к делу.
— Помнишь, мы еще оставались дома одни, — продол жал Ингоульвюр. — И я рассказывал малышам историю открытия Исландии.
— И ты решил сочинить пьесу на эту тему? — воскликнул Лейвюр.
Ингоульвюр кивнул:
— Я все думал о пьесе. И мне будто кто-то шепнул на ухо: раз братьям и сестрам рассказ показался интересным, он обязательно понравится и ребятам в классе.
— И тогда мы убьем двух зайцев сразу — и пьесу подготовим к вечеру и историю Исландии вспомним. А лентяям вроде меня это не повредит, верно? — с улыбкой сказал Лейвюр.
— Неплохая мысль! — воскликнул Ингоульвюр и добавил: — Но про лентяя это уж чересчур.
— Кто же будет главным героем? — хитровато спросил Лейвюр.
— Конечно, первооткрыватели страны, Ингоульвюр и Лейвюр.
— Но мы-то, я полагаю, не будем играть своих тезок?
— Об этом я еще не думал. Сначала надо посмотреть, что у меня получится, — с серьезным видом ответил Ингоульвюр. Немного помолчав, он добавил: — Послушай, мне в голову пришла хорошая мысль: ты должен помочь мне написать пьесу.
— И не заикайся! — вскричал Лейвюр. — Я и сочинения-то в школе кое-как пишу.
— Значит, не хочешь мне помочь? — разочарованно сказал Ингоульвюр.
— Конечно, хочу, — поспешно сказал Лейвюр, увидев расстроенное лицо друга. — Я могу, к примеру, нарисовать занавес или сколотить корабль.
— Вот и отлично. Просто превосходно! — воскликнул довольный Ингоульвюр. — Я как раз подумал, что хорошо бы построить на сцене что-то вроде корабля викингов — ведь часть действия будет происходить на борту.
— Такой спектакль и правда может получиться интересным, — загорелся Лейвюр.
— Да, если мы постараемся и покажем, на что способны, — с решительным видом произнес Ингоульвюр.
— Ну, а теперь предлагаю побегать немного на коньках, — сказал Лейвюр.
— Что-то не хочется. Я лучше попробую сочинить начало пьесы.
И Лейвюр отправился на пруд один.
На следующий день, когда друзья встретились в школе, Ингоульвюр подбежал к Лейвюру:
— Я начал! Приходи ко мне после уроков и послушай. Скажешь, как получилось.
Ингоульвюр говорил шепотом — ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из ребят или учитель узнали об их затее.
— Уверен, что у тебя все получится хорошо, — прошептал Лейвюр в ответ. Он всегда верил в способности своего друга.
— Самому трудно судить, — едва слышно сказал Ингоульвюр.
— Конечно, я приду к тебе после школы, — заверил его Лейвюр.
Он не заставил себя ждать. Как только кончились занятия, он, наскоро пообедав и переодевшись, поспешил к Ингоульвюру. Правда, коньки с собой прихватил. Но только по привычке, кататься он и не думал.
Ингоульвюр, по обыкновению, сидел у себя в комнате. Письменный стол был завален книгами и бумагой, а посреди лежал развернутый большой лист, над которым склонился Ингоульвюр.
— Это эскиз занавеса, — сказал он.
На листе были какие-то штрихи и неясные очертания, смысл которых Лейвюру был непонятен.
— Я прочитаю тебе, что уже написал. — Ингоульвюр взял в руки лежавшую на столе тетрадь. Открыв ее, он с торжественным видом начал читать: — «На передней части сцены видны два корабля викингов. Их можно передвигать, и тогда будет казаться, будто они покачиваются на волнах. На носу каждого судна стоят побратимы в нарядной одежде. Взор их устремлен вперед. День клонится к вечеру. Смеркается. Вдали возникает земля — зеленый берег, за ним синие горы и белая гладь ледника. Еще дальше, в центре, над горной вершиной, на фоне черного неба вверх поднимается огненный столб».
— Когда Ингоульвюр и Лейвюр высадились на берег, никакого извержения не было, — возразил Лейвюр.
— Да, в сагах об этом не говорится. Но с тех пор как остров Исландия возник из океана, постоянно бывали извержения, и вполне вероятно, что как раз в эпоху заселения страны какой-нибудь вулкан и действовал. Ведь земля, которую побратимы открыли тысячу лет назад, была, как и теперь, страной огня и льда.
Лейвюр согласно кивнул головой:
— Смотри-ка, а ты, оказывается, все продумал.
Ингоульвюр продолжал чтение:
— «Действие происходит на борту кораблей, незадолго до того, как норвежцы увидели берега Исландии.
Ингоульвюр (приложив ко рту руки, кричит Хьёрлейвюру). Как по-твоему, скоро мы увидим землю?
Хьёрлейвюр (кричит в ответ). Похоже на то. Видишь, морских птиц становится все больше, а вокруг кораблей то и дело ныряют киты и тюлени.
Ингоульвюр. Матросы недовольны, жалуются, что их слишком долго носит по волнам.
Хьёрлейвюр (смеется). Лучше уж иметь рабов. Те, по крайней мере, не ропщут.
Ингоульвюр. Остерегайся, брат! Холодное молчание таит ненависть и жажду мести.
Хьёрлейвюр (смеется еще громче и размахивает мечом). Пока у меня в руках этот чудесный меч, я не боюсь ни жалких рабов, ни других недругов.
Ингоульвюр. Оставим этот разговор, брат.
Хьёрлейвюр (убирая меч в ножны). Если говорить правду, нудная жизнь на борту этой посудины и мне не по душе. Надоела пресная еда и питье, которое приходится разводить водой. Так и тянет на почетное место за столом, который ломился бы от яств, у теплого, уютного очага.
Ингоульвюр. А я в последние дни больше думал о богах, чем о светских радостях. Сам О́дин[6] явился мне во сне и велел бросить в море столбики, как только покажутся берега Исландии в океане, и причалить в том месте, где их прибьет к берегу волной.
Хьёрлейвюр (громко хохочет). А если их вынесет в открытое море?
Ингоульвюр (насупив брови, серьезно). Попридержи-ка язык, брат. Не будут боги простирать длань защиты над тем, кто смеется над их мудростью и не желает приносить жертвы.
Хьёрлейвюр. По мне, лучше самому выбрать себе место для жилья на новом месте.
Ингоульвюр (пристально вглядывается в горизонт, будто ищет звезду, по которой определяет курс). Странно, что белое облако к северу на горизонте совсем не двигается.
Хьёрлейвюр (прикладывая ладонь к глазам). Да, какая необыкновенная синевато-белая туча, прямо как замерзшая вода или…
Ингоульвюр (подается вперед и кричит). Земля, земля! Это самый высокий ледник в Исландии!
С кораблей доносятся радостные возгласы: «Земля! Берег Исландии!»
Хьёрлейвюр (улыбается и размахивает мечом). Тогда назовем этот ледник Ва́тнаёкутль, что значит Водяной.
Ингоульвюр (быстро спускается вниз, но вскоре появляется со столбиками в руках. Вид у него торжественный. Он бросает столбики за борт, и они, описав в воздухе дугу, с плеском падают в воду и устремляются за судном. Смотрит на них и тихо говорит). Один всемогущий! Направь их туда, где мне предназначено жить». Это все, что я успел написать. — Ингоульвюр закрыл тетрадь.
— Здорово! — восторженно воскликнул Лейвюр.
— Надеюсь, учителю это покажется сносным, — скромно ответил Ингоульвюр.
Лейвюр наклонился над листом с наброском занавеса.
— Теперь и я начинаю кое-что понимать. Мы обязательно сделаем занавес, надо только раздобыть материал.
— Если человек твердо что-то решил, он всегда сумеет выполнить задуманное, — сказал Ингоульвюр. — Знаешь что, я так устал сидеть за столом, что не прочь покататься на коньках и размяться.
— Вот и отлично! — воскликнул Лейвюр. — Я как раз захватил с собой коньки.
