Впереди толпы выдвинулся старик Якун.
— Убедительно просим допустить нас до князя… Не по своей воле пришли: нужда великая привела нас!
— Что ж, коли так, ступайте! — смилостивился страж.
И толпа повалила на княжий двор.
Юрий сидел на крыльце и чинил суд и расправу. С изумлением взглянул он на пришедших к нему вышгородцев.
— Аль воевать меня пришли? — шутливо обратился он к волновавшейся на дворе толпе.
— Помилуй, батюшка князь! Рассуди ты наше горе великое! — смиренно проговорил Якун.
— Помилуй, помоги, защити нас, батюшка князь! — раздались голоса.
— Какой помоги? От кого защиты вы у меня просите? У вас есть свой князь, сын мой Андрей… К нему ступайте!
— Нет у нас князя, пропал без вести, — печально ответил старик.
Толпа глухо заволновалась. Изумлению князя не было границ.
— Что слышу я? Куда же он мог деться? Аль зло какое над ним вы учинили? — грозно сдвинув брови, спросил Юрий.
— Не ведаем, где он…
И Якун подробно рассказал князю все, что произошло в Вышгороде. Задумался старый князь. Он не хотел верить, чтобы сын его мог предпринять поход без его благословения. Долгие годы, рука об руку, бились отец с сыном на ратном поле, имели общих врагов, и вдруг теперь Андрей тайно от него предпринял поход!
— Владычицу с собой увез, — печально прошептал старшина.
«Значит, поход не шуточный, — мелькнуло в голове у Юрия, — коли Андрей захватил с собой святыню…»
— Пойдем с нами в Вышгород, на месте все покажем!
И толпа, предшествуемая великим князем, потянулась по дороге в Вышгород.
Быстро двигался поезд Андрея все дальше и дальше на север.
Еще в бытность свою у отца в Киеве не раз говорил Андрей Юрию, оставаясь с ним наедине:
— Нам здесь, батюшка, нечего более делать, уйдем затепло!
Но Юрий, любивший Киев и считавший, что сидящий на его столе князь выше всех князей на Руси, не желал его покидать. Оттого он удерживал в Вышгороде и Андрея, чтобы после своей смерти передать ему великокняжеский) стол, как любимому сыну.
После многих дней пути поезд достиг Ростово-Суздальской земли.
Путь святой иконы ознаменовался чудесами.
Во многих селах совершились исцеления болящих, слава о пришествии чудотворной иконы распространялась все дальше и дальше.
— В Суздале поставим мы в соборном храме Владычицу! — сказал Андрей своим спутникам.
Но в планы князя не входило это намерение. Он хотел возвысить новый город Владимир против старейших Суздаля и Ростова. Андрей прекрасно понимал, что Владимир, считавшийся пригородом Суздаля, причем последний относился к нему презрительно, называя жителей его своими каменщиками, будет несомненно доволен, если новый князь в нем поселится, и жители его составят верный оплот для своего властелина против соседних городов.
Никому не выдавая своей тайной мысли, Андрей тем не менее решил перевести святыню во Владимир, но сейчас проехал с нею мимо, направляясь в Суздаль.
Владимир уже остался далеко позади, княжий поезд и дружина мирно продолжали путь. День клонился к вечеру. Притомившиеся кони медленно брели вперед, усталые всадники ожидали, что князь прикажет стать станом на отдых.
Вдруг кони, везшие возок с иконой, остановились как вкопанные, они храпели и не хотели идти вперед, несмотря на понукания возницы.
Изумленные неожиданной остановкой, из возка выбрались священник с дьяконом.
Подскакал князь со своими свояками Кучковичами и приказал понукать коней, которые по-прежнему не могли сдвинуть возок с места.
— Вели сменить их, пусть запрягут коней подюже, — приказал Андрей дружиннику.
Лошадей переменили… Однако и другие не могли сдвинуть возка. Тщетно старались дружинники понукать их, кони продолжали храпеть, пугливо прядать ушами и… не шли с места.
— Чудо!.. — пронеслось по всему поезду.
Всем вспомнилось торжественное происшествие в Вышгороде.
— Владычица не желает шествовать далее сегодня! — провозгласил старый священник.
— Раскинем стан! Здесь отдохнем! — приказал Андрей.
Княжеский поезд расположился на ночлег.
Для князя с княгиней раскинули шатер, в другом, меньшем, поместились Кучковичи, дружина расположилась прямо на траве. Икона осталась в возке под охраной священнослужителей и двух стражей.
Июньская ночь тихо опустилась на землю.
Долго еще шли разговоры о сегодняшнем чуде, пока сон не смежил усталых очей путников.
Стан успокоился, кругом воцарилась тишина. На потемневшем своде неба загорелись звезды, но уже не такие яркие, как на юге.
Слышно было, как перекликались сторожевые.
— Славен город Киев! — кричал с одного конца стражник.
— Славен город Ростов! — откликался ему товарищ с другого конца.
Князь поднялся рано. Он вышел первым из шатра и подошел к очередному стражнику. Им оказался Василько.
— Разбуди дружину! — приказал Андрей.
Дружинник с изумлением смотрел на стоявшую перед ним крупную фигуру властелина. Последний был без доспехов и без шлема.
— Поволишь, княже! Сейчас разбужу!..
И, поднеся к губам громадный буйволовый рог, висевший у него на перевязи, громко затрубил.
Как всполошенный рой пчел, засуетился стан. Скоро все дружинники и ближние князя собрались перед его шатром.
— Други и ближние! — торжественно проговорил Андрей, обращаясь к собравшимся. — Я видел вещий сон…
Толпа насторожилась и прислушалась.
— Я долго с вечера не мог заснуть… И мысль тревожная о чуде, что нам вчера явила Пречистая, ни на минуту мне покоя не давала… Тревога смутная росла во мне… Поднялся я и на коленях стал молить Владычицу поведать мне, что значит это чудо… Молился жарко я и долго, со слезами… И на сердце мне легче стало… Заснул я снова… И в чутком сновиденье Пречистая мне, с хартией в руке явившись, повелела: «Не должен ты вести в Ростов моей честной иконы… Поставь ее во Владимир-град, в соборном храме! А здесь, на этом месте сооруди обитель и назови ее ты именем моим!» Проснулся я и, трепетом невольным объятый, вышел из шатра и вас сюда собрал, чтобы поведать вам мой вещий сон.
С благоговением слушали собравшиеся слова князя и порешили немедленно приступить к постройке храма.
Было решено на время остановиться. Начали строить обитель в честь Рождества Пречистыя Богородицы.
Поселок был назван Боголюбовой.
Огромная толпа киевлян, изумленная исчезновением князя, двинулась в Вышгород.
Дорогой Юрий расспрашивал Якуна и старшин, как они догадались об уходе его сына.
— Не ждал я от Андрея, что он предпримет без моего благословения поход! — задумчиво проговорил князь.
Он соображал, какая причина заставила Андрея покинуть Вышгород. Мысли его сменялись одна за другой, наконец он вспомнил высказанное сыном желание перебраться в Ростово-Суздальский край.
«Давно стремился Андрей вернуться в Суздаль, в волость свою, Владимир… Не иначе как туда он и ушел… Только как же без благословения моего он решился?!»
Князь прямо направился в обитель, где смущенные инокини начали рассказывать ему о таинственном исчезновении святыни.
Вместе с другими киевлянами пришли в Вышгород Елена, мать Фоки, и Марина, его сестра. Слух об уходе князя с дружиною достиг и до них. Пораженные неожиданным уходом Фоки и Василька, обе женщины поспешили сюда, чтобы разузнать, куда ушла дружина.
Инокини передали князю Юрию все, что рассказывали раньше Андрею. Рассказали они ему также об исчезновении духовенства.
Это обстоятельство еще более уверило старого князя в том, что его сын покинул Вышгород навсегда. Но он все-таки до поры до времени решил не открывать этого сельчанам: «Вернуть — все равно не вернешь, одну только смуту породишь!» И на вопрос Якуна, что он думает об отъезде князя, скрытный Юрий уклончиво ответил:
— Поход затеял мой сын, это я вижу ясно, на которого-нибудь из князей… Победит его и опять к вам вернется!..
— Дай-то Бог! — прошептали старшины. — Мы им много довольны…
Печальным вернулся великий князь в свой стольный град. Забота о судьбе сына ни на минуту не оставляла его. Он знал храбрость Андрея, стремление его на север, и хотя его обидел уход сына без родительского благословения, он все же жаждал получить весточку от Андрея. Послать гонца к Андрею не позволяла его отцовская гордость.
«Но как узнать! — думал старый князь. — Кто мне о нем расскажет?»
Опечаленные неожиданным отъездом сына и Василька, беспокоясь о судьбе их, Елена и Марина вернулись в Киев.
— Один у меня сынок только и был, — сетовала вдова, — да и того Бог весть куда княжая воля загнала!..
Горевала и Марина.
Кроме брата, ей было жаль и Василька, статная фигура, ласковые речи и голубые глаза которого пришлись ей по сердцу.
