— Ракушки они, ракушки, — Давид Игоревич поскрёб кончик носа. — А что пищат — не знаю, сам не слыхал. Может, даже ругаются по-своему, по-устричному. Почему нет? Я бы ругался, если бы меня ели.
Тут он опять меня заметил.
— Кашкин, ты ещё тут?! Давай быстро свой бронеход разворачивай и дуй к себе в палату! А то кое-кто сейчас у меня запищит, если через полминуты на своём месте не окажется!
И я тогда дул, то есть дунул.
Но по дороге ещё успел подумать, что нет уж, не надо на нашем острове никаких устричных отмелей!
Пищат…
И я стал быстренько про другую свою мысль думать. Про ту, которую я придумал до того, как про устриц говорить стали. Эта идея мне нравилась, хотя, конечно…
Короче: я придумал позвонить Александре! Сестрице Александре!
В суматохе дел колонистов не оставляли идеи о будущем благоденствии их маленького поселения.
Глава четвёртая
Три листа миллиметровки
Моя идея была классная. Про позвонить Александре.
Во-первых, она, сестрица Александра то есть, жутко умная. Это я первый признаю. Даже умнее меня, скорее всего. Ну а что, надо быть объективным, это красит мужчину.
Это мне тоже сестрица Александра сказала, и я с ней согласен. Так что я, как объективный мужчина, вполне могу смотреть на мир объективным взглядом. И что Александра жутко умная — это факт. Ничего страшного, мне ещё расти и расти — это тоже она сказала. И я тоже с ней согласен.
А то знаю я некоторых, себя уже взрослей взрослого считают, а сами… от горшка два вершка. Или три. Три — так даже обиднее. Потому что если объективно посмотреть — ничего мы ещё не взрослые. Или нет, неправильно, это деградирующее упрощение. То есть такое, когда совсем уж всё упростил, до полного уничтожения смысла. Это тоже сестри… да, ну ладно. Так вот, про взрослость. Это же такая штука, такая… Ну вот… не знаю, как сказать… Короче, по-моему, мы немножко уже взрослые, а немножко ещё нет. И эти немножки переходят друг в друга. Это если объективно, мужским взглядом посмотреть. А с другой стороны…
Тут я перестал думать про взрослость и вообще про сестрицу Александру и про всякое другое, потому что Давид Игоревич нажал на косточку.
— Уй! — это я на кровати аж подпрыгнул.
Знаете, есть такие разные косточки в разных местах — у локтя, например, или вот у голеностопа, на которую Давид Игоревич нажал, — которые если нажмёшь — всё! Подпрыгнешь от боли, даже если ты самый-пресамый Штирлиц в тылу врага. И враги… то есть врачи… очень любят на такие косточки нажимать. И все эти косточки знают! Специально учат, наверное.
— Отлично! — это не я сказал, это Давид Игоревич сказал.
Угу, кому отлично, а кому и… А Давид Игоревич уже мою ногу разворачивал, чтобы мерить.
Ноги меряют специальной такой штукой, которая, вообще-то, состоит из обычного школьного транспортира и двух прикрученных к нему болтиками линеек.
Вот, кстати, ещё про ум и взрослость. Машенька Левантова, первая в нашем классе воображала и «самая взрослая», наверняка сказала бы «винтиками прикручено». Никакого соображения у человека, чем болт от винта отличается, а туда же! Впрочем, надо сделать скидку — она всё-таки женщина… Не всем же быть как моей Александре. Но это ладно, это я отвлекся немножко.
Давид Игоревич приставил эту свою штуковину к моей ноге — здоровой, конечно, чего гипс-то мерить, он твёрдый! — и стал командовать:
— Согни! Ещё согни! Так, теперь так попробуй! А теперь разогни! Совсем разогни! Ну, можешь пяткой упереться и дальше разогнуть? Давай, давай! Прояви силу воли, не жадничай!
И так далее. Кто-нибудь, конечно, удивится: чего это врач здоровую ногу меряет, когда болит другая? Ну, а я не удивляюсь и никто из наших не удивляется: сегодня здоровая, а вчера больная была. И завтра, может, будет. Хотя, конечно, лучше не надо. Лучше не надо, лучше не надо… А вдруг?! Даже не вдруг, а точно будет. Как шмякнусь откуда-нибудь посильнее, так и… А без шмяканья ни одна жизнь не обходится, это если объективно взглянуть. Мужским взглядом.
Так что правильно Давид Игоревич всё делает, будет потом с чем сравнить. Для будущего.
Эх, вот бы был в жизни такой план специальный! Расписание, типа. Или хоть прогноз, ну, вот как для погоды! Только поточнее, конечно! Ну, чтоб там было расписано, например: «С четверга по воскресенье боли сильные, с понедельника умеренные, переходящие к слабым и исчезающие в следующую среду». Вот было бы классно! Запланировал всё, заранее таблетки заглотил, к капельнице подключился — и лежи себе, отдыхай, болей то есть! А на следующую среду можно уже и хоккей планировать во дворе! А то иногда зовут, а тут, как назло, нога, или рука, или вообще…
Но тут Давид Игоревич как раз с моей ногой закончил и пошёл в другие палаты орать. С Валей он уже раньше разобрался, пока меня искал. Так что я стал опять про Александру думать.
Я ещё потому позвонить решил, что Александра не просто умная, она ещё и специальность имеет подходящую. Знаете, как называется? Потамолог, вот! Это такой специалист по всяким рекам. Как текут, да где, да почему, и сколько миллионов кубометров годовой сток… Сколько в море выливается, короче, или в озеро. Ну, или в другую реку, если река не сама по себе, а так, приток. Хотя иногда такие притоки бывают — ого-го! Любой нормальной фору даст, да ещё с приветом! Вот Ангара, например. Ух! Знаете, сколько там воды в одну секунду протекает? Четыре тыщи кубометров! В одну секундочку только! Фьють — и целое озеро мимо! Это просто представить невозможно, чисто в уме то есть. Четыре тыщи! Вот это сила, да!
Мне, когда Александра про неё рассказывала, аж завидно стало. Она там практику проходила. По этой самой своей потамологии. Она же как географ, ну, практически, только специальный географ. Речной.
Я вот, кстати, думаю, что на острове, ну, на нашем острове, необитаемом, такая река, ну, как Ангара, даже просто не поместится. Да и зачем нам столько? Можно поменьше. Раз в десять так, примерно. Тогда там и плотину можно будет соорудить, и электричество наладить.
Вот, кстати, почему инженер Смит не стал гидроэлектростанцию делать? Мельницу какую-то соорудил и этот… а, гидравлический подъёмник. Смехота! Тоже мне, инженер! Электростанцию же проще простого сделать: генератор там, потом провода пустить — и можно нормальные лампочки вкручивать! Хотя да, лампочек же у них не было… Но всё равно, электростанция — это вещь! Я обязательно сделаю, только надо ещё посмотреть в тетрадке, не забыть бы, как там нам Николай Павлович схему объяснял, генератора этого. Ну, чтоб не перепутать… эти… фазы. И полярность. А то долбанёт — и ищи «скорую» в Тихом океане, да уж!
Но вообще-то я про Александру.
Работает моя сестрица на кафедре этой самой потамологии в каком-то там институте. Диссертацию пишет. Уже третий год пишет и никак не напишет. Я однажды подслушал, ну, случайно услышал, как она маме жаловалась, что её там «затирают» какие-то «старые протухшие пеньки». Но что «к счастью, можно хоть на Дмитрия Сергеича положиться», потому что «у него хорошая школа» и «надёжное плечо есть кому подставить».
Ага, это я знаю. Тот хороший товарищ, который с карабином, тоже про Дмитрия Сергеича говорил, наверное — тоже из его школы. Ну, это я так думаю. И плечи у этого товарища — во! Грузовик из болота вытащит, точно говорю. И уж Александре с радостью подставит.
Ну так вот, короче, подходит моя сестрица Александра по всем параметрам для такого важного дела, как она сама говорит. Для консультации по картам островов то есть.
Я вздохнул. Но вот только ей звонить… Это да-а-а…
Она, сестрица Александра, старшая! Стар-ша-я сест-ра! Представляете? He-а, не представляете! Потому что не просто там на год старшая… Ну, на два или даже на три года старшая. А старшая на одиннадцать целых лет! Одиннадцать лет! Только недавно совсем она была меня старше на больше, чем мне самому было! Кошмар, нет?! Ну и вот…
Как можно просто так ей позвонить? Она же сразу… Ну, волноваться начнет, потом командовать, потом… Эх… Иметь такую старшую сестру, то есть, в смысле, настолько старшую — это, я вам скажу…
Так что я пока думал и думал, а сам уже в коридор выехал и сейчас возле двери в ординаторскую катался. Медленно так, туда-сюда. Туда-сюда. И всё думал — звонить или нет? Или всё-таки звонить? Потому что если не позвонить, то я сам про себя подумаю, что испугался. А когда сам про себя подумаешь, что испугался, то это хуже всего. Получается, что правда испугался. Как трус какой! Пусть уж лучше сестрица Александра десять тыщ раз раскомандуется!
Так что, пока я так разозлился на себя, потому что подумал, что могу подумать, что… Ну, короче, пока я такой решительный был — я быстро дверь открыл в ординаторскую и голову туда засунул. Чтобы спросить, можно позвонить или нет.
