Ознакомительная версия.
Сейчас, почти месяц спустя, Юлька уже не помнила, что именно она ответила Софии и Лапочке, но что-то очень резкое, потому что те ещё долго визжали.
– Всё, Юлечка, жди нового бойкота. Как же мне это надоело! – лениво прокомментировала тогда Анюта.
Но бойкота не было. В соревнованиях они заняли второе место. Потом Лапочка влюбилась в Вершинина, и ей стало не до мести какой-то там Озарёнок.
Юлька вздохнула, посадила Настю на диван и выдвинула верхний ящик стола. Там, в тетради с коричневой обложкой, у неё лежало самое большое сокровище – фотография Листовского. На спартакиаду она брала с собой фотоаппарат, но пофотографировать не получилось из-за всей этой кутерьмы. Она вспомнила про него, когда уже собирались уходить. Тогда она и щёлкнула Артёма тайком. Он только что прибежал со второго забега на кросс, был мокрый от пота, уставший, взлохмаченный, но всё равно – очень красивый.
Глава четвертая
Запах клевера, радио и каток
Когда же это началось? Юлька и сама не знала. Ей казалось, что она любит Артёма Листовского всю жизнь. То есть всё то время, как знает, – с первого класса. Хотя в первом классе она его и не помнила даже. Какой он был? Как учился? Чем занимался?
Во втором классе судьба свела их на репетициях школьного хора. Вера Андреевна отобрала на уроке пения самых голосистых и начала разучивать с ними песню ко Дню учителя. Групп в хоре было много, песен тоже, приходилось подолгу ждать своей очереди, и Юлька с Артемом, а ещё Славчик, Таня Осокина и Лена Самойлова играли в «три-пятнадцать» в коридоре или сидели на подоконнике, смотрели на поющих старшеклассников и тихо переговаривались. Однажды во время таких посиделок Юлька вдруг увидела, что у Артёма глаза, как кусочки неба, синие-синие. Что, когда он улыбается, всё вокруг озаряется каким-то особенным светом. Что у него особенный голос. Что весь он – особенный. Юлька ещё не поняла, что влюбилась. Она просто почувствовала, что ей нужно, чтобы Артём был рядом, разговаривал с ней, а не с Таней и Леной, чтобы он смотрел на неё вот так, с хитринкой…
Поэтому, когда мама спросила через месяц, кого из Юлькиных одноклассников пригласить в новый радиоспектакль, она, не задумываясь, выпалила:
– Листовского!
И тут же испугалась, что мама догадается, поэтому быстро сказала:
– Ну ещё Гуревича… и Дёмина. Лёшку.
Мама задумалась.
– Но, вообще-то, Листовский лучше, – торопливо сказала Юлька, всерьёз испугавшись, что возьмут не Артёма. – Понимаешь, у него голос всё-таки… и стихи он читает лучше, а Гуревич просто дурак и псих…
– Хорошо, хорошо, – улыбнулась мама, кажется, обо всём догадавшись. – Я позвоню его родителям.
Потом были репетиции. До сих пор Юлька помнит: тёмная студия радиостанции, в одном углу горит прожектор, режиссёр спектакля куда-то ушёл, и Юлька с Артёмом одни. Они сидят прямо на полу, на жёстком ковре, Артём сделал бумажного лягушонка, который умеет прыгать, если ему нажать на спинку. Тихо. Пусто. Будто они одни в этом мире. На целой планете одни…
Когда репетировали, Артём всё время смотрел на неё, даже слова иногда забывал читать. Всех взрослых это веселило, они подшучивали над ними обоими, Юлька злилась, даже плакала иногда. Зато после репетиций, если мама ещё оставалась на работе, водитель радиостанции вёз Юльку и Тёму домой на машине. И это тоже было здорово – сидеть в машине плечом к плечу и смотреть, как за окнами проносится город в огнях.
Спектакль получился хорошим, и иногда Юлька прослушивает эту запись, которую сохранила на память. У них с Артёмом такие смешные детские голоса, писклявые-писклявые и совсем непохожие.
Они продолжали вместе петь в школьном хоре, а как-то раз даже поехали в один и тот же загородный лагерь и попали в один отряд.
В лагере Артём с друзьями строил шалаши, растил под крыльцом корпуса ужей, участвовал во всех соревнованиях, заигрывал со всеми, как казалось Юльке, девчонками, дрался, мирился… В Артёма были влюблены все девочки отряда. Они писали ему любовные записки, приглашали на медленные танцы, тайком подбрасывали цветы и целыми днями спорили, на кого он посмотрел и кому что сказал. Юлька в этом не участвовала. Она ревновала, завидовала и влюблялась всё больше и больше. А потом случился тот день.
Ночью мальчишки приходили мазать девчонок зубной пастой. Всех разрисовали под хохлому. Паста противно склеивала волосы, липла к простыням. Девчонки ругались и негодовали. Все, кроме Юльки. Потому что, проснувшись утром раньше всех, Юлька увидела рядом с подушкой букетик полевого клевера, полного медового запаха и росы. Она взяла его в руки, повертела, уткнулась в него лицом. Он пах, как само лето. Юлька не знала, кто его ей подбросил. Тот, кто не позволил остальным мальчишкам измазать её зубной пастой? Юлька не знала, кто это был, но так хотелось, чтобы Артём! Все оставшиеся дни в лагере Юльке казалось, что Артём совершенно по-особенному на неё смотрит, а когда он вдруг оказывался рядом, ей чудился запах клевера, и сердце падало в пустоту.
Прошёл год или два, и в Юлькиной жизни начался каток. Вообще-то, Юлька не любила кататься на коньках, потому что у неё плохо получалось. Но Листовский катался как бог. Каждый вечер он появлялся в парке в ярко-красной спортивной куртке и начинал чертить по ледяному полю замысловатые фигуры. Окно Юлькиной комнаты выходило как раз на каток, и сразу после занятий в изостудии она садилась караулить Листовского. Делала уроки и поглядывала в окно. Пример – в окно, упражнение – в окно, задачка – в окно… Она видела, как подтягиваются на каток одноклассники, живущие в соседних домах: Володька, Максик, Славка, Алиса, Варя, Артём. Как они играют в догонялки. Как Варя с Алисой синхронно делают «ласточку» и «тулуп» – обе занимались в это время фигурным катанием. Юлька видела, что Артём часто катается рядом с красавицей Алисой, сердце её не выдерживало, она бросала уроки и тоже бежала на каток.
Каждый раз ей было страшно. Она боялась прочитать в глазах одноклассников: «О, припёрлась! Кататься не умеет, а туда же!». Но смотреть на них из окна было выше её сил. Неловко ступая на лёд, Юлька отталкивалась от бортика, чуть качнувшись, ехала вперёд, ей казалось, что она в принципе даже неплохо катается… главное – на Варю с Алисой не смотреть. Зато теперь Листовский был рядом. Можно было проехать мимо, будто случайно, а иногда он сам оказывался близко-близко, и, если Юлька от смущения теряла равновесие, подхватывал её, и тогда весь мир замирал, умещался в его глазах – синих, как зимний вечер. А лучше всего было затеять игру в догонялки и убегать вместе от водящего. И падать рядом в сугроб, не успев завернуть. И хохотать. В такие вечера Юлька верила, что тоже нравится Артёму.
Алиса, конечно, доставала её и здесь, но Юльке было всё равно. Она умело огрызалась и замечала, как мальчишки фыркают от смеха, глядя на взбешённую Лапочку. Один раз Артём и Володька Иванов даже проводили Юльку до дома. Артём нёс её коньки.
На следующий день Алиса объявила Юльке войну. Это была уже не первая война, и Юлька не боялась. Класс разделился на две неравные части. В Юлькиной армии было всего десять человек, зато Артём тоже был за неё. Алису поддерживали человек тридцать, она подходила ко всем в параллели и напрямик спрашивала: «Ты за меня или за эту чокнутую Озарёнок?». Они придумывали шифры, чтобы переписываться друг с другом, устраивали снежные бои после уроков, доставали противника надписями на заборах… Сейчас всё это, конечно, вспоминается со смехом, как захватывающая игра. Но тогда всё было всерьёз.
Четырнадцатилетняя Юлька вздохнула и подошла к окну. Тогда, не так уж давно, за неё было хотя бы десять человек из класса. Эти десять были ей верны, не боялись ради неё ссориться с Лапочкой, быть обсмеянными, не боялись гневных записей в дневниках, вызовов родителей в школу – из-за неё, из-за Юльки! А теперь? Как так получилось, что теперь она – аутсайдер?
Глава пятая
Мероприятие по сплочению
Татьяне Викторовне Ковригиной, классному руководителю 8 «Б», имевшей прозаическое и непонятное ей прозвище Корочка, тяжело далось посещение школьного психолога. Она вообще не понимала, зачем в школе психолог. Одни проблемы: тестирования, мониторинги, исследования, теперь вот мероприятия по сплочению придумывай. Что же она два года их не сплачивала, что ли? Просто такой класс недружный, ничего не поделаешь. В начальной школе не сплотили их, что же она теперь-то сделает? И главное – как? Надежде Владимировне легко говорить! Все эти психологи вообще весьма оторваны от жизни.
Татьяна Викторовна вздохнула.
– Да ладно тебе, – сказал ей взрослый сын. – Ну сходите куда-нибудь всем классом, разве это решит проблему и этих аутсайдеров сразу все полюбят?
– Ты это психологу нашему объясни! Она вообще не представляет, какой сложный у меня класс! – вздохнула Корочка.
Скоро педсовет, будут говорить о результатах тестирования, а у неё такое…
Ознакомительная версия.
