Дядько Василь рассказал, кто из учеников и как помогал летом и сейчас помогает колхозу, поблагодарил их от имени правления.
— А теперь я хочу прочитать вам вот это письмо. — Достал из кармана зеленый конверт, вынул из него исписанный лист бумаги. — Слушайте… «Дорогие друзья Микола и Александр!»
Ученики навострили уши. Микола с Сашком переглянулись: что за оказия, неужели это к ним обращается кто-то в письме?
— «Записку, которую вы вложили в ящик с грушами, мы прочитали. Вас интересует, кому достались груши, привезенные вами на заготовительный пункт, и дошли ли они целыми, неповрежденными. Так вот, груши ваши получили мы, строители из далекой суровой Тюмени, получили целыми-целехонькими, неповрежденными. Наверное, вы заботливо доставили свой груз, коли груши хорошо сохранились. Большое вам спасибо! А еще благодарим ваших родителей за то, что они вырастили такие вкусные-превкусные плоды! Щедрость и теплота ваша обязывают нас еще лучше работать на благо нашей родной Отчизны. К сожалению, в записке вы не назвали свои фамилии, потому мы и посылаем это письмо в правление вашего колхоза. Думаем, что оно непременно попадет к вам. Желаем вам крепкого здоровья, успехов в учебе! Передавайте привет всем школьникам!»
Прочитав письмо, бригадир передал его Миколе и Сашку. Все дружно зааплодировали.
Тогда и мальчикам хочешь не хочешь, а пришлось выступать на пионерском сборе.
Рассказывая о своих поездках на станцию, они не забыли и ту историю, как попались с Сергеем на обмане. Все посмеялись.
Микола и Сашко давно помирились с хлопцами. Только с Олегом Шморгуном не могли поладить. После того, как правление колхоза убрало его отца из сада, Олег стал раздражительным и нелюдимым. Кроме Светланы Коломиец, ни с кем не дружил. Шестиклассников немало удивляла эта их дружба. Что общего между Олегом и Светланой? Она добрая, кроткая, отличница, а он — прямая ей противоположность. Ну, да пусть дружат, может, и Олег рядом с ней подобреет, станет лучше учиться.
Микола с Сашком старались не затрагивать Олега, но все равно не могли избежать стычек с ним.
Перед Новым годом, когда выпал снег и ударил мороз, учитель физкультуры, Петро Денисович, предложил ученикам расчистить от снега на школьном дворе спортплощадку и залить водой. Любители кататься на коньках, играть в хоккей охотно согласились. Собрались в субботу после уроков и под руководством учителя сделали все так, как он им велел.
Каток замерз быстро. Чуть только залили, а он уже ледком взялся. Петро Денисович не успел еще и резиновый шланг спрятать, которым поливали. Длинный шланг протянулся до самого крыльца школы, извиваясь, как змея.
Вокруг катка толпились ученики. Не хотелось расходиться по домам, хотя работа была закончена. Как же это так: с самого обеда работали, сколько снега перетаскали — и теперь уйти, не дождавшись, пока каток окончательно замерзнет? Нужно же хоть разок по нему прокатиться. Не на коньках, а хоть на подошвах.
— Смотрите, уже и пальцем не пробьешь, — присел на корточки у кромки льда Олег, краснощекий, в дубленке, лохматой шапке-ушанке, в коротеньких модных сапожках.
— А ты не бей! — подошел к нему Микола.
— А то что? — свысока, пренебрежительно спросил Олег.
— Да ничего. Будешь ковырять — врежу.
У Миколы в конце концов лопнуло терпение: Олег сам ничего не делает и другим мешает. То над хлопцами насмехается, то к девчатам пристает.
— Ты врежешь? — даже подскочил Олег.
— А то кто же? — не сдавался Микола. — Маму на помощь не позову.
— Знаешь что? Ты полегче, не то как рассержусь, тогда…
— Что тогда?
— Вот видишь что? — И Олег ударил каблуком сапога об лед.
Тоненькая ледяная корочка треснула, как оконное стекло, и на лед выплеснулась вода.
От неожиданности Микола какое-то мгновение стоял неподвижно. Потом рванул к школе.
Все думали — побежал за Петром Денисовичем. Но нет — отвернул кран, на который был натянут конец шланга. Когда вода побежала, шланг зашевелился, зашипел и еще больше стал походить на змею.
Олег догадался о Миколином намерении и хотел наступить на шланг, но ему не удалось.
— Говори, будешь портить лед? — подошел Микола, держа в руках сплющенную на конце металлическую трубку шланга, из которой била сильная струя.
— Попробуй только облить, — предостерег Олег. — Пожалеешь, да поздно будет…
Школьники зашумели:
— Ты смотри какой! Еще и угрожает!
— Полосни, Микола! — советовали более решительные.
В этот момент на крыльцо вышел учитель физкультуры.
— Что вы делаете? — крикнул и поспешил к катку.
Вырвал у Миколы из рук шланг, накричал.
— Он не виноват! — встали на защиту хлопцы и, перебивая друг друга, рассказали учителю, что тут произошло.
— Нехорошо, Шморгун, ты себя ведешь, нехорошо! Не по-пионерски.
— А чего он цепляется! — огрызнулся Олег.
— Кто к тебе цепляется? — не уступал Микола. — Сам лезешь.
— Ну, довольно, — старался утихомирить мальчишек Петро Денисович. — Шморгун, подстрогаешь, пригладишь это место, когда замерзнет, и все будет в порядке.
— Не буду я строгать! Пусть сам строгает!
— И кататься не будешь! — закричали школьники. — Не пустим!
— Плевал я на ваш каток!
Застегнул дубленку, натянул шапку-ушанку и пошел со двора.
Тогда от группки девочек отделилась Светлана и позвала:
— Олег, подожди…
Он на миг остановился, сердито дернул головой и, грохнув калиткой, вышел на улицу.
Светлана постояла немного, глядя на калитку, и в смущении вернулась.
Долго бродил Олег по заснеженным улицам. Скучно одному, однако возвращаться в школу не собирался. Домой тоже не хотелось, хотя мать и просила не задерживаться — готовила любимый его хворост.
Пошел на снежную горку, где обычно каталась на санках малышня. Выпросил у какого-то первоклассника санки, чтобы съехать разок с горы, но катался долго, пока малыш не заплакал. Тогда посадил его на санки и так толкнул их, что на середине горки малыш полетел в сугроб.
Зимний день короток. Вот уже и вечер подкрался.
В хатах и на улице вспыхивали огни, машины ехали с зажженными фарами.
Олег вынул из кармана свой продолговатый блестящий фонарик.
От школы шла гурьба ребят. Была там и Светлана. Олег узнал ее по звонкому голосу и спрятался за забором. А когда все прошли мимо и Светлана свернула к своей хате, позвал ее.
— Как тебе не стыдно! — сразу накинулась на него девочка. — Все возмущаются. Я попросила, чтобы лед не выравнивали, сказала, что ты сам поправишь. Прошу тебя: сделай это, не то поставят вопрос на пионерском собрании…
— Ну и пусть ставят, что мне за дело! Это они все из зависти…
— Из какой зависти? — не поняла девочка.
— Завидуют, что мама купила мне модную дубленку и модные сапоги.
— Да кто тебе такую чепуху сказал?!
— «Кто, кто»… Сам знаю!
— Вот, значит, какой ты…
Помолчали.
— Вот что, Олег, — сказала наконец Светлана. — Я вынесу секач или мастерок, а ты заровняй то место на катке. А потом заходи за мной — и вместе пойдем в школу, сегодня репетиция новогоднего концерта, я помирю тебя с Миколой.
— Не буду мириться и ничего не стану поправлять.
— Ох и вредный же ты! Мне за тебя стыдно. Все говорят: «Чего ты с ним дружишь?»
— Ну и не дружи! Разве это дружба, когда ты не заступаешься за меня!
— У тебя совести нет ни капельки…
— Ну и пусть…
— Удивляюсь: как ты только не понимаешь, что неправ во всем? Никто зря нападать не станет.
Мороз крепчал. Звонко потрескивали деревья в садах, поскрипывал снег под ногами.
Олег и одет и обут тепло — холод не проймет. А Светлана замерзла, кутается в легонькое пальтецо и сапогами старенькими постукивает. Уже несколько раз намекала, что пора расходиться, а он все держал ее, отговаривал не ходить на репетицию: обойдутся, мол, и без нее.
Наконец она пообещала на репетицию не ходить и пошла домой.
Но Олег не поверил ей. Думал: сказала лишь затем, чтобы отвязаться, а сама еще как побежит, вот только переоденется, переобуется…
