— В чем заменить?
— Да во всем! Тебе же не побоялись отряд доверить, когда я больной валялся. И вроде неплохо получилось… Ну-ну, не прибедняйся! Теперь и ты расти смену… Да, беседу о международном положении провели?
— Я приглашал на сбор Ковалева. Здорово получилось! Ты же знаешь, как он может.
— Это совсем хорошо… И еще вот что, Олег. Ты на базового поменьше оглядывайся. Действуй сам. Знаешь же, времени у меня в обрез…
Свободного времени у Яшнова действительно было очень мало. С семи до трех он работал на заводе у слесарного верстака. А потом до позднего вечера — дела пионерской базы. Девять отрядов — это не шутка. Если к десяти часам домой выберется, то хорошо. А ведь надо и самому учиться. Книгу почитать, газеты…
Все это Олег знал отлично. Понимал и то, почему Яшнов при каждой встрече спрашивает, хорошо ли пионеры разбираются в международной обстановке… Еще с осени тридцать первого года, когда Япония оккупировала Маньчжурию и самурайские дивизии вышли на границы СССР, на Дальнем Востоке создалась напряженная обстановка. Провокации и налеты следовали один за другим. Было ясно, что японские вояки ищут повода, чтобы начать войну.
Все тревожней становилось и на Западе. Особенно в Германии. Там к власти пришли фашисты. И тотчас по стране покатилась волна террора. Штурмовики Гитлера организовали грандиознейшую провокацию — подожгли рейхстаг, а вину свалили на коммунистов… Шестого марта арестован вождь Коммунистической партии Германии Эрнст Тельман…
Доверие Васи было Олегу приятно. Но вместе с тем он чувствовал, как все больший груз ответственности ложится на плечи. Руководить отрядом твоих сверстников непросто. Чтобы, ребята признали за тобой это право, нужно всем быть примером. А в пятнадцать лет это очень нелегко. Приходилось следить за каждым своим, шагом, оценивать свои поступки как бы со стороны, видя их глазами сорока восьми своих товарищей.
Олег еще больше посерьезнел подтянулся. Старался во всем походить на своего вожатого базы.
***
На сборе отряда Ванька Руль предложил:
— Давайте возьмем шефство над отрядом из хутора Алёнина. И ребята нам знакомые. Да и близко. Можно добраться туда хоть на товарняке, хоть пешком.
С ним согласились. Письмо Гриньке Котлярову в колхоз имени Парижской коммуны поручили написать Ивану, Сеньке и Нине.
Сенька получил задание написать объявление, чтобы школьники сдавали для сельских ребят книги, учебники, тетради. А ответственным за сбор подарков утвердили аккуратного и серьезного Абдула Бинеева.
Ответ пионеров из колхоза пришел неожиданно быстро. Гринька оказался сообразительным. Передал письмо через знакомого фэзэушника — кочегара товарного поезда.
Колхозные пионеры писали:
«…А нужды наши великие. Отряд у нас два года уже, а доси нет ни барабана, ни горна. Просили председателя. А он руками развел. Погодите, говорит, щас каждая копейка в хозяйстве нужна позарез. Вот соберем хлеба хорошо, тогда расстараемся. В годовщину Октября приняли мы восемь человек в пионеры, так еле кумача на галстуки выпросили. Хотели к Первомаю еще Фроську Пропашнову, Митьку Жерихова и Сашку Толстопятова принять, да опасаемся. Как же без галстуков?..
Заветы Ильича мы исполняем — в школе учимся хорошо. А вот с учебниками — беда. В 4-й группе одна арифметика на пять душ. А в 7-й группе на всех две геометрии. Тетрадки, что в начале года выдали, мы все исписали давно. Так в бывшем поповском доме, где сейчас Совет, нашли мы на чердаке 2 корзины плетеные агромадные с книжками и исписанными тетрадями. Бумага на тетрадках больно хорошая. Белая да склизкая, как лед. И строчка от строчки на версту стоит. Так мы на них пишем, перевернувши вверх тараманом… Хорошо, ребята, что вы нам написали. А что ваш Феодал нашего Лёвку чуть не подстрелил, так мы про то уже и думать забыли… Приезжайте к нам на Первомай. У нас будет демонстрация колхозников. И мы покажем постановку про то, как кулаки и попы народ дурачили…»
Когда письмо прочитали всему отряду, а потом, по просьбе ребят, и в старших группах, народ валом повалил. Абдулу нанесли книг, тетрадей, карандашей, чернильных таблеток и прочего за три дня больше, чем за предыдущие две недели. Отвезти подарки решили второго мая. И тут Олегу пришла в голову мысль:
— Хлопцы! А давайте сделаем им настоящий праздник! Возьмем оркестр. Ну и подарки, конечно, прихватим!..
Вася, узнав об этом решении, сказал:
— Молодцы! Лихо получится. А знаете, что? Пожалуй, и я с вами поеду…
***
Вечером тридцатого апреля завклубом предупредил оркестрантов, чтобы они были завтра точно без двадцати восемь.
— Кто опоздает, на демонстрацию не пойдет!
Олег удивился. Чего это дядя Гриша так строго предупреждает? Ведь не было случая, чтобы они подвели. Но еще больше удивился он, придя в клуб утром. По-праздничному одетый, торжественный, дядя Гриша велел, оставив инструменты, построиться в одну шеренгу по росту и произвел расчет. А когда стоявший в строю последним Сенька Явор звонко выкрикнул: «Двадцать второй! Расчет окончен!» — дядя Гриша неожиданно подал команду:
— Напра-во! За мной ша-а-гом — марш!
Удивленные мальчишки дружно затопали за ним и оказались… в заводской душевой.
— Гля! Что нас, мыться привели? — фыркнул кто-то и смолк.
Строй замер у длиннющей скамейки, на которой лежали большие пакеты. Против себя на пакете Олег прочитал: «Курганов». На следующем, против Абдула, было написано: «Бинеев»…
— Скидай, братва, шмутки! Облачайся в праздничное! — весело подал совсем не уставную команду дядя Гриша.
Олег мигом развернул пакет. Сверху пламенел сатиновый пионерский галстук. Под ним — белая рубашка-опашка с короткими рукавами и карманами на груди. Еще ниже — темно-синие, из бумажной диагонали брюки, а в самом низу — белые парусиновые полуботинки… Глянул — у всех было то же самое.
— Штаны, как влитые!.. И туфли точно подошли!.. А рубашки какие красивые! — слышались вокруг удивленные, радостные возгласы. — Как же вы угадали?! — оборачивались мальчишки к дяде Грише, который прямо светился от радости и был, наверно, в эти минуты самым счастливым из них.
— А медкомиссию помните? — засмеялся завклубом.
В ноябре или декабре на репетиции дядя Гриша вдруг объявил, что нужно срочно проверить, какие у них легкие и воообще здоровье. В комнате заводского медпункта сухонький старичок в белом халате вертел их и так и этак. Ребята недоумевали: «Что за странный доктор?» Ни ослушивать, ни остукивать не стал. Даже рот не велел никому раскрыть. А больше действовал сантиметром. Измерял объем груди, талию, длину рук, ног, стопы. И все записывал в блокнотик…
Ловко дядя Гриша обвел их вокруг пальца!
Вспомнилось и другое. На предпоследней репетиции Трофимов приказал всем немедленно постричься. Пришлось всем срочно бежать в парикмахерскую. Выходит, и он знал о подарках! А молчал, хитрюга!
Мальчишки толпились у большого помутневшего от сырости и времени зеркала. Это ж надо! Как здорово все сидит. И у всех двадцати двух — одинаковые! Ну и завком! Ну и дядя Гриша!
Абдул был потрясен. Ему нужно было тотчас, немедленно высказаться. И он произнес перед завклубом целую речь:
— Такой подарка Абдул никогда не получал!.. Отец бедный. Мать что сделаит? Одиннадцать дети кушать надо. Одеть — совсем потом… как-нибудь, чтоб не голым… Очень спасибо!..
Когда спустя полчаса оркестр во главе заводской колонны проходил мимо строящихся школьников, девчонки восхищенно ахнули и долго смотрели ему вслед.
***
Мишка, узнав, что Олег второго мая едет в подшефный пионерский отряд, потерял покой. И тотчас начал действовать.
Прежде всего стал всячески ублажать маму. Примус, большой медный чайник, ножи, вилки и всю подведомственную ему хозяйственную мелочь надраил до блеска и расставил, разложил на самых видных местах.
Мама похвалила его и прибрала все в шкаф. Но Мишка не хотел, чтобы так быстро забыли о его заслугах. Начищенные вещи появлялись то на столе, то на комоде вновь и вновь.
По многу раз в день он справлялся, не нужно ли маме купить соли или спичек, керосину или еще чего-нибудь. Регулярно показывал ей свои тетради с хорошими отметками. И вообще вел себя самым примерным образом.
Дня через три мама сама спросила у Мишки:
— Слушай, хитрец. Чего ты от меня добиваешься?
Мишка рассказал ей. Мама заколебалась. Мишка стал упрашивать, и мама сдалась. Хотя и предупредила:
— Ведь все в конце концов будет решать Олег.
— Я знаю, мамочка! Но раз ты согласна, я Лельку как-нибудь уговорю. Он тебя, знаешь, как любит!..
Обхаживать Олега Мишка начал перед самым маем. Стал подсовывать ему свои рисунки исключительно на сельскую тему. То по угольно-черному полю шел громадный трактор с красным флагом. И хотя тащил он за собой не сеялку, а многолемешный плуг, над рисунком был лозунг, списанный Мишкой из газеты: «Товарищи колхозники! Своевременный сев яровых — залог хорошего урожая!». То на краю необозримого зеленого поля стояли две группы людей в красных галстуках. А чтоб никто не перепутал, где сельские пионеры, а где городские, Мишка на рукавах одних нарисовал серп, а других — молот. Пионеры с молотом вручали серпастым огромный барабанище с палочками, похожими на лопаты. Это был уже совсем прозрачный намек. Но Олег делал вид, что не понимает смысла рисунков. Посмотрел — и все.
