Тогда Мишка в его присутствии начал громко сетовать, что вот, мол, учебный год уже кончается, а у него остались пять чистых тетрадей в три косые линии. Во второй группе они ему уже не нужны. Подарить, что ли? А вот кому?.. И карандашей красно-синих целых четыре штуки. И букварь совсем чистый, как новенький… Олег еле сдерживал улыбку, но не хотел идти на мировую.
На прошлой шестидневке Мишка провинился. Олег попросил его сбегать домой и принести в школу тетрадку с планом работы отряда. Мишка, занятый у школьного забора игрой в айданчики, неожиданно заупрямился:
— Не пойду. Мне некогда.
— Не валяй дурака. Я же за делом посылаю. Давай!
— Твоя тетрадка, ты и иди, — дерзко ответил Мишка, рисуясь своей храбростью перед сверстниками.
— Ну, смотри! — рассердился Олег. — Раз ты нужное дело на айданы променял, так и у меня ничего больше не проси!
Пришлось отпрашиваться с урока и бежать самому.
Мишка уже в тот же вечер начал всяческими способами подлизываться, но Олег на него и внимания не обращал…
И вот настал решающий день — Первое мая. Когда Олег вернулся с демонстрации в новой красивой одежде и, главное, — в отличном настроении, Мишка, отбросив дипломатию, пошел на решительный штурм:
— Вот видишь! — сказал он брату. — У тебя белая рубашка с карманчиками. И у меня с карманчиками. У тебя штаны синие. И у меня тоже синие. Я как будто в вашей оркестрантской форме, правда?.. Лель, ну возьми меня в колхоз к пионерам… Мама уже согласная.
И такое великое желание и раскаяние за предыдущую ссору было в его темно-карих, с золотинкой, глазах, что мама отвернулась, а Олег не сдержал улыбку. Но все же напомнил:
— Так мы ведь не в айданчики играть поедем. Дело общественное, пионерское. И подарки нести придется. Упаришься.
— Нет, Лель! Не упарюсь! Я, знаешь, какие чурбаки бабушке Дуне таскал, и то ничего. Я сильный!..
***
Восемь оркестрантов с инструментами, Вася Яшнов; Нина Шамарина и Мишка, все нагруженные связками книг, пакетами, свертками, в семь часов утра уже подходили к безлюдному перрону станции Нахичевань-Донская.
Абдул увидел скуластого паренька в испачканной мазутом робе и поздоровался с ним по-татарски. Парень улыбнулся, закивал, ответил длинной фразой и протянул ему руку.
— Вы идите. Я сейчас догоню, — сказал Абдул.
А через несколько минут он подошел с тем парнем.
— Вот, земляка встретил. Его деревня и моя совсем близко. Я с его сестрой в школе учился. А его папа к моей бабушке зубы лечить приходил. Хабибулла в прошлом году фабзавуч окончил и теперь работает машинистом дрезины.
— Хабуш! — протягивая всем по очереди руку, говорил парень. — Мы сейчас как раз в ту сторону ехать будем…
Через полчаса маленькая автодрезина с прицепленными к ней впереди и сзади двумя платформами, на которых, были уложены запасные рельсы, шпалы, инструмент, рявкнула сиреной, и тронулась. Дежурная бригада ремонтных рабочих спешила на станцию Мишкино сменить износившийся рельс.
На передней платформе, подостлав под себя газеты, чтоб не испачкать новенькие костюмы, сидели музыканты и в благодарность играли рабочим по их заказу то марш, то веселую» плясовую, то популярную песню из кинофильма «Встречный»…
— Жалко, что вам так недалеко, — сказал Хабуш, останавливая дрезину у площадки «Карьер». — Спасибо. Нам тоже немного праздника досталось… Слушайте, а когда вы назад? К восемнадцати часам мы должны снова в Ростове быть. Если успеете, подвезем с удовольствием…
Только поднялись они от площадки на взгорок, как увидели идущий по дороге пионерский отряд. Их тоже заметили. Строй вдруг рассыпался. Хуторские пионеры, подняв облако пыли, с криком бросились навстречу. Обступили, разглядывали, знакомились, отбирали тяжелые связки и пакеты.
Лишь Мишка Курганов свой большой, но легкий сверток не отдал никому. Олег подмигнул ему: правильно, не отдавай?
Начало встречи получилось совсем не таким, как предполагали. Но Вася махнул рукой:
— Ерунда! Так еще лучше вышло… Митинговать будем потом.
Командовал отрядом председатель, Гринька Котляров. А звеньевыми у него были тоже давние знакомые, остроносый книголюб Левка и еще больше выросший, здоровенный Ермолай.
Олег и Вася договорились с ними, как проведут праздник. Отряд построился и под звуки оркестра зашагал к хутору.
Взбудораженные музыкой хуторяне высыпали на улицу. Когда еще в хуторе играл оркестр?! Может быть, и никогда.
В сопровождении целой оравы кричащей малышни гордо прошли пионеры мимо знакомых хат, мимо Совета с красным флагом, мимо правления колхоза с первомайскими лозунгами.
Прямо у школы, на лужку, покрытом молодой травой, провели сбор отряда, на котором приняли в пионеры Фросю Пропашнову, Митю Жерихова и Сашу Толстопятова. А когда Вася, Олег и Нина повязали им блестящие сатиновые галстуки, оркестр грянул «Интернационал».
И тут наступила минута Мишкиного торжества. Развязав веревки таинственного свертка, он не сводил глаз с Яшнова.
— А теперь, — объявил Вася, — мы вручим вам свои подарки. Слово имеет октябренок пионерской базы завода имени Октябрьской революции Миша Курганов.
Олег замер: застесняется Мишка да как начнет мямлить… Но Мишка не подвел. Проворно выхватил из бумажного куля блестящий никелированный горн и ярко раскрашенный барабан. Подошел к председателю совета отряда и, отдавая барабан, звонко, так, чтобы слышно было всем, сказал:
— Это рабочие завода вам дарят и желают, чтоб ваши пионеры никогда не сбивались с ноги!
Окружившие пионеров со всех сторон колхозники засмеялись, захлопали, закричали: «Правильно!» Но Мишка даже не улыбнулся. Передавая горн, добавил:
— Пусть горн трубит так громко, чтобы слышали все друзья и собирались под пионерское знамя! — и пожал Гриньке руку.
«Ну и Мишка! — радовался Олег. — Недаром он всю дорогу шептался с Яшновым».
Потом вручали остальные подарки. Нина — тридцать пионерских галстуков, покроенных и подшитых пионерками отряда. Олег с Иваном — детекторные радиоприемники. Абдул, Явор, Ленька Семин — книги, тетради и все прочее.
Особенную радость вызвали библиотечка из ста двадцати книг и учебники.
— Теперь мы заживем! — радовалась молодая учительница.
Хозяева показали школу, правление колхоза, повели на конюшню посмотреть на жеребят, за которыми ухаживали пионеры. По пути каждый тянул хоть на минутку заглянуть в свою хату.
Хуторские ребята растащили гостей по одному. Расспрашивали о городе, об их пионерской базе, записывали адреса.
Вася сразу нашел общий язык с секретарем комсомольской ячейки и председателем колхоза. Сначала они уселись на ступеньках правления и, дымя городскими папиросами, говорили о самых насущных делах колхоза. Вася что-то записывал в свой блокнот. А потом с подошедшим трактористом перешли на машинный двор, и Яшнов, слесарь-ремонтник шестого разряда, давал советы, как оживить к уборочной поломанные жатки.
Вася и Олег договорились с Гринькой, что, когда поспеют хлеба, они пришлют на подмогу пионеров с базы.
Олег учил Ермолая, еще год назад выбранного отрядным горнистом, подавать сигналы.
Не заметили, как пролетел день. К пяти часам большой толпой, где перемешались гости и хозяева, пошли к железнодорожной площадке. Дрезины еще не было. Олег собрал музыкантов, взмахнул рукой, и оркестр грянул гопака.
Хуторская молодежь встрепенулась. Но начать первым никто не решался. Тогда Вася, крикнув: «Эх, ма! Где наша не пропадала! Попробуем, как починили мою ногу!» — пошел вприсядку. Выманил в круг черноглазую дивчину. Вслед за ними пустились в пляс и другие. Старенький деревянный настил стонал под лихими каблуками.
На улицах города распустились многометровые букетищи. За белыми гроздьями цветов не видно ни ветвей, ни листьев. Цветут акации. И над головой, как громадные соцветия, повисли белые прозрачные облака. Густой медовый аромат заполнил всё вокруг, заглушил иные запахи. Хочется дышать глубоко-глубоко. И от этого чуть-чуть кружится голова.
Олег заметил, что каждый раз в разгар весны ему становится как-то легко и немножко тревожно. Отчего легко — понятно. Ведь такая красота вокруг. А откуда эта тревога?.. Будто чего-то не хватает. Что-то хочется сделать. Хорошее. Или идти, лететь куда-то, или петь, или сложить песню, такую чудесную, чтобы людям вокруг стало хорошо и радостно…
В раскрытое окно к самому его лицу молоденькая акация протянула свою любопытную ветвь, опушенную белыми цветами. И вспомнился Олегу вечер, когда они приехали из колхоза имени Парижской коммуны.
Стоя у своей калитки, Нина вдруг внимательно посмотрела ему в лицо:
— Какой-то ты не такой стал, — сказала она и тихо засмеялась.
