– Если ты считаешь, что я вру, то мне незачем и отвечать на вопрос «когда?», – обиделась Лида.
– Ты, Лидия, специально все это говоришь! – не менее обиженным тоном заявила Инна. – Тебе не нравится, что я теперь много времени провожу с Димкой, вот ты и придумываешь всякие небылицы.
– Интересно, и зачем мне это надо?
– Ясно зачем. Все шито белыми нитками. Ты хочешь меня с Агеевым поссорить, чтобы стало, как раньше: в школу мы с тобой вместе, из школы – вместе, гулять вечером – опять-таки вместе! Но теперь не может быть так, как раньше. И не будет! Он мне нравится, понятно?
– Чего уж тут непонятного, – тихо сказала Лида и исчезла из квартиры Самсоновых так же мгновенно, как незадолго до этого испарилась Тонька-Мамай.
– Ну и пожалуйста! Если ты думаешь, что я за тобой побегу, то сильно ошибаешься! – крикнула уже в захлопнувшуюся дверь Инна и нервно заходила по комнате.
Ну и Антонина! Ну и Тонька-Мамай! «Мне очень мало надо. Я не хочу лишнего… друзей у меня много», – Инна цитировала сама себе английский текст Тони и злилась на нее все сильней и сильней. Ну, погоди, Страшила! Скоро у тебя станет очень мало друзей, если ты начнешь отбивать чужих парней!
Инна металась по комнате, и злые горькие слезы текли по ее щекам. Все-таки не может быть, чтобы Тонька и Димка… Инна только-только разрешила себе верить ему и даже забыла про свой уродливый нос и глаза цвета болотной жижи, а он, Агеев, оказывается, еще и с Мамаем! А что? Записка-то подписана инициалом «А.»! Может, все-таки он ее и написал? Ей, Тоньке. Может быть, поэтому так и занервничала Антонина? Наверное, видела их с Димкой и теперь поняла, что ее собственные с ним тайные свидания стали явными. Какой же все-таки подлец этот Агеев!
Глава 11
Алые паруса надежды
Следующая неделя прошла у Инны Самсоновой самым отвратительным образом. Логинова с ней не разговаривала, а Димка Агеев заболел болезнью под глупейшим названием ОРЗ, и выяснить с ним отношения не удалось. Не лезть же к человеку с температурой тридцать девять градусов со всякими разбирательствами. На Тоньку-Мамая Инна старалась вообще не смотреть, чтобы лишний раз не расстраиваться. Мамай тоже воротила от нее лицо, и все это было неприятно, гадко и противно.
На репетиции «Море зовет» Инна не оставалась, потому что какие могут быть песни, танцы и конкурсы, если личная жизнь дала такую мощную, да еще и ветвящуюся в разные стороны трещину. В состоянии безысходности и тоски она ехала на автобусе из библиотеки и думала о том, что вряд ли станет читать книги, которые только что взяла. Ни один сюжет даже самого увлекательного романа не сможет соперничать с ее собственной ужасной судьбой.
На одной из остановок в автобус вошла Видана Язневич и сразу увидела Инну.
– Отчего не танцуем? – спросила она и тихонько пропела ей в ухо: – Ведь… «мы такие, отдыхаем»!
– Оттого же, отчего и ты! – ответила ей Инна и демонстративно отвернулась к окну.
– Между прочим, я решила все-таки участвовать в конкурсе. Вот гляди!
Инна вынуждена была повернуть к Язневич голову. Дана вытащила из фирменного пластикового пакета небольшой сверток и отогнула край тонкой бумаги. Под ней оказалась ткань однотонного ярко-алого цвета.
– Снарядишь корабль с алыми парусами? – с усмешкой спросила Инна.
– Вроде того, – не обиделась Дана. – Сошью еще одно платье. Может быть, оно, как гриновские алые паруса, подарит мне принца?
– Ага! – почему-то очень ядовито отозвалась Инна. – Держи карман шире! Принцы в нашей школе не водятся. За ними в Лисс или Зурбаган надо ехать.
– Ну и ладно, – по-прежнему очень спокойно отреагировала Дана, – и без принцев не пропадем, и в Зурбаган не поедем.
– Думаешь, успеешь новое платье сшить? – сменила тон Инна, потому что сама пыталась не пропасть без принца по фамилии Агеев и чувствовала, что это у нее очень плохо получается.
– Постараюсь, – ответила Язневич. – Тетушка обещала помочь. У нее классная машинка – «Веритас».
– Вообще-то ты молодец, Данка, – вынуждена была признать Инна. – Я бы так не смогла. Если бы мне столько раз на виду у всех испортили платье, я бы спряталась в какую-нибудь нору и в полном одиночестве умерла там от горя.
– Некоторые обстоятельства не позволяют мне этого сделать, но поверь – в самом деле очень хочется куда-нибудь спрятаться. И я с тобой совершенно согласна, что никакого принца не будет. Все это не что иное, как глупые мечты. Никакие алые паруса и алые платья не помогут.
– Дана, ты даже не предполагаешь, кто кромсал твои наряды?
– Не просто предполагаю, а точно знаю кто.
– Да ну? И молчишь? Позволяешь над собой издеваться?
– Я сама виновата, Инна. Напросилась. Так мне и надо! – Язневич махнула на прощание рукой и выскочила из автобуса у своего дома.
Дома Инна все же улеглась на диван с романом «Три страны света», и очень скоро ее уже ничего не интересовало, кроме взаимоотношений Полиньки и Каютина. Когда пришли с работы родители, Инна с удивлением обнаружила, что читала часа три без перерыва. Хорошо, что она послушалась библиотекаршу и взяла эту книгу. Три часа не думать о своих проблемах – это кое-что!
Инна тяжело вздохнула и решила, что ее взаимоотношения с Агеевым не смог бы достойно описать и сам Николай Алексеевич вместе с Панаевой. Как только Димка выздоровел от своего ОРЗ, они поссорились так же ужасно и позорно, как в пятом классе. Инна громко и напористо обвиняла его в тайных отношениях с Антониной-Мамаем, а Агеев, в свою очередь, долго кричал, что если она ему не верит, то и не надо вообще никаких отношений. И если Инна такая, какой она себя только что выказала, то действительно лучше иметь отношения с Мамаем, потому что Мамай не станет обвинять его в посторонних отношениях, и их отношения всегда будут оставаться хорошими отношениями. Когда от всех этих «отношений» обоим стало дурно и муторно, они развернулись друг к другу спинами и гордо пошли в разные стороны.
Таким образом, к конкурсу «Жемчужина 8 «Б» Инна подошла с полностью разбитым сердцем: без друга, без подруги и с вновь возрожденным из пепла комплексом под названием «Гигантский нос – топор Железного Дровосека». Она ни разу не репетировала «Море зовет», если не считать того момента, когда они с Лидой у нее дома скакали и прыгали друг перед другом, распевая в два горла: «А мы такие, отдыхаем!»
Рисунки, которые она намеревалась представить как свое хобби, были свалены без разбора в одну папку. Папка завалилась за письменный стол, но у Инны не было никакого желания доставать ее оттуда. Во всяком случае, до того момента, пока, что называется, не припрет. О том, как Лида одна потащит в школу свою Маму Дусю, она старалась не думать.
Рекламу на английском языке Инна все же составила, но она так ненавидела себя, когда ее писала, что если бы подобное резюме попало к руководителю процветающей фирмы, то он не только бы не нанял ее на работу, а снабдил бы фотографиями Инны Самсоновой службу охраны, чтобы та не подпускала данную личность к фирме ближе чем на километр. Участвовать в конкурсе Инна не отказалась, но скорее от отчаяния, а не от желания победить и утереть своим обидчикам нос.
Ольга Ивановна договорилась с администрацией школы о том, что конкурс «Жемчужина 8 «Б» будет проходить в большом музыкальном классе, где хватит места и для зрителей, которые одновременно будут и членами жюри, и для массового танца конкурсанток. В комиссию по подсчету баллов Ольга Ивановна пригласила двух девушек из старших классов.
Вечером в пятницу, накануне конкурса, восьмиклассники украсили помещения для своего праздника. Вдоль стен разместили многочисленные подставки с цветами, которые им разрешили взять на время из библиотеки и актового зала. У задней стены полукругом поставили стулья для ребят, на каждый из которых положили разграфленный лист и ручку для проставления баллов. Сбоку стоял стол счетной комиссии. Классную доску с нотным станом закрыли огромными разноцветными ромашками и бабочками, нарисованными на ватмане Инной и Аленой Глазковой. В соседней лаборантской повесили несколько зеркал и приготовили все необходимое для того, чтобы девочки могли развесить свои платья и спокойно переодеться. Директор разрешила отменить в субботу шестой урок, чтобы конкурс начать в два часа дня, а закончить его дискотекой.
Ночью Инна почти не спала. Она вспоминала, как в музклассе Димка, не глядя, подавал ей бабочек и цветы и как у окна он опять о чем-то мило разговаривал с Антониной. Перед ее глазами всплывали лица то взлохмаченного Кирилла Алейникова, нервно двигающего стулья, то Лиды Логиновой, грустно протирающей от пыли листья цветов. Что же это за праздник будет, если все вокруг раздраженные и печальные?
Несколько раз Инна принимала решение присутствовать на конкурсе только в роли зрительницы, но потом вспоминала Дану, и ей тут же хотелось быть такой же решительной и независимой, как она. Данке платья рвут, а она – в алые паруса нарядится. Инну все бросили и думают, что она от горя в щель забьется? А она вот наденет свое казацкое платье – и всех победит! И Логинову в голубых рыбках, и Глазкову – кремовую розу, и даже Тоньку-Мамая в золотом наряде!
