Светлане очень не хотелось расставаться со своими малышами — привыкла к ним за неделю.
Интересно было наблюдать, как ребята менялись. Одни были слишком тихие и скромные — их удалось расшевелить, стали поживее. Другие, непокорные индивидуалисты, втягивались понемногу в лагерную жизнь, привыкали к дисциплине. Жалко расставаться с малышами — хотелось довести их до конца смены. Но…
Совещание о судьбе третьего отряда происходило в крошечной комнате старшего вожатого, обладавшей способностью, не растягиваясь, вмещать в себя до десяти человек, а иногда и больше — это зависело от размеров человека.
Светлана встретилась глазами с Толей:
— Толя, давай я попробую. Я даже хотела просить в следующую смену дать мне мальчиков.
— Что значит «попробую»? — суховато возразил Толя. — Что за дегустаторское выражение? Если возьмешь третий отряд, так и будешь его вести, а не пробовать. Берешь?
— Беру, — сказала Светлана.
— Вот это другой разговор. Советую тебе с первого же дня натянуть вожжи потуже. Потом можно отпустить — ребята и не заметят этого.
Неожиданное встретило Светлану в новом отряде с первого же дня. Она сделала замечание одному из мальчиков:
— Женя Бобров, какой же ты пионер — обижаешь маленького!
Мальчуган, обиженный Женей Бобровым, слезливо ответил:
— А он и не пионер вовсе!
— Как — не пионер? — удивилась Светлана. — Почему же у него красный галстук?
Женя Бобров угрюмо молчал, молчали и другие ребята. Светлана не стала расспрашивать дальше. Когда ребята увлеклись игрой в городки, она отозвала в сторону председателя совета отряда:
— Игорь, ты с Бобровым в одной школе учишься. Это правда, что он не пионер?
— Правда.
— Почему же он надевает галстук?
— Светлана Александровна, не он один. Андрюша Синицын тоже еще не пионер и тоже галстук надел, когда в лагерь приехал.
— Как же так? — сказала Светлана. — Ведь они не имеют права носить красный галстук.
— Конечно, не имеют права, — согласился Игорь. Видно было, что он и осуждал самозваных пионеров и в то же время сочувствовал им.
— Светлана Александровна, ведь им обидно: все мальчики у нас в отряде уже пионеры, а они нет.
— Ваш отрядный вожатый знал об этом?
— Знал. Он им говорил, чтобы не надевали. И я говорил.
— Ну, и что же?
— Ну, расстроились они. Тогда мы перестали говорить. Ведь плачут, жалко.
— А Анатолий Николаевич знает?
Игорь пожал плечами:
— Должно быть, нет.
Светлана думала об этом весь вечер и даже ночью. Посоветоваться с Толей? Очень не хотелось. Хотелось справиться самой.
Проще всего, разумеется, оставить все как есть, посмотреть на это дело сквозь пальцы, как уже было сделано до нее.
«Нет, не хочу!» — решила Светлана.
На следующий день, когда ребята занимались с физкультурником на лужайке у реки, Светлана увела Андрюшу и Женю подальше в лес, сказав, что нужно принести веток для украшения пионерской комнаты.
Они дошли до срубленной ели. Светлана выбрала несколько красивых веток с шишками. Срезав ветки, мальчики сложили их кучкой и присели на траву. Светлана села рядом с ними.
Мальчики были совсем разные. Женя — худой, вертлявый и очень безалаберный. Он был похож на деревянного игрушечного паяца, которого дергают за шнурок, отчего руки и ноги начинают бесполезно двигаться.
Андрюша, наоборот, мягкотелый увалень, лишних движений не любил.
— Вы в одном классе учитесь? — спросила Светлана.
— Да, — сказал Женя, — даже за одной партой сидим.
— В каком классе?
— Перешли в шестой.
— Почему вас еще не приняли в пионеры?
— Меня, — сказал Женя, царапая пальцами смолистую еловую шишку, — из-за дисциплины.
— Как же это так получается? Большой парень уже, двенадцать лет, неужели не можешь взять себя в руки?
— Я могу взять себя в руки, но иногда забываю.
— А учишься как?
— Учусь хорошо.
— А почему Андрюшу не приняли?
Андрюша, посапывая, молчал. За него ответил Женя:
— У Андрюши дисциплина отличная, а учится неважно.
— Какие отметки?
— Четверки, тройки… двойки бывают.
Андрюша вставил своим медлительным голосом:
— Я путаюсь, у меня плохая речь.
— А когда бывает плохая речь? — спросила Светлана. — Когда не знаешь урока.
— Я занимаюсь много. Когда выхожу отвечать, путаюсь.
Женя сказал:
— Его мальчики каждый день контролируют, а когда он сам, все-таки плохо. Я думаю, он все-таки не может.
— Я без троек и без двоек не могу, — подтвердил Андрюша.
— Но ведь и четверки у тебя тоже есть, — сказала Светлана, — значит, все-таки не такой уж ты неспособный. Вернее всего, просто ленишься? А?
Андрюша как-то очень быстро и покладисто согласился:
— Не без того.
Темно-бархатистые колючие ветки на нежной зеленой траве. Трава еще по-весеннему мягкая и сочная. И цветы тоже весенние: легкие розовые метелки дрёмы, белые свечи ночных фиалок.
Июнь! По-весеннему молодой, по-летнему теплый. Июнь! Скоро опять будет годовщина.
Ужасно не хотелось говорить о тяжелом в такой чудесный день!
Светлана повертела одну за другой чешуйчатые шишки и тихо сказала:
— Меня приняли в пионеры, когда мне было тринадцать лет. Я была тогда в четвертом классе…
В глазах у мальчиков удивление и вопрос.
— Это было во время войны. Я жила в оккупации, три года совсем не училась. Меня очень стесняло, что все мои маленькие подруги — пионерки, а я нет. Я мечтала о красном галстуке, но мне казалось, что будет неловко давать торжественное обещание вместе с девятилетними девочками. По-вашему, было бы все очень просто: я могла сама себе повязать красный галстук и пойти в школу, ведь никто даже не упрекнул бы меня — никто не знал, что я не пионерка… Ребята, это такой большой праздник — прием в пионеры! Когда мне надели красный галстук, мне казалось, что это самый счастливый день в моей жизни. Потом, через год, был еще более счастливый день — я стала комсомолкой. А по-вашему, я могла не готовиться, не волноваться, просто купить себе комсомольский значок и приколоть на груди. В комсомол и в пионеры принимают тех, кто это заслужил… Ребята, есть такая медаль — «За боевые заслуги». И вдруг ее наденет тот, у кого нет боевых заслуг, — прицепит себе орденские ленточки, — неужели хорошо?
Женя, потупившись, отрывал еловые шишки одну за другой и складывал их кучкой на траве. Андрюша, приоткрыв рот, неподвижно смотрел на Светлану.
Светлана почувствовала с удивлением, что пальцы у нее липкие от смолы. Она быстро вытерла их платком, насколько было возможно, и протянула руку ладонью кверху.
— Ну-ка, — сказала она весело, — снимайте ваши галстуки, дайте их мне на хранение. Запишите мой адрес, а я ваш запишу. Я уверена, что, если вы захотите, вас в пионеры примут в ноябре или к Новому году. Тогда придете ко мне, получите красные галстуки.
Андрюша неуверенно поднес к горлу руку и сейчас же опустил ее.
— Сами, сами развязывайте! Давайте вот как сделаем: я закрою глаза и считаю до десяти. Раз… два… три… — Светлана считала, сидя с протянутой рукой. — Семь, восемь… — Она замедляла счет. — Девять…
Светлана с ужасом подумала:
«А если не снимут? Нелепое положение!.. Нет, не может этого быть: сейчас оба галстука будут в моей руке!»
Раньше чем успела неторопливо сказать «десять», Светлана почувствовала прикосновение мягкой ткани и жестких мальчишеских пальцев.
Она открыла глаза. Женя сказал, страдальчески скривив губы:
— Ребята будут дразнить…
— Не будут! — решительно сказала Светлана, складывая оба галстука у себя на коленях. — А теперь возьмите ветки, отнесите их домой, посмотрите, который час, и опять сюда возвращайтесь.
— Нечего нести, — сказал Андрюша: — Женя с одной стороны все шишки отвертел, а вы — с другой.
Светлана только теперь поняла, почему у нее такие липкие руки.
— Не беда! — засмеялась она. — Сейчас новых веток нарежем!
Мальчики с еловыми ветками побежали к дому, а Светлана вернулась к отряду.
Ребята уже кончили играть в мяч и отдыхали.
— Мальчики, — сказала Светлана, — сейчас Андрюша и Женя дали мне на хранение свои галстуки — на хранение до тех пор, пока их не примут в пионеры. Если кто-нибудь из вас будет над ними смеяться или дразнить — хоть одно слово скажет! — тот будет не пионер!
Эти слова были встречены молчанием, в котором Светлана почувствовала уважение. Она присела на траву.
Игорь Николаев, председатель совета отряда, пододвинулся к ней и тихо спросил:
— Сами отдали?
— Да. Игорек, ты уж последи, чтобы никаких разговоров…
— Ну конечно.
После нервного напряжения было так приятно спокойно посидеть здесь, в тени. Березовый пень — как спинка кресла, очень удобно.
