— Снял бы сапоги-то, — посоветовал дядя Саша. — Дай ногам отдохнуть. Портянки, небось, натер?
— Не без этого, — степенно ответил Витя, но сапоги снял и протянул ноющие от усталости ноги к огню.
Начали собираться командиры отрядов. В шалаше стало шумно и тесно. Снаружи послышался быстрый топот тяжелых сапог. Вбежал запыхавшийся радист Петя.
— Товарищ комбриг, — вытянулся он перед командиром: — Разрешите доложить? — и, не дожидаясь ответа, отчеканил: — Сводка Совинформбюро. Наши войска преодолели Турецкий вал.
— Как, как? — вскочил комбриг. Все мгновенно смолкли.
— Наши войска преодолели Турецкий вал и прорвались к Армянску, — повторил, ликуя, радист. — Пути отхода по суше для войск противника, расположенных в Крыму, отрезаны нашими войсками. Вот! По радио сейчас передали. Скоро гитлеровцам в Крыму крышка. Застряли, как в мышеловке.
Партизаны оживленно заговорили, обсуждая событие.
Витя обулся и выбежал из шалаша. Советские войска ворвались в Крым! Значит, теперь скоро, совсем скоро наши придут! Он побежал от костра к костру, разыскивая отца.
Партизанский лагерь запорошен снегом. На вершинах недалеких гор он лежит плотно, толстым слоем, ослепительно сверкая на солнце.
С утра в отряде оживление. Партизаны у костров моются, бреются. Несколько человек взялись за стирку белья. Из штабного шалаша вышел радист, начал устанавливать антенну. Вокруг него тотчас собрались партизаны узнать последние новости.
Молодой разведчик сбрил бороду и теперь раздумывал, как быть с усами — уж очень хороши. Подумал — и махнул рукой: пусть растут.
— Хлопец, расшевели-ка костер, замерзаем, — обращается он к Вите.
— Витька, друг, подержи зеркало, — слышится с другой стороны костра.
Витя охотно выполняет просьбу молодого чернобрового партизана. Это командир отряда минеров Павел Ватлин. Он прошлой ночью вернулся с очень сложной операции. О нем все говорят с уважением. Неделю тому назад Ватлин со своими минерами подорвал мост через реку. Гитлеровские саперы восстановили мост и поставили охрану. Но через два дня мост снова взлетел на воздух. Фашисты опять восстановили его, обнесли подступы колючей проволокой, поставили пулеметные гнезда. В прошлую ночь Ватлин ходил к мосту, Витя слышал, как, вернувшись, он докладывал командиру: мост взорван.
Витя восхищенно смотрит в голубые, усталые глаза Ватлина; ему хочется подружиться с ним, вместе ходить на операцию.
К шалашу комбрига пробежал связной. Говор у костра притих. Ветер налетел, разбросал горячие искры, кинул в лицо снегом, смешанным с золой. Командиры, не дожидаясь вызова, поднимались от костров, спешили к штабной землянке.
Тревога! В лесу появились каратели. Наблюдатели с постов сообщили, что противник двумя колоннами движется в сторону лагеря. Быстро прошел в свой шалаш командир разведки Роман Пантелеев. Он получил приказ задержать гитлеровцев на нижней площадке. Партизаны защелкали затворами, проверяя оружие.
— Коробков! — крикнул Пантелеев, — Пойдешь с нами.
— Папа, я с тобой, — подбежал Витя к отцу.
— Сиди здесь, без тебя управимся, — на ходу бросил Михаил Иванович.
Но Витя увязался за отрядом. Спускаясь с горы, Пантелеев оглянулся, заметил его, но ничего не сказал. Минуту спустя отстегнул пистолет, подал Вите.
— Стрелять умеешь? Будешь за связного.
Каратели рассчитывали застигнуть партизан врасплох и шли густой цепью, тихо, без стрельбы. Отряд залег. Витя пристроился вблизи Пантелеева, в небольшой выемке. Гитлеровцы приближались. Слышался скрип снега под ногами, шуршание отгибаемых веток.
— Огонь! — крикнул Пантелеев и застрочил из автомата. Фашисты побежали назад, залегли. И тотчас же ударили их минометы. В зарослях боярышника, где укрылись партизаны, стали густо рваться мины.
Пантелеев поднялся и рванулся вперед, выводя людей из-под обстрела.
— Не отставать, — обернулся он к Вите.
Бежали вниз, стреляя на ходу, швыряя гранаты. Витя бежал вслед за всеми и тоже стрелял, не видя куда и не целясь.
Каратели отходили, спускаясь в ложбину.
— Ура! — закричал Пантелеев.
— Ура! — подхватил Витя, стараясь догнать командира. На какое-то мгновенье он увидел отца, который, остановившись за толстым дубом, стрелял из автомата. Потом все смешалось. Все дружно бежали вперед, не переставая стрелять.
Вдруг что-то словно резануло по наступающим. Зацокали пули о камни. Бежавший впереди партизан споткнулся и упал. За ним упал второй, потом еще и еще. Витя увидел впереди отца: он, нелепо подпрыгнув, исчез, словно провалился сквозь землю.
— Папа! — вырвалось у Вити. Он бросился к отцу, но кто-то рывком прижал его к земле.
— Не балуй! — зло крикнул Пантелеев, оказавшийся с ним рядом.
Вновь залегли, начали отползать к укрытиям. С высотки бил фашистский станковый пулемет.
— Теперь засели! — прокричал командир. — Черт бы его… — К нему подполз знакомый Вите коренастый партизан.
— Из миномета бы шарахнуть.
Пантелеев огляделся, подозвал Витю.
— Беги в лагерь. Скажи — пулемет ходу не дает. Пусть дядя Саша пришлет минометчиков.
Витя ползком выбрался из-под обстрела и помчался в лагерь. Назад он вернулся с минометчиками. Но бой уже затих. Каратели скрылись. Партизаны возбужденно рассказывали:
— Опоздал, парень. Твой отец нас выручил.
Уже в лагере Витя узнал подробности. Михаил Иванович, укрывшись в воронке, разглядел бивший с высоты пулемет. Он взялся обойти его по лощине и забросать гранатами. Пантелеев дал ему противотанковые гранаты и помощника. Взрыв этих гранат Витя слышал, когда бежал к дяде Саше. Пулемет замолк после первого взрыва, но на всякий случай Коробков метнул и вторую гранату. Он притащил пулемет в лагерь и сокрушался:
— Сильно разбит. Жаль. Перестарался.
Карателей отогнали. Но партизаны по опыту знали, что непрошеные гости скоро явятся снова. И верно: через час над лагерем закружил фашистский самолет. Он сбросил несколько бомб и улетел.
— Теперь не дадут покоя, — сказал дядя Саша. — Придется опять перебазироваться.
Ночью партизанский лагерь опустел. Отряды ушли глубже в лес.
Медленно догорает огонь в сложенном из камней очаге. Витя тонким прутиком помешивает жаркие угольки.
— Подкинь-ка дровишек, Витя, — говорит дядя Саша, отрывая взгляд от расположенной на коленях карты. — Что-то плохо видно.
Вместе с Романом Пантелеевым комбриг обсуждает план очередной разведки.
— Основная цель, — напоминает он, — гарнизон деревни Бораколь. Фашисты собирают здесь силы для похода против партизан. А мы опередим их — первыми нанесем удар. Твоя задача: разведать силы, узнать, где стоит штаб, пулеметы. В бой не ввязываться. Кого возьмешь с собой?
Они долго обсуждали состав разведки.
— Коробкова младшего стоит взять, — соображает Роман Пантелеев. — Большая польза может быть. Мальчишка везде пройдет.
Витя сидит не шелохнувшись: что скажет дядя Саша?
— Виктор! — окликает его комбриг. — Вот Роман в разведку тебя хочет взять, ты как? Врагу в лапы не попадешься?
— Дядя Саша! — торопится Витя. — Только пошлите. Не подведу. Честное пионерское. У меня в этом селе друг есть.
— Ладно, — решает комбриг. — Надо ж когда-то и тебе начинать.
Разведка вышла под вечер. За ночь надо пройти самые опасные места и к утру быть на месте. Роман Пантелеев идет, зорко наблюдая за высланными вперед дозорными. Он говорит Вите, которого не отпускает от себя:
— Ты, хлопец, вперед без приказу не суйся. Разведка — дело тонкое, особого обхождения требует.
Голос у командира, бывшего рыбака, спокойный, хрипловатый. На промысле он не был, пожалуй, уже два года, а от него и сейчас, кажется, пахнет рыбой. Витя идет следом за ним и в душе возмущается: «Что он меня, как маленького, наставляет… Не первый день в отряде. Знаю».
— Вот насчет глаз, — продолжает Пантелеев. — Закон такой: гляди в оба. Глаза разведчику заместо автомата. У тебя, я вижу, глазенки вострые. Вот и примечай и мне докладывай.
Ночью шли осторожно, след в след. Луны нет, а звезд на небе — словно ракушек на «диком» пляже. Вите вдруг вспоминается этот пляж, весь усеянный разноцветными раковинами. Одни из них совсем маленькие — еле видны, другие — крупные, ярко горят под лучами солнца.
Тишина. Деревья словно застыли, не шелохнутся. Но стоит вслушаться, и ночь оживает. Она полна таинственных звуков. Обостренный слух жадно ловит их. Вот где-то щелкнула обломившаяся ветка. Витя насторожился. Не оступился ли это осторожный враг?.. Еле слышно зашуршал, падая, кленовый листок. Отчего он упал?.. Пискнул какой-то зверек. Кто его потревожил?..
