По поводу полученной производственной травмы шуток было немало. Больше, конечно, из-за посещения пластического хирурга, хотя было непонятно, откуда о нём узнали. Не Валентин же рассказал? В любом случае, это было лучше, чем выражения соболезнования и прочая ерунда. То, что Лёшка с покарябанным лбом доиграл свой эпизод, никто подвигом не называл, но старшее поколение после этого приняло его в свои ряды как равного.
Жизнь налаживалась. Лёшку, правда, гримировали дольше и тщательнее, чем всех остальных, а в перерывах умудрялись грим снимать, чего раньше никогда не делали, чтобы смазать лицо очередной порцией мази, но он с этим как-то сразу смирился. До него дошло, что всё могло закончиться много хуже.
Съёмки продолжались своим чередом. А дня через три в павильоне, как ни в чём не бывало, объявился господин Тихонов. Ходил туда-сюда с умным видом, даже указания давать пробовал. Но на его замечания по большей части никто не реагировал. В крайнем случае, переспрашивали у тех, кому доверяли.
— Арон, скажите, чего вы этого гада терпите? — спросил как-то Серёга. — Мелкий пакостник какой-то и диверсант.
— Мелкий? Нет, Серёга. Пакостник он крупный! А терпим оттого, что финансирует всё наше предприятие некий господин Истомин. Ну помнишь классику: владелец заводов, газет, пароходов? Словом, буржуй с большими миллионами и притом неплохой мужик. Но сам он где-то в Европе торчит, а тут всеми делами его молодая супруга заправляет, которой он сдуру полностью доверяет. А та, с ещё большей дури, доверяет Тихонову. Про её дурь, впрочем, всё понятно. Ей-богу, никогда не был стукачом, но вернётся наш олигарх, найду момент настучать на эту парочку. А пока приходится терпеть. Ради общего, так сказать, дела.
Подошёл любимый мамин артист.
— Привет, старик, — обратился Косталевский к Лёшке. — Ну что, сегодня нам на пару работать? Мама как?
— Привет передаёт.
— Спасибо. Ты ей тоже привет передай. Честно и положа руку на сердце, да вот и Арон соврать не даст, я здорово удивился, что меня ещё кто-то помнит. В сериалах я не снимаюсь, в кино сто лет не звали. Так что скажи маме, я ей здорово благодарен. И хочется надеяться, что после этого фильма будут вспоминать не только тебя, но и меня. Пойдём текст прогоним?
Лёшке очень нравилось, что почти все артисты относились к ним, как к равным. Или, скажем так, на съёмочной площадке к ним таким образом относились все, а за её пределами — почти. Некоторые звёзды позволяли посмотреть на кого-нибудь свысока, но не особо заносчиво, как-то по привычке, что ли. А режиссёр уж точно никогда не делал различий между ребятами, играющими свою первую роль, и народными артистами, известными всей стране.
Лёшка с Леной готовились к своему выходу на площадку, где в этот момент снимали сцену с той самой артисткой Андреевой, на которой собирался жениться Стёпка.
Андреева выскочила с площадки в слезах, пнула какой-то ящик и закричала:
— Убью! Сволочь, мерзавец!
— Анна Петровна, что случилось? — вскинулась Лена. — Вас кто-то обидел?
— Кто-то? Ваш любезный Артём Николаевич! Убью гада!
И вдруг успокоилась, промокнула глаза платком и даже улыбнулась.
— Нет, каков подлец! — сказала она почти восхищённо. — Как умеет женщину до слёз довести! У меня сцена не шла никак. Это бывает. Ваш Тёмный сначала всё настроить меня пытался, а потом шепнул на ухо такое, что я взвыла. А он прыг из кадра. «Хлопушка! Мотор!» Ну я доиграла и в слёзы. Нечестно с его стороны такими методами своего добиваться. А с другой стороны, если с каждым нянькаться, никакого кино не снимешь. Только всё равно зря он так со мной. Я ж придумаю, как отыграться!
И замолчала со зловещей улыбкой. Вскоре улыбка стала обычной, почти доброй. Наверное, Андреева придумала, как отомстить режиссёру. Не иначе, всё должно получиться жёстко и смешно одновременно.
Интерлюдия 6
Начало похода
Стеф сидел, вертел в руках отвёртку и без толку пялился в недра железной коробки, с красивым и мудрёным названием мультигенератор внепространственных возмущений.
— Ну? — нетерпеливо спросил Серхио.
— Что?
— Долго думать будешь?
— Долго. Ты же знаешь, для меня это сложная штука — думать.
— Стеф, перестань дурить! Пожалуйста!
— Вот были бы здесь проводки, можно было бы подумать, какой перерезать: красный или чёрный.
— Так тут нет никаких проводков? — искренне удивился Сами.
— А я что сказал? Нет тут никаких проводков. Зато вот эта медуза торчит.
В центре прибора в самом деле располагалось нечто, напоминающее медузу. То есть мешочек с бледно-голубой субстанцией, со свисающими по краям шнурочками, концы которых утопали в блестящих разъёмах. Но на проводки они похожи не были, скорее, всё же на щупальца. Стеф вдруг ткнул в центр «медузы» отвёрткой. «Медуза» лопнула, её содержимое потекло из отверстия по бокам, медленно застывая и обретая вид засахарившегося сиропа.
— Ой! — воскликнул Стеф. — Сломалась!
— Ты что наделал? — заорал Сами. — Я тебя сейчас прибью, диверсант проклятый!
— Не ори, — остановил его Серхио, справедливо рассудив, что диверсию никто, даже Стеф, устраивать не станет. Но всё же повторил вопрос Сами: — Ты зачем это сделал?
— Последняя проверка. Это желе называется магическим генератором внепространственной связи. Он вырабатывает те самые волны, при помощи которых…
— Не тяни.
— Так вот он сдох. До смерти сдох. Всё остальное вроде цело, а прибор не работает. Значит, сдох. В живом состоянии его из пушки не пробить, вот я и попробовал устроить последний экзамен. Раз проткнулся, значит, сдох.
— Ну и что теперь делать?
— Запасной купить.
— Где? — истерично спросил Сами. — Планета же необитаемая.
— Ну раз на нашем корыте такой штуковины нет…
— Есть! Вспомнил, есть! — выкрикнул Серхио и почти сразу стих, сообразив, что не прав. Но мысль свою закончил: — Такие генераторы есть в каждом скафандре, на грузовой платформе тоже есть, и запасные имеются. Только все они очень маленькие. Но может, их все вместе?..
— Это же не батарейка! Даже если бы можно было соединить их последовательно… или параллельно?.. без разницы, как ни соединяй, мощи хватит разве что со спутником связаться. Кстати, у этой планеты есть спутники? Нет? И здесь неудача.
Все замолчали и задумались. Вернее, задумались Серхио и Стеф. Сами просто молчал, негромко сопел и уж точно ни о чём не думал.
— Слушайте, вы, пилоты? А как мы сюда попали? — прервал молчание Стеф, почесав отвёрткой кончик носа. — Тьфу, нос испачкал!
— Ты что, сам не помнишь, как мы сюда попали?
Стеф всё помнил, но сейчас спрашивал не об этом.
— Я говорю, с чего мы оказались именно здесь? Как вы местечко для нас подбирали?
— По маяку, как ещё? — пробурчал Сами, взявшийся тогда управлять кораблём. — Я ж не навигатор, чтобы курс прокладывать. Поймал сигнал маяка и по нему задал координаты перехода.
— О! А говорил, что папочка тебя учил яхтой управлять.
— Ну учил. Управлять учил, а навигации не успел.
— По правде, ты и управляешь не так чтобы очень.
Сами надулся, но смолчал. Шатл угробил он, и ему доставало ума себе в этом признаться. Хотя остальным он и вещал, что, мол, повреждения, полученные посадочным модулем при бегстве, оказались несовместимыми с его нормальным функционированием… Ну и дальше в том же духе, и побольше всяких умных слов.
— Где этот маяк находится? — прервал грустные мысли Стеф. — На орбите, на планете, далеко, близко?
— На поверхности. Да мы на него до последней секунды ориентировались. Потом, когда управление отказало, пришлось отклониться.
— Можешь определить расстояние и направление?
Сами кивнул.
— Серхио, глянь в информаторе, что за аппаратура на маяке стоит. Он же волны излучает? Значит, по сути, это генератор связи.
Аппаратура маяка оказалась подходящей, чтобы послать сигнал бедствия. Более того, там имелись кое-какие запасы и настоящий центр связи на случай прибытия таких вот кораблекрушенцев. Расстояние до маяка тоже не казалось непреодолимым — 350 километров. Двести через пустыню, в центре которой они приземлились, ещё сто через джунгли, и последний этап по морскому песчаному берегу. Будь у них любой нормальный вид транспорта, всё это заняло бы час, максимум два. Но единственным подвижным средством оказалась транспортная тележка, а говоря научным языком, платформа на антиграве, с колёсным ходом про запас, дистанционным пультом для управления со стороны и джойстиком для управления с самой платформы. Грузить на неё можно было до пяти тонн, они все вместе даже со скарбом и провиантом весили едва ли половину. Так что запас оставался огромный. Вдоль бортов соорудили пару скамеек. Последним и неразрешимым неудобством оказалась скорость — не более пяти километров в час.
