груди.
Тайка не поняла: она что, взаправду обижается? Или шутит? А смущенный Водяной, запинаясь, продолжил:
— Не твоя то вина, девица. Это все Мокша, гад! Весь вечер пел мне в уши, какой я старый стал да страшный. Мол, прошли те времена, когда на меня мавки заглядывались да бродницы тихо вздыхали вслед. Сейчас, грит, ни одна за тебя бы не пошла, хошь чо ей предлагай. Я ему грю: а вот и нет, любая за меня пойдет! А он мне: так это потому, что они тебе отказать побоятся. Я тогда ох рассвирепел! Грю: вот увидишь, женюсь! Самую красивую себе найду. И не из своих подданных, чтобы по-честному. А тута мне вы с пареньком и подвернулись под горячий плавник. Ты уж не серчай, красавица. Ухажера твоего я расколдую. Просто его слова мне прямо по самому больному пришлись. А выходит, прав он был: старый я козел… эх!
— Шурик тоже хорош — не нужно было обзываться. Ну да я думаю, что он уже все осознал, — Тайка улыбнулась. Похоже, у этой истории все-таки будет счастливый конец. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!
Водяной всплеснул перепончатыми лапами, и подкравшиеся было любопытные мальки брызнули в стороны:
— Ты уж отпусти меня, краса ненаглядная. Освободи от данного слова, молю!
Вика ошарашенно смотрела на него, открывая и закрывая рот, точно рыбка в аквариуме. Когда же к ней вернулся дар речи, она сказала совсем не то, что ожидала услышать Тайка.
— А вы… вы правда считаете меня красивой?
— Ну еще бы! — Водяной расплылся в улыбке, но взгляд его остался настороженным. Он ждал ответа.
— Спасибо, — привстав на цыпочки, Вика обняла его. — Знаете, мне так давно этого не говорили…
— Я думала, ты это каждый день слышишь, — удивилась Тайка. — Это же… ну, само собой разумеется.
— Вот именно: само собой разумеется. Поэтому люди и молчат. А иные, наоборот, считают, что красивая — значит глупая. И получается, что я себя виноватой чувствую. И красота — будто бы недостаток, а не достоинство. А у хозяина вод я без издевок и подтекстов — просто хороша.
— Хороша-хороша, — закивал Водяной. — Ты не подумай, я жениться не хочу не потому, что ты мне не по нраву. Просто свободу свою ценю очень. Ну и править подданными сам хочу. Понимаешь? Деспот я!
— Не наговаривай на себя, дедушка, — фыркнула Майя. — Знаем мы, какой ты деспот.
— Хочешь, отступного дам? — вдруг предложил Водяной Вике. — Каменьев там? Жемчуга?
У Вики загорелись глаза, и Тайка подумала про себя: ох, только не запросила бы слишком много. А ну как опять озлится хозяин вод? Он жадин не любит… Но Вика и тут сумела удивить:
— А можно какую-нибудь ракушку? Типа талисман. Чтобы я могла смотреть — и вспоминать.
— Обо мне? — Водяной, приосанившись, пригладил гребни. — Неужто влюбилась? Ох, деваха! Ну, хочешь, мавкой сделаю?
— Дедушка, ты опять за свое?! — ахнула Майя, а Вика покачала головой.
— Не в этом дело. Вы с ведьмой мне веру в себя вернули. Вот когда будет трудно, об этом и вспоминать буду — что я красивая, умная, сильная и все смогу.
— И вредничать перестанешь? — улыбнулась Тайка.
— Постараюсь. Ты уж прости меня за «деревенщину».
— Да ладно, проехали! — прощать было на удивление легко и приятно. Как будто камень с души свалился.
Тайка понимала, что они с Викой вряд ли когда-нибудь подружатся — очень уж разные. Но все равно было здорово, что прошлые обиды остались позади, а Шурикова подружка оказалась в общем-то неплохим человеком. Просто несчастным. А когда ты несчастен, тебе сложно не злиться на весь мир — вот и срываешься на всех, как цепная собака. Только легче от этого не становится…
* * *
После крепких объятий и вручения прощальных даров Водяной самолично проводил их на берег. Солнце уже клонилось к закату, небо и вода окрасились розовым, от реки поднималась туманная дымка. В такие вечера и так-то особенно хорошо дышится, а уж после прогулки по омутищам… Тайке казалось, что она пьет этот воздух — такой освежающий и настоящий.
Она ожидала увидеть козленка, но их встретил Шурик: живой, здоровый, расколдованный — и с Пушком на плече. Завидев Тайку, коловерша перепорхнул к ней. Он уже совсем не таился — даже от Вики не шарахнулся. А та, всплеснув руками, заулыбалась:
— Ой, кто это тут такой хорошенький котик?
— Это я! — гордо отозвался Пушок, но для Вики и Шурика это прозвучало как «мр-мр».
— Он не котик, а коловерша, — поспешила пояснить Тайка.
— Вот бы тоже такого завести… — Вика мечтательно улыбалась. Пришлось ее разочаровать:
— Коловерши редко соглашаются жить в доме с людьми. Лучше заведи обычного кота.
А Пушок радостно урчал:
— Да-да, хвалите меня, хвалите. Я единственный в своем роде, других таких нет! Смотри, Тая, все получилось! Я добыл болотную пилюлю и расколдовал Шурика! И успел раньше тебя. Между прочим. Мокша сперва ерепенился, а как узнал, в чем дело… ох и хохотал, гад болотный! Но я, пожалуй, не буду повторять, что он говорил: здесь водяные и дети.
Водяной, конечно, все услышал и выпустил в коловершу струйку воды, словно кит какой-нибудь, и, пока Пушок возмущенно отряхивался, обратился к Тайке:
— Ну, раз никого расколдовывать не надо, мы с внучкой пойдем, пожалуй. Бывайте, девицы! В холодной водице долго не топчитесь, не то простудитесь.
Он подмигнул на прощанье, и они с Майей — плюх — нырнули в омут. Только круги на воде и остались.
* * *
Потом Тайка пошла провожать Шурика и Вику на остановку. Пушок всю дорогу щекотал ей усами ухо и тараторил:
— Я боялся, что Шурик не станет пилюлю есть, он же козел! Ну чего ты фыркаешь? Это я не в смысле, что плохой человек. Хотя… хороший бы меня конфетой угостил за спасение. Я, между прочим, так и не обедал. Говорил же, что надо перекусить перед тем, как в спасательную миссию отправляться, но ты меня не послушала. Теперь с тебя тоже конфета, ясно?
Тайка слушала его вполуха и кивала, попутно размышляя: а не лучше ли было бы Шурику и Вике не знать о том, что чудеса реальны? У нее дома в шкафчике хранилось немного забудь-травы — еще из бабкиных запасов. Можно было бы зазвать ребят в гости, заварить чайку беспамятного… Но тогда Вика забудет и все остальное. Нет, такие приключения не случаются зря, а значит, и стирать их не след!
Пусть пока неуловимо, но Вика уже изменилась. Вон как улыбается и
