— А что теленок сказал? — спросил маленький Павлик.
— Он сказал, что не любит спорщиков, — улыбнулась вожатая. — И если его станут дразнить, он будет злым!
«Му-ууу!» — выговорил снова бычок.
— Вот видите, — запрыгал вокруг бычка Павлик, — он согласен.
За нашим лагерем есть небольшое озерко. В камышах серая утка устроила гнездо и снесла десять яичек. Первым гнездо увидел пастух дядя Паша. Сначала дядя Паша никому ничего не сказал. Но когда ребята стали играть в войну и в партизан, дядя Паша решил рассказать о своей находке.
Чтобы не потревожить утку, отряд гуськом, на цыпочках, следом за пастухом подошел к озерку. Но утка все равно испугалась, поднялась над камышами и, тревожно крякая, полетела над водой. Дядя Паша раздвинул кусты, показал утиный дом. Это была широкая травяная тарелка. В ней лежали пестрые утиные яйца.
— Все видели? — спросил дядя Паша.
— Все! — ответили ребята хором.
— Раз видели, больше сюда не ходите, не тревожьте крякву. Пусть деток высиживает. А то испугается, улетит, и пропадут утята-малыши.
К гнезду ребята не ходили. Даже специально вокруг сделали из прутьев заборчик. А так всем хотелось узнать, когда у кряквы будут дети.
Однажды к дачам примчался Димка и истошно завопил:
— Родятся! Утята родятся! Побежали смотреть!
Всем захотелось побежать, но вожатая Наташа не разрешила.
— Вы их затопчете, — сказала Наташа, — потом сходим.
После завтрака была уборка территории, затем спортивные соревнования, и только перед самым ужином ребята отправились посмотреть на новорожденных.
— А я видел, как они родятся! — рассказывал дорогой Димка, — Сначала треснуло яичко, потом показался клювик. Скорлупа разломалась, и из нее вылез мокрый утенок. Утенок маленький-маленький, а уже в перышках.
К озерку подошли опять гуськом, в затылок друг другу. Вожатая раздвинула камыши. В травяной тарелке, в утином доме, лежали одни поломанные скорлупки,
— А где утята? — спросили все разом и посмотрели па Димку. Димка страшно покраснел, заморгал глазами.
— Ты их в воду покидал? Отвечай?!
— Не кидал я никого, — бормотал Димка, — я просто видел, и все. А потом ушел, забоялся, что заругают.
— Правильно, что забоялся! — сказала Катя. — Мы же обещали не ходить к домику.
— Да вот они! — закричал маленький Павлик.
— Тише ты! — дернула за рукав Павлика Катя. — Испугаешь!
У самого берега, под нависшими кустами плавала серая утка-мама, а рядом во все стороны бойко шмыгали серо-желтые пушистые комочки.
— Ура! — закричал Димка. — Родились утята! Я что говорил!
Утка недовольно крякнула и поплыла к другому краю озерка. За ней, друг за другом, гуськом, быстро работая лапками, скользили по воде пушистые, с утиными носиками комочки.
В пионерском лагере родительский день. Димкины родственники расположились на лесной поляне. Мама из огромной хозяйственной сумки вытащила всякие припасы. Вместе со сладостями, фруктами и овощами на салфетку, расстеленную прямо на траве, положила коробочку с солью.
Димка откусил помидор и потянулся за солью. К коробочке подбежал муравей. Обхватив лапками большой комочек соли, муравей потащил к краю салфетки, а затем в траву.
Травинки, по сравнению с муравьем, казались большими деревьями. Словно сквозь чащу нес муравей свою добычу. Труднее всего было, когда на пути попадались поваленные травинки. Муравей преграды не обходил. Напрягаясь изо всех сил, он затаскивал комок на травинку и, как по сваленному дереву, переходил через завалы.
Иногда, видимо в секунду отчаяния, он выпускал свою ношу из лапок, но снова возвращался к ней. Упираясь задними ногами, идя спиной вперед, упрямо тащил комочек соли. Сколько упорства!
Димке стало жалко муравья. Он взял соль. Муравей беспомощно забегал во все стороны. Он не понимал, куда девалась его ноша.
Димка разломил комочек и самый маленький положил перед муравьем. Муравей засуетился, схватил и побежал, прижимая комочек так, как бегают маленькие дети с мячом в руках.
— Мам, а зачем муравью соль?
— Какая соль? — не поняла мама. — Какому муравью?
— Ну этому, что соль взял.
— Огурцы солить, — не задумываясь выпалил Димкин младший братишка. Всем смешно, а Димка долго думал об упрямом труженике муравье. И еще он думал о том, почему муравей взял не сладкое, а соленое?
Мы очень хорошо знаем наш лес. На пушистых сухих кочках растет коротышка-брусничник. Румяной ягоды пока нет, одни только крошечные белесые цветочки.
А вот на болоте — голубочник. Вперемежку с ним — дурман-трава — багульник. Надышишься запахом багульника, когда собираешь голубые ягоды, голова разболится. Потому ее и называют еще пьяникой. Во второй половине лета заголубеют ягоды голубики, нашего северного винограда.
На мокрых болотных кочках, на длинных тоненьких стебельках завязываются ягоды клюквы. К осени белые ягоды зарумянятся, покраснеют, нальются соком, станут блестящими, атласными, хрустящими клюквинами. Бери, не ленись и по ягодке, и по охапочке, и горстями. Наберешь, что и не снести.
В сосновом бору на маленьких низких кустиках, под крошечными листиками, попрятались зеленые жесткие желвачки. Скоро почернеет, созреет удивительная ягода — черника.
На солнцепеке и в густой траве — земляника. Почти до самой земли свисают красные сочные ягоды. Земляника и называется потому земляникой, что к земле поникла. Ее душистые ягоды не спутаешь ни с какой другой. И ярка и душиста! А вкусна!
А что это за темно-синяя, почти черная пуговица? Вокруг выпуклой пуговицы — зеленые большие листья. Пуговица броская, выразительная, уставилась на нас, как око вороны. Так это и есть «вороний глаз»! Очень ядовитая ягода.
— Какие разные ягоды растут в лесу! — удивляется Димка. — Разные-прекрасные и ядовито-опасные!
Солнце все ниже и ниже наклоняется к горизонту. В лесу становится прохладно. Дурманно пахнет багульником, грибами, хвоей и еще чем-то лесным. Сколько же километров исколесили с ребятами по лесу?
— Вот бы спидометр к пятке приделать! — говорит Димка. — Тогда бы узнали.
Решаем чуть передохнуть. Садимся на кочки, поросшие кукушкиным мхом, ставим на землю корзины с грибами, на минуту замолкаем. И видим: на лесную тропу выходит ежиное семейство. Впереди — толстая ежиха. Серые иглы у ежихи пожелтели не то от времени, не то выгорели на солнце. За ежихой цепочкой идут ежата. Их четыре. Иголки у ежат светло-серые, тоненькие, видно, мягонькие. Любопытные носики то и дело поворачиваются в разные стороны.
Последним идет самый маленький ежонок. Он весело семенит по тропе, не отставая от сестер и братьев.
Ежиха вышагивает неторопливо, изредка похрюкивая. Мы подались вперед, чтобы лучше рассмотреть
ежиное семейство. Кто-то подскочил на кочке, под кем-то хрустнула ветка. Ежиха издала тревожный звук. И как по команде, ежи свернулись в клубочки.
Все разом закричали. Юрка предложил взять ежей в лагерь. Димка — прихватить самого маленького. Но пионервожатая Наташа сказала, что брать детей у мамы не стоит. Пусть они живут все вместе, как жили до нас. Придя к единому согласию, ребята отошли от тропы, притаились в кустах.
Ежиха вначале не шевелилась. На лесной тропинке лежало пять комочков. Потом ежиха высунула черный нос из иголок, повертела головой, понюхала воздух, прислушалась, хрюкнула.
Неподвижные комочки моментально ожили, высунули черненькие остренькие носики и засеменили коротенькими ножками. Ежиное семейство двинулось дальше по своим ежиным делам.
Ребята даже боялись дышать. Не хотелось пугать ежей. Солнце коснулось травы. Пора, пока не стемнело, выйти на дорогу.
Закончился лесной поход под кодовым названием «операция гриб». Прощай, лес! Прощайте, ежики!
