Кэм заметила, что я расправила плечи, и сразу сникла:
– Трейси, пожалуйста, не начинай! У меня был тяжелый день. Помнишь, я столько времени работала над статьей?
– Не приняли?
– Поэтому я в унынии. И четвертая глава романа что-то не идет…
– А ты напиши такой роман, чтобы хорошо продавался! Динамичный!
Я махнула ногой, как будто исполняла прием карате. Я не задела Кэм, но она все-таки моргнула.
– И веселый!
Я запрыгала на месте.
– И побольше секса!
Я вильнула бедрами и похлопала ресницами.
– Да-да, – вздохнула Кэм.
– Вот увидишь, я, когда стану писательницей, сразу разбогатею! – Я заглянула в блокнот Кэм, там были набросаны какие-то отрывки. – Ну-у, я в сто раз больше могу написать! Вот сегодня столько страниц накатала, целую книгу практически!
– Это вы сочинение писали?
– Да нет… Ой-ой, осторожнее! – Это я просто сама для себя. – На перемене.
– Можно посмотреть?
– Нет!
Я не хотела, чтобы Кэм увидела мой фиолетовый блокнот. А то задумается еще, когда это я успела его купить. И где деньги взяла. Начнет снова проверять кошелек – а зачем нам еще один скандал?
– Понимаю, это личное. Ну хоть заглянуть-то можно?
– Ты прямо как наша Рвота Мешкли! Она нас заставила сочинение писать на автобиографическую тему, любопытство ее замучило. «Моя семья» и так далее…
Кэм сразу напряглась и о моей личной писанине забыла – чего я и добивалась!
– Говорит, чтобы я написала о своей приемной маме…
– А ты?
– А я написала о настоящей! Что она не может ко мне приехать, потому что снимается в Голливуде… Ну, ты знаешь.
– Да… Я знаю.
– А Рвота не поверила! Она меня высмеяла, при всех.
– Это ужасно!
– Ты-то мне веришь, Кэм? Насчет моей мамы?
Я внимательно за ней наблюдала.
– Ну-у… Я знаю, Трейси, что мама очень много для тебя значит.
– Ха! Ты считаешь, я все выдумала, так?
– Нет! Если… если ты сама считаешь, что все это правда.
– Конечно неправда! – заорала я. – Я сама все это сочинила! Дурацкие детские выдумки! Никакая она не актриса! А не приезжает, потому что ей нет до меня дела!
– Трейси, этого мы не знаем…
Кэм попробовала меня обнять, но я сбросила ее руку.
– Я знаю! Я ее столько лет не видела! Раньше, в детдоме, я ее все время ждала, ждала… Прямо как ненормальная. А она никогда не приедет! Ее кто-нибудь спросит: «Помнишь такую Трейси Бикер?» – так она, наверное, ответит: «Постойте, Трейси? Что-то смутно знакомое… Кто это, вообще?» Плевать ей на меня. И мне тоже плевать! Не нужна она мне!
Я сама не ожидала, что такое скажу. Кэм на меня уставилась во все глаза. А я на нее. В горле вдруг пересохло, и под веками защипало. Я чуть не заплакала… Только я никогда не плачу.
В глазах все расплывалось, и Кэм превратилась в какое-то неясное пятно. Я шагнула к ней, протягивая руки, как будто нащупывала дорогу в тумане.
И тут зазвонил телефон. Мы обе так и дернулись. Я проморгалась и сняла трубку. Кэм сказала – пусть звонит, но я так не могу.
Это звонила Илень-Мигрень. Она попросила позвать Кэм, что характерно. Она же мой соцработник! И речь шла обо мне, а она сначала Кэм все рассказала, а мне потом.
Ни за что в жизни не угадаете.
К ней обратилась моя мама.
Она хочет со мной встретиться!
На самом деле я пришла не домой к Илень, а на работу. Она постаралась навести там домашний уют. На стене разместила фотографии детей – где-то там и я есть. Илень взяла тот снимок, где я глаза скосила и язык высунула. На шкафчике с папками сидит точно такой же косоглазый медведь и пугает малюсенького сиреневого вислоухого кролика. На письменном столе у нее стоит открытка-валентинка. Я незаметно заглянула внутрь, там написано «Моей милой Крольчишке от Большого Медведя». Фу-у! Еще она держит в кабинете фотографию в рамочке, на фото жутко тощий тип в очочках. Видимо, это и есть Большой Медведь. Еще на стенах висят разные девизы, например: «Чтобы здесь работать, не обязательно быть психом, но это помогает». Еще стихи о старушке в лиловом и какое-то нудное рассуждение о том, что надо прислушиваться к своему внутреннему ребенку.
Нечего Илень заниматься своим внутренним ребенком. Я – ее внешний ребенок, и мне бывает жутко тяжело до нее докричаться, хоть надорвись от воплей.
– Трейси, успокойся! – сказала Илень.
– Не успокоюсь! – проорала я в ответ. – Я хочу увидеть маму! Я этого так долго ждала! Годы! Хочу увидеть маму, сейчас же!
– Криком ты ничего не добьешься, – заявила Илень. – Ты уже большая, должна понимать, что так дела не делаются.
– Да они вообще никак не делаются! Почему нельзя вот прямо сейчас увидеться с мамой?
– Потому что к встрече нужно подготовиться.
– Подготовиться? Я полжизни к ней готовлюсь! Готова давно, куда уж больше!
– В том-то и дело. Трейси, мы не хотим тебя слишком волновать.
– То есть сказать, что мама хочет со мной повидаться, а потом сообщить, что мне нельзя с ней встретиться, – это не значит волновать?!
– Я не говорила, что с ней нельзя встретиться. Конечно, вы обязательно увидитесь.
– Когда?
– Когда мы все организуем и выберем подходящее время.
– Кто это «мы»?
– Я же должна буду присутствовать. И Кэм тоже.
– Зачем? Почему нельзя нам с мамой встретиться вдвоем?
Когда-то мы с ней жили вдвоем, только она и я, больше никого. Я до сих пор помню! Нам было так весело… Мама у меня потрясающая красавица. Чудесные длинные волнистые волосы, и нарядное платье, и туфли на каблуках. Мама очень красивая. Была. Когда мы с ней в прошлый раз виделись. Вообще-то довольно давно.
Очень-очень давно.
Я правда помню нашу последнюю встречу. Поначалу мама меня навещала в детском доме. Куклу подарила и сводила в «Макдоналдс». Мы так чудесно провели день! Она поцеловала меня на прощание. Я помню, как ее светлые локоны щекотали мне щеку и как от нее сладко пахло пудрой. Я обхватила ее за шею крепко-крепко, и когда мама выпрямилась, я так и висела на ней, как мартышка, и мама рассердилась, потому что я ей шикарную черную юбку изгваздала кроссовками. Я испугалась, что теперь она больше не захочет ко мне приезжать.
Я спросила:
– Мама, ты еще приедешь? В следующую субботу? И мы опять пойдем в «Макдоналдс», обещаешь?
Она пообещала.
И не приехала. Я и в следующую субботу ждала, и в следующую, и в послепослеследующую.
Мама так и не приехала. Ее пригласили в Голливуд, и она стала сниматься в суперпопулярном фильме, и…
Ну почему я опять плету все те же ерундовые детские выдумки? Наверное, мама никогда не была актрисой. И уж точно не снималась ни в одном известном фильме. Просто ей неохота было приезжать. Она оставила меня в детском доме на много лет.
В детдом меня забрали, потому что мама плохо обо мне заботилась. Она все время уходила со своим приятелем, а меня бросала дома одну. Потом у нее появился новый друг, такой страшный – когда я плакала, он меня бил. Я подсмотрела в моем личном деле и сама немножко помню. Мне до сих пор кошмары снятся.
Так почему я так хочу увидеться с мамой?
Совсем даже не хочу!
Нет, хочу.
После того как она так со мной обращалась?
Все равно она моя мама.
Теперь у меня есть Кэм.
Кэм не мама, она приемная. И вообще я ей уже надоела.
Правда надоела?
Не знаю.
Надо бы поговорить с Илень.
К следующей нашей встрече с соцработником я приняла решение.
Илень так и лучилась счастьем, словно кролик на грядках с салатом:
– Ах, Трейси, могу тебя обрадовать: мы обо всем договорились, и ты сможешь встретиться с мамой.
– А я не хочу.
Илень по-кроличьи дернула носом:
– Что-что?
– Я говорю: не хочу. Я не обязана с ней встречаться.
– Трейси, ты меня в гроб загонишь!
Илень прикусила губу своими кроличьими передними зубами, а потом слегка прищурилась. Я знала, что она сейчас ме-едленно считает до десяти. Она всегда так делает, когда я ее довожу. Досчитала и улыбнулась широкой неискренней улыбкой.
– Трейси, я все понимаю…
– Ничего вы не понимаете.
– Ты волнуешься, это естественно. Встреча с мамой много для тебя значит. Вдруг что-то пойдет не так? Страшно рисковать. Но мы с твоей мамой несколько раз беседовали по телефону. По-моему, она не меньше тебя хочет встретиться. Я уверена, Трейси, на этот раз она обязательно придет.
– Я сказала, что не хочу ее видеть! – заявила я, хоть и понимала, что Илень мне не обмануть.
Зато теперь уже она решила пойти на хитрость:
– Ну ладно, Трейси, не хочешь – как хочешь. Позвоню ей и все отменю.
И начала набирать номер.
– Ой, подождите! – крикнула я. – Не надо торопиться!
Илень захихикала:
– Ага, попалась!
– По-моему, дразниться непрофессионально, – сказала я свысока.
– Да ты профессионального святого выведешь из терпения! – ответила Илень и растрепала мне волосы. – А с Кэм как у вас дела?
