— Как — «видел»?! Разве Немую Гору можно увидеть в магический кристалл?!
— Нельзя. Но на кой нужна магия, которая не может сделать то, чего сделать нельзя?
— Но как…
— Извините! — пропищал чей-то робкий голос. — Нам уже можно выйти?
Между камином и креслом переминался с ноги на ногу домовой с мешком за спиной; под свирепым взглядом Великого Мага он испуганно ойкнул и попятился обратно за камин.
— Конечно, выходите! — прорычал Теварец. — Кто вам мешает?!
— А… Т-трястись и гореть больше н-не б-будет?
— Трястись?! Гореть?!
Теварец обернулся, резко привстал и тут же снова рухнул в кресло.
— Ну и ну! — пробормотал он. — Как это я умудрился?.. Дьявол, а откуда здесь взялись вулканы?! Эй, там, за камином! Все живы и целы? Никто не пострадал?
Разноголосый хор заверил Теварца, что все живы и здоровы! — и, высыпав из-за камина, домовые засеменили к своим домам, чудом уцелевшим среди камней, огня, земляных пластов и ледяных глыб…
— Вот будет беднягам работы — убирать этот бардак, — с сожалением проворчал Теварец.
Но Дэви смотрел не на бесстрашных маленьких домовых, пробирающихся сквозь хаос четырех стихий к своим домам. Он снова уставился на расколотое хобо — и вдруг в голове у него шальным зигзагом молнии промелькнула невероятная, невозможная, но почти наверняка правильная догадка!
— Теварец… — замирающим голосом проговорил он. — Так это ТЫ вытащил нас с Вороньего Пика?! Ты, а не падающая звезда?
— Только не надейся, что у меня еще когда-нибудь получится этот трюк, — хмуро отозвался Теварец. — Если снова вляпаешься в такую паскудную переделку — будешь выляпываться из нее сам, понял, М-маг Стрелы?
Дэви вцепился в обгоревшую брючину Великого Мага и сбивчиво забормотал:
— Но… Но… Закон Дверей… И Закон Хобо… И Немая Гора… Это же невозможно! КАК?!
Теварец взглянул на него и тут же отвел глаза.
— Я же говорил — слабость каждого заключена в его силе, — нехотя проворчал он. — Но иногда бывает и наоборот… Слабость может дать человеку исполинскую силу!
С бешено бьющимся сердцем Дэви ждал, что сейчас Теварец скажет: «А моя слабость — это ты, Дэви!», но вместо этого Великий Маг сказал совсем другое:
— Охэй, а где твой шелопутный дружок?
— Остался в пещере на Китовой Скале. Знаешь, Теварец, там тако-ое было!
— Ладно, после расскажешь, что там у вас было, — Теварец зевнул и уронил на пол только что сотворенную сигарету, не донеся ее до рта. — Сейчас хорошо бы поспать…
— Конечно, спи! Но представляешь, Теварец, Рон все-таки вспомнил, куда задевал трубу! Правда, он уже снова успел ее потерять, но зато…
— Все — явился мой ученик. Настал конец спокойной и тихой жизни!
— Представляешь, теперь он больше не заморок, а несколько тысяч негодяев пошли на корм акулам у Китовой Скалы…
— Вали отсюда, ты мне надоел!
Дэви улыбнулся, закрыл глаза и прислонился головой к колену Великого Мага.
И почувствовал, как на его макушку неумело опустилась тяжелая горячая рука.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Предел, Запределье. Возвращение Черной Королевы
Будешь смутно жить — и в дурной стране
ты очутишься в наказание:
там селения не горят в огне
под надсадный вой и рыдания,
но не жарко там и не холодно,
и не кисло там и не сладко,
и не сытно там и не голодно,
и не валко там и не шатко!
Подлецов там нет и героев нет,
нет трусливого, нет и смелого,
нет там радостей, нет и страшных бед,
нет там черного, нет там белого!
Но дороги там по прямой ведут,
и на них нельзя людям рыпаться…
Нет, уж лучше я погуляю тут,
пусть хоть град начнет с неба сыпаться!
Ведь не жарко там не холодно,
и не кисло там и не сладко,
и не сытно там и не голодно,
и не валко там и не шатко…
Эрик Снайгерс, «Смута»
Бывают дни, когда жизнь прекрасна по обе стороны Края Света! И бывают такие вечера!
Джон вприпрыжку бежал по коридору жилого корпуса, и в его душе торжествующе распевал голос волшебной трубы.
«Негодяям конец, тири-рам, тири-рам!»
Негодяям конец, и скоро будет праздничный ужин с сюрпризами в честь первого учебного дня, а после ужина он рванет на Иннэрмал — рассказать Яниссе и остальным обо всем, что случилось (то-то будет расспросов, восторженных воплей и аханья!), а назавтра они с Роном разыщут на дне у Китовой Скалы волшебную трубу и добьют всех еще недобитых негодяев Запределья!
Тири-рам, тири-ра-рам!
Но даже если труба не найдется, они все равно расправятся с негодяями, хоть мечом, хоть кулаками, хоть волшебством… Так будет даже еще интереснее. В любом случае дело негодяев — труба, тири-рам!
И — Теварец любит его, охэй!!!
Джон на ходу перекинул ремень сумки с правого плеча на левое и ойкнул от боли.
Осторожно зыркнув по сторонам — не смотрит ли кто из ребят? — он остановился, оттянул воротник рубашки и скосил глаза на свое плечо.
О-го!
Под белыми точками на ключице (вчерашними следами когтей Великого Мага) багровело большое пятно — там, куда впились челюсти сторожевого паука… Со стороны спины, над лопаткой, тоже ныло, значит, там второе такое же пятно — ого! Наверняка пятна исчезнут дней через пять, не раньше, как и все прошлые памятки о его запредельских приключениях. А ведь завтра занятия в бассейне! Надо придумать, что бы такое соврать, если учитель и ребята начнут спрашивать, откуда у Мильна эти пятна…
А вот интересно, если его когда-нибудь прикончат в Запределье, что станется с его двойником в Мурленбурге?
Но эта мысль лишь мимоходом промелькнула в голове Дэви, когда он подхватил сумку и снова весело заскакал по коридору. Зачем ломать голову над тем, что никогда не случится! Его же никто никогда не убьет, тири-рам!
Джон как раз собирался распахнуть дверь своей комнаты, как вдруг она открылась сама, и на пороге возник господин Джоунз.
— Джон, наконец-то, где ты был? Неважно — положи свою сумку и пойдем, тебя хочет видеть господин директор!
Труба, распевавшая в душе Джона, жалко пискнула и умолкла. Наверное, у него сделался такой испуганный вид, что учитель поспешно сказал:
— Да нет, ты ничего не натворил, не бойся! То-есть, может, и натворил, но начальству об этом пока ничего не известно… Директор просто хочет с тобой поговорить. Неужели он такой страшный?
Ха, вот вопросик! Джон Мильн часто видел директора школы в столовой, в библиотеке, в школьных коридорах — и пару раз в ответ на тихое «здрасьте» самого нелепого своего ученика директор не только отвечал: «Здравствуй, Джон!», но и начинал задавать обычные дурацкие вопросы взрослых: как живешь, как учеба, то-се… А когда Мильн угодил в больницу после своей ночевки на козырьке приютского крыльца, директор притащился с разными вопросами прямо к нему в больничную палату, напугав Джона до полусмерти! Тогда все кончилось хорошо, Мильну даже больше не пришлось возвращаться в приют, и его поселили в недостроенном жилом корпусе школы…
Но еще ни разу его не вызывали в директорский кабинет! Туда вообще редко кого-то вызывали.
В самом конце прошлого года в кабинет директора поволокли пятиклассника Микки Норланда, после того как он прошел по карнизу вокруг всего главного здания — этот день стал последним днем пребывания Микки в мурленбургской спецшколе. То же самое случилось с химическим гением из восьмого класса, взорвавшем на уроке самодельную гранату. Но он-то, Мильн, ничего такого не делал! (Истребление сторожевых пауков, колдуна Конрада и нескольких тысяч людей — не в счет, да директор об этом ничего и не знает). Так о чем с ним может «говорить» господин Тернер?!
Мильн в панике размышлял об этом всю дорогу до второго этажа главного корпуса, а когда господин Джоунз распахнул перед ним обитую кожей дверь, сердце у Джона заколотилось так сильно, словно ему предстояло опять сунуться в Немую Гору, в лапы сторожевым паукам!
— Заходи, заходи, смелей! — сказал учитель, подталкивая его вперед.
Чтобы поскорее сбрость со своего плеча чужую руку, Джон торопливо шагнул в комнату и, не поднимая головы, тихо пискнул:
— Здрасьте, господин директор…
— Здравствуй, Джон, проходи, — пробасил директор, но Мильн замер, как вкопанный.
Еще на пороге он почуял душный сиреневый аромат, а когда чуть-чуть приподнял голову, увидел черные, завитые на концах волосы женщины, сидевшей спиной к двери у директорского стола… Нет, конечножн, это не она! Не может быть, чтобы это была она!
— Да входи же! — господин Джоунз снова слегка подтолкнул своего ученика.
