Зато никогда, ни разу не случалось такого, чтобы какого-нибудь мальчишку захотели усыновить, а он взял бы да отказался… Даже распоследний идиот не стал бы отказываться от самой большой удачи, какая может выпасть человеку в жизни, потому что даже распоследнему идиоту ясно: второй такой удачи уже не выпадет НИКОГДА!
* * *
Золотисто-зеленый дракон пролетел над берегом к морю, подняв крыльями небольшой песчаный самум.
Дэви прикрыл глаза ладонью от летящего в них песка и услышал, как в бухте заголосили ребята, прося старину Даркина опуститься и покатать их над морем. Но, выглянув из-под руки, Дэви увидел, что Даркин уже на полпути к Поющим Скалам — на остров Русалок накатывала осень, драконы стали угрюмыми и озабоченными, им сейчас было не до игр с русалочьей мелюзгой.
— Ты все сделал правильно, Дэви, — сплюнув песок, убежденно проговорил Рон. — Кто знает, сколько тебе еще придется прожить в Пределе? А вдруг ты избавишься от Тройного Заклятья только через пять или десять лет? А вдруг в следующий раз слово «сламона» скажет кто-нибудь похуже твоей тетки? Какой-нибудь садист, преступник, маньяк? Конечно, будет лучше, если ты проживешь эти годы с ней. К тому же… вон, даже Задохлика Тяпу усыновили, а чем ты хуже его?
— Издеваешься?
— И не думаю! Да перестань ты вздыхать, Дэви, у меня от твоих вздохов шрамы ноют! Честно говоря, я вообще не понимаю, из-за чего ты так дергаешься? Из-за того, что тебя хочет усыновить не кто-нибудь, а твоя тетка? Так ведь раз у нее теперь новая память, значит, она уже не прежняя стерва, а совсем другая женщина. Может, она стала такой же милой и доброй, как твоя крестная, фея Амина…
Дэви пристально посмотрел на Рона — но нет, принц светлых эльфов и не думал издеваться, он и вправду говорил всерьез! Тогда почему же его слова звучали, как издевательство?
— И потом, кто бы тебя ни усыновил в Пределе, здесь все останется по-прежнему! — ткнув Дэви кулаком в плечо, заверил Рон. — Остров Русалок не провалится в море, Ассагардон никуда не исчезнет, утопшие негодяи не воскреснут и здесь начнется новая большая смута!
— Дэ-эви! Ро-он! Обеда-ать! — донесся от моря крик русалки Яниссы.
— И никто не будет тебя меньше любить, — вскочив и проворно натягивая джинсы, продолжал Рон. — Ни твоя мама, ни крестные, ни ребята, ни Теварец…
— Теварец! — Дэви снова ткнулся лбом в колени и обхватил голову руками. — Представляю, что он скажет, когда узнает… Рон, только ничего никому не говори, ладно? Лучше уж я сам…
— Не скажу, будь спокоен! Но Теварец, наверное, и так все знает. Есть у него такая привычка — узнавать обо всем, не вылезая из маяка… Так когда мы отправимся ловить акул, Дэви?
— Завтра. Да, сегодня я уже не успею, а завтра с утра мы отправимся к Китовой Скале и малость подергаем этих милашек за хвосты!
* * *
Но Дэви появился снова на Острове Русалок только через два дня.
За это время лето на Иннэрмале успело кончиться и наступила осень — с резким холодным ветром, с низкими серо-черными тучами и с густой сеткой дождя над Снежными Горами.
Яхта «Дельфин» подпрыгивала на волнах, светясь иллюминаторами двух кают, но еще ярче сияли хрустальные окна-стены «Лучезарного», соединенного с «Дельфином» коротким абордажным мостиком.
Когда Дэви вошел в каюту «Лучезарного», Рон лежал на мохнатой коричневой шкуре крокки и что-то писал в вахтенном журнале. При виде Дэви бывший заморок выронил ручку и с радостным воплем вскочил.
— Охэй, наконец-то! — взвыл он. — Явился! Где ты пропадал? Тут без тебя были такие дела!
Дэви молча стащил мокрый схорт и не глядя швырнул его в угол.
— Двинем к Китовой Скале? — присматриваясь к нему, чуть тише сказал Рон. — Я раздобыл парочку чудесных гарпунных ружей…
— К Скале так к Скале, — ответил Дэви, сбрасывая сапоги. — Хоть к кракену в зубы, мне все равно…
— Та-ак, похоже, акулы сегодня могут жить спокойно… — протянул Рон. — Ладно, тогда отпущу нашу яхту в свободный полет, она совсем застоялась, бедняжка!
Он скрылся в рубке, и почти сразу «Лучезарный» плавно поднялся в воздух.
Когда Рон вернулся в каюту, по хрустальным стенам барабанил дождь, Иннэрмал успел скрыться из виду, а Дэви сидел на полу с вахтенным журналом в руках.
— Ты, я вижу, без меня не скучал! — подняв глаза на Рона, свирепо сказал Дэви. — Разве мы не договорились, что ты в одиночку не будешь…
— Э, нет, мы договаривались только, что я не буду ловить в одиночку акул! — живо возразил Рон, усаживаясь напротив. — Я их без тебя и не ловил. А насчет крокк уговора не было. И вообще — какого черта, старик? Пока ты прохлаждался в Пределе, здесь творились такие дела, не мог же я все это время загорать на бережку!
— Это какие такие дела?
— Ну, например, Корвин собрал большой отряд истребителей крокк, и если бы я не поторопился, я бы остался без добычи. А теперь — смотри, какой у нас теперь новый коврик!
Дэви перестал сверлить Рона взглядом, погладил густой жесткий мех, дернул чудовищный коготь на конце одной из восьми лап и проворчал:
— Ладно, проехали… Рон, скажи… Когда ты гонялся по Ассагардону за этим ковриком, ты случайно не заглядывал в маяк?
— А как же, конечно, заглядывал! Мы все там отдыхали после охоты. Знаешь, торни навели в маяке полный блеск, и стены там вымахали уже на шесть метров! Теварец хочет полностью восстановить маяк и снова зажечь на нем огонь, корабли вот-вот начнут заходить в Лунную Гавань — как же городу баз маяка?
— Рад слышать, только я не об этом!
— Да знаю я, о чем ты — но я ничего никому не говорил, клянусь Тэннисолем, ни единого словечка! Понятия не имею, откуда они узнали…
— Значит, все уже знают?! И… И что сказал Теварец?
— Ну-у, когда мы все сидели у его камина — Лис, Корвин, Хон-Хельдар, Хорстин, еще много народу — все начали ко мне приставать, скоро ли вернется Маг Стрелы? Знаешь, старик, ты всем срываешь грандиозный Праздник Конца Большой Смуты. Нельзя же праздновать такое без спасителя Запределья…
— От спасителя слышу! И если ты не перестанешь болтать чепуху, одним спасителем станет меньше, клянусь!
— Да, так вот, я ответил, что понятия не имею, когда ты вернешься из Предела. А Теварец тогда хмыкнул и сказал: «Оставьте, Магу Стрелы сейчас не до нас, он изо всех сил старается быть счастливым, а это такой тяжелый труд!»
— Он так сказал?
— Слово в слово.
— Ч-черт! — простонал Дэви и въехал себе ладонью по уху. — О, бури, шторма и цунами, как я теперь покажусь ему на глаза?!.
— Да в чем дело, ста…
Оглушительный удар грома прервал Рона на полуслове, пол вздыбился, голова динозавра на стене клацнула челюстями, лампочки под потолком беспорядочно замигали: это яхта влетела в грозу.
Дэви всегда обожал летать сквозь грозы, и, может быть, «Лучезарный» нарочно нырнул в эту тучу, чтобы доставить ему удовольствие… Уж что-что, а тучи выбирать «Лучезарный» умел!
Гром взревел за хрустальным колпаком, как раненный тираннозавр, все кругом потемнело — и взорвалось бешеной пляской молний, ветра и дождя.
Гибкие плети молний хлестали по заговоренному хрусталю, гром разрывал барабанные перепонки, по прозрачным стенам лупили дождевые потоки, среди туч мелькали крылья грозовых драконов, вокруг вдохновенно хохотали Демоны Бури, на бортах яхты плясали голубые электрические разряды…
Но Дэви безрадостно смотрел на все это великолепие, и когда Рон крикнул:
— Дэви, айда, потанцуем на палубе! — мотнул головой и пробормотал:
— Иди, танцуй, я не хочу…
— Тогда давай слетаем на Изумрудную Равнину, там уже третий день гуляет весь Кольдр! — гаркнул ему в ухо Рон сквозь канонаду громовых ударов. — Знаешь, какой там сейчас потрясающий шурум-бурум, праздновать конец смуты явились даже файяры и скельды! Лис говорил, что их разноцветные костры и фейерверки видны аж с Перевала Кентавров, а над равниной льется такой звездный дождь — только успевай загадывать желания! Повидаемся с Эрвином, Ярсом, Ловисом…
— Как-нибудь в другой раз…
— Тогда может, смотаемся в Тэннисоль, устроим скачку по поднебесному мосту? Спорим, мой Огонь в два счета перегонит твоего Вихря!
— Не буду я спорить…
«Лучезарный» спикировал, пробив грозовые тучи, — так круто, что Рон вместе с мохнатым восьмилапым ковром заскользил к стене.
— Да что с тобой такое?! — с досадой вскричал бывший заморок. — Того ты не хочешь, этого не хочешь! Елы-палы, у тебя такой вид, как будто ты все эти дни не наслаждался семейной жизнью, а мучился в Подвалах Погибших Душ!
— Наслаждался?! — Дэви нырнул вперед, поймал шкуру крокки за лапу и рывком водворил друга на прежнее место. — А ты бы наслаждался, если бы с тобой обращались, как с заводной игрушкой?! И если бы тебя все время учили, как надо себя вести — да еще при всех и в полный голос?! И если бы тебя три раза в день заставляли молиться?! И по пять раз в день силком поили какао?!
