ноги, пихает ей палки в колёса. Но бросить учебники третьего-четвертого классов и бежать невеститься ей не давала совесть (ведь это она, Алиса, толкнула четырехлетнюю сестру в тоннель), а ещё медленно и верно зарождающаяся любовь к Диане. Но гормональные всплески мешали ей этого понять, и Алечеке порой, как в младенчестве, хотелось укусить малолетку за её дурную голову, когда та упорно не хотела понять, что такое дроби, ну или определить падеж существительного.
Динке, кстати, в свои тринадцать лет тоже уже можно было смело идти невеститься, но она не понимала что это такое? Все подростковые взрывы почему-то обходили стороной её пост-трансформированное тело. И никто не знал, то есть никто и не догадывался об этом. Ну зубрит в Зубковской семье зубрёнок науку, ну и пусть себе зубрит. А чего тут такого? Не бегать же ей за пацанами третьеклассниками?
Ха! А может быть дело было в том, что у всех школьников на планете есть одна очень существенная заморочка – они влюбляются только в одноклассников. Редкие исключения обсуждаются всей школой и осуждаются общественностью. Родители, так те вообще тут же начинают паниковать: ведь в родном классе, как в прайде, каждый ребенок – свой; а молодые люди из других ячеек общества – это «чужие», от которых неизвестно чего и ждать.
Как бы там ни было, Дианка грызла науку, не обращая ни на кого внимания, окромя родного деда, да и то, только по той причине, что тот сам дергал внучку. Надо ж было старику рассказывать кому-то о политической ситуации в стране и мире. А так как взрослые люди гнали дедка взашей с его политикой, то он весь свой политический яд обрушивал на неокрепшие мозги приемыша (так он до сих пор называл Дианку).
Алиса радовалась, когда Иван Вавилович заводил свою волынку и уходила перекусить, ну или поваляться на диване, от чего у неё нарастала ненужная масса в ненужных местах, и это был ещё один повод не мчаться невеститься, а сидеть дома и обзывать себя «булкой».
А Динка внимательно слушала пожилого человека и удивлялась каждому слову. Дед рисовал ей страшный мир, где одни дяди стараются сожрать других дядей, а заодно и всё человечество. Ребёнку становилось плохо от этого, она с тоской вспоминала свою беззаботную кошачью жизнь и окутанное подвигами пребывание в Заболотье. Поэтому ей не очень хотелось взрослеть и ждать, когда её сожрёт очередной вседержитель. Но несмотря на это, тяга к школьным знаниям у бывшей кошки была огромна, зато и тоска по сказочному миру просто невероятна.
– Знания нужны везде! – разумно рассуждала Алиса и продолжала обучать сестру математике и даже художественному видению пространства.
– Заболотье, Заболотье, Заболотье! – рисовала младшенькая сказочный мир цветными карандашами и красками.
А старшая страдала о другом:
– Ну как же там наши спасители богатыри, а вдруг они спят мёртвым сном и никогда, никогда не проснутся? Вот я бы… вот мы бы… принесли им живую воду и оживили! Ведь это мы посоветовали придурковатым воинам поехать к злыдням-поляницам! – теребила она сестру.
– Эх, Алиса, Алиса, – вздыхал голос с неба. – Ну опять ты мне житья не даёшь со своим переполненным до краёв чувством вины! Забыла о чём тебе говорила Сказочница: «Не надо богатырям мешать лежать у поляниц. Не мертвы они, а в коме. Поваляются, отдохнут от трудов ратных. А поляницам безделка будет: ходить мимо них туда-сюда, к мужскому роду приглядываться, выискивать себе в грязи суженых да ряженых.»
Но в том то и дело, что девчонка забыла её слова! А снова увидеть Сказочницу Алиске вовсе не хотелось: безрадостная перспектива любоваться на мать в старости! Но и за это девица себя корила:
– С беспомощной Сказочницей в любой момент может что-нибудь случиться. Вон она какая: и в нашем мире непутёвая – клуша клушей, даже папку вернуть в семью не может!
– А может плохо старается или не старается вовсе? – предположила Диана, продолжая рисовать.
– Ну да, наверняка не старается, – хмурилась старшенькая и с тоской рисовала… нет, не папку Грибнича, а своего друга ворона Тимофея, не переставая канючить о новой вылазке в сказочный лес.
– Нет, оно то оно – оно! – бубнила Дианка словами своей бабушки в ответ на стенания сестры. – Ну хорошо, наберём мы в термос живой воды, припрем его на заставу, а где гарантия, что он откроется? Помнишь, как он заблокировался тогда?
– Раз заблокировался, значит так надо! Но мы что-нибудь придумаем, – отвечала мама Инна, которая была вхожа в тайные разговоры дочек.
Она вовсе и не препятствовала подружкам в их желании вновь прогуляться по сказочной Руси. (Но на то у неё были свои меркантильные причины – написать новую книжку об этом). Но бабушка! Бабушка голосовала против опасного мероприятия, она тоже была в курсе планов внучек, потому что её дочке надо же было с кем-то делиться своими переживаниями.
– Я просто… просто вижу положительный результат от таких походов! – смущалась Инна на недовольство Валентины Николаевны, – Во-первых: второй ребёнок вернулся в семью, а во вторых: первый ребёнок стал добрее. Да и твой муж Иван немного помолодел: теперь ему хоть есть кого политически подковывать!
Баба Валя морщилась, махала рукой и уходила в сарай рассказывать проблему супругу:
– Вань, они там в хате все больные сидят, мечтают о тёмной Руси и о каком-то Заболотье. Может, это заразно?
Но деда Ивана (в ответ на бабское шушуканье и игру в «испорченный телефон») заботило только одно: чтобы эти две засранки не упёрли из хозяйства лопату, ведро или кайло.
– Ищи-свищи потом свою утварь! – старик нервно оглядывался по сторонам, проверяя всё ли на месте.
Баба Валя горько сплевывала и уходила ковыряться в теплице, там ей было гораздо уютнее, вроде бы как в своём домике.
– На курьих ножках, – вздыхал голос с неба, и всё само по себе утряслось и успокоилось.
Но время не шутка, оно медленно и верно приближалось к закрытию школьного сезона. И вот наступили долгожданные летние каникулы. Бывшие ученики побежали к пока ещё холодному и не очень ласковому Татарскому проливу – жечь костры и купаться. А наши деточки всерьёз задумались об очередной вылазке в сказочную страну. Дианка делала вид, что не хотела туда, а якобы мечтала о пионерском лагере имени Павлика Морозова. Алиса же упорно напоминала ей, что их поход в ту реальность в этой реальности займёт не более получаса, а в лагерь Диану всё равно не отпустят:
– В лагерях они черти чем заняты, эти дети, учат друг друга плохому, да и
