меня было важно. Иди и схвати мир за глотку — вот девиз Катастрофы Лопеса.
— Ты и сейчас так живешь, — сказал Сэм.
— Клянусь тебе, это не из-за денег, — сказал Катастрофа. — Когда летел сюда, думал, что миллион баксов важнее всего, но после того, как тебя увидел, я стал думать по-другому.
— Какие деньги? — спросила миссис Картрайт. — Кто-нибудь мне, в конце концов, объяснит, что здесь происходит?
— Ты ни разу больше не навестил нас, — сказал Сэм. — Всю свою жизнь я верил, что ты попал в тюрьму по моей вине.
— Слушай меня, малыш. Возникли разные сложности. Некоторые люди очень хотели со мною встретиться, и эти люди не желали мне добра, если ты понимаешь, о чем я. Я не хотел впутывать вас с Гэлакси.
— Вранье! — сказал Сэм. — Ты просто жил своей жизнью. — Он метнул быстрый взгляд в сторону Оттолин. — Ты развлекался, как хотел. И знаешь что? Я тебя не виню. Может быть, когда-нибудь я буду жить точно так же.
Катастрофа неуверенно хмыкнул:
— Весь в папочку…
— Я был тебе не нужен. Ты вспоминал обо мне только тогда, когда я мог быть тебе полезным. Недавно я узнал, что не все люди такие, как ты.
Катастрофа беспокойно пожал плечами.
— Ну слушай, я же был молодой. Что я соображал? С тех пор я изменился, малыш. Теперь я знаю, что такое настоящее чувство.
— Да ну? — Сэм печально улыбнулся. — Сомневаюсь, чтобы у Катастрофы Лопеса хоть раз в жизни могли появиться настоящие родительские чувства.
На минуту наступила тишина. И вдруг случилось нечто очень странное. Даже еще более странное, чем все, что происходило до сих пор. Оттолин издала протяжный вопль, похожий на звук полицейской сирены.
— У него есть родительские чувства! — выговорила она. — Он по характеру настоящий отец!
— Вам-то откуда знать? — сказал Сэм.
Оттолин посмотрела на него сверху вниз.
— Я не о тебе, придурок сопливый, — огрызнулась она. — От тебя-то ему были одни неприятности. Мы тебя разыскивали только ради бабок. Я говорю о его настоящей семье.
Все так и выпучили глаза.
— Это ты о чем, Оттолин? — спросил Катастрофа.
— О нашем ребеночке. — Оттолин положила руку себе на живот. — Дай мне слово, Катастрофа, что ты будешь по-настоящему любить нашего маленького!
— Хочешь сказать, ты беременна?
Оттолин кивнула и улыбнулась сквозь слезы и сопли.
— Я вчера сделала анализ. Не знала, как тебе сказать, — прошептала она. — Ты все время только и думал про этого своего… заморыша.
Катастрофа широко развел руки и принял рыдающую подружку в свои могучие объятия.
— Детка, детка моя, — приговаривал он. — Я так тобой горжусь, котенок!
Оттолин, уткнувшись лицом ему в грудь, издала еще один удивительный звук.
— Мурр, — проскулила она. — Мурр-мяу…
Я посмотрел на Сэма. Сэм тряхнул головой. Несмотря на все безумие и ужас ситуации, мы дружно расхохотались.
Что за звуки доносились до нас из кабинета! Тихий разговор, потом какой-то рев и крики, потом снова тишина, потом пронзительный вопль. Мне до смерти хотелось узнать, что же там такое происходит.
И вдруг, когда мы уже думали, что этот сумасшедший сериал будет продолжаться всю ночь, дверь директорского кабинета распахнулась.
Первыми вышли мы с Сэмом. И очень удивились: в коридоре нас поджидала небольшая толпа.
Секунды две стояла полная тишина. Мы с Сэмом застыли в дверях. Потом я положил руку Сэму на плечи, и оба мы улыбнулись.
Видимо, всем все сразу стало ясно, потому что внезапно раздались аплодисменты, как будто мы опять на концерте и только что исполнили особо выдающийся номер.
А потом из толпы вырвалась тоненькая фигурка и бросилась Сэму на шею.
Да-да-да-да-да-да-да!
Тут пошла уже настоящая чертовщина. Лопесы вышли из директорского кабинета все в слезах, директриса надрывалась, призывая всех присутствующих к порядку, миссис Шерман за что-то отчитывала Тайрона — наверное, за то, что его замечательная подружка оказалась мальчиком, Чарли и Елена вместе с Джейком пытались объяснить совершенно сбитому с толку папе Джейка, что здесь происходит и как все это вышло. Объяснить такое непросто!
Я отошел в сторонку и тихо наблюдал за ними. Мама с папой улыбались мне с другой стороны коридора. Мама подняла вверх большие пальцы.
И тут я на какую-то секунду окончательно раскис. Все передо мной расплылось, горло перехватило, в глазах защипало.
Я прокашлялся, шмыгнул носом, расправил плечи и шагнул к остальным. Не время разыгрывать из себя девчонку.
* * *
Если бы эта история была одной из песен группы «Дорз», то какой?
«Странные дни»?
«Корабль дураков»?
«Не спеши»?
«Пляска дикарей»?
Если хотите знать мое мнение, так это была бы песенка под названием «Прорвись на другую сторону».
Мистер и миссис Лопес прорвались на другую сторону, став мамой и папой маленькой девочки по имени Элизабет — ее назвали в честь королевы той страны, где она начала свое путешествие в этот мир. Катастрофа теперь зовется Тони. Ему принадлежит «Персональная тучка», ресторанчик в центре Санта-Барбары.
Мэтью, Елена, Тайрон, Чарли и Джейк совершили прорыв к отношениям, подозрительно напоминающим дружбу. Им открылось то, что другие иногда не могут понять за всю жизнь: бессмысленно воевать из-за различий между мальчиками и девочками. В конце концов, может быть, именно эти различия делают жизнь такой захватывающе интересной.
А Сэм Лопес? К чему прорвался он? Уж конечно, не к нормальной жизни. Летом он летает в гости к своему отцу и мачехе, на побережье. Остальную часть года он живет в Лондоне, общается со своими новыми друзьями, с Бертонами, Заей, поет песни, старается быть самим собой.
Может показаться, что такая жизнь жутко безалаберная, но иногда и это бывает хорошо. Иногда безалаберность означает просто-напросто — жить собственной жизнью, быть таким, какой ты есть, а не каким тебя хочет видеть кто-то другой.
И можете мне поверить, это потрясающее ощущение!
Сэм хочет казаться крутым парнем. Чтобы завоевать доверие у новой компании, он готов на все. Ребята дают ему невыполнимое задание.
Что это — веселая шутка?
А может, дело принципа?
Итак, Операция «Саманта», или Добро пожаловать в новую школу…
Узнай, как за неделю Сэм станет звездой школы, раскроет все девчоночьи секреты и самое главное — останется собой!
О чем на самом деле думают подростки, их родители и учителя?
Эта веселая книга — искренний, юмористично-оптимистичный взгляд на то, какими родители видят своих детей-подростков, а дети — родителей.
