его голосу. Так не мастерством, но коварством новичок одержал победу, а черепом побеждённого украсил свой кубок. Вы его видели.
— Это был Соловей? — ахнул Элмерик.
Кулик, кивнув, продолжил.
— Многие с тех пор пробовали тягаться с Сорокопутом, но хитрец обводит всех вокруг пальца. Кости проигравших белеют там, в зарослях тёрна… Где-то среди них покоится так и не ставший известным чаропевец Джек. Да, он был смертным. И его, представьте себе, обманули, как и вас. Но у чаропевца был друг. Можно даже сказать — побратим. Джек — представляете — даже не знал, что путешествует с фейри, потому что у многих музыкантов есть дрессированные звери и птицы. В общем, этот побратим хочет отомстить за Джека, для этого он втёрся в свиту барда Сорокопута и каждое состязание надеется, что справедливость восторжествует.
— Хочешь сказать, ты и есть… — начал было Эрни, но Элмерик заткнул ему рот. Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь услышал.
Кулик грустно улыбнулся.
— К сожалению, голос у него неблагозвучный, поэтому ему самому ни за что не одолеть мерзавца. Но он не теряет надежды найти того, кто сможет.
— Это так печально, — расчувствовавшийся Волынщик шмыгнул носом.
Элмерик, признаться, тоже украдкой смахнул слезинку.
К счастью, никто не заметил их грусти и не услышал беседы, потому что жабы как раз грянули джигу и гости пустились в пляс. Сорокопут пригласил леди Желну, старик Шипун без стеснения ухватил пониже талии леди Кукушку, Крапивник и Сойка вместе выкидывали коленца, а девица без рук, но с крыльями увлекла в танец зловредного Кота.
— Ах, как я бы хотел написать балладу про чаропевца Джека и его верного друга, — Элмерик даже потянулся за флейтой, но вовремя вспомнил, что та сейчас у Эрни.
А Волынщик хлопнул его по плечу.
— Сейчас не время, приятель. Здешняя публика не оценит. Да и нам с тобой придётся ещё постараться, чтобы у баллады был счастливый конец. Поэтому я с благодарностью выслушаю твой совет, друг Кулик!
Они отошли под старую разлапистую ель, огляделись, чтобы мимо не проскочило ни феечки, — Элмерик даже в траве палкой пошуровал — и только убедившись, что никого нет, кивнул Кулику. А тот предложил:
— Как насчёт «Мне не вернуться в родные края»? Мой побратим был бы вам благодарен за неё.
— Думаешь, фейри поймут, что это грустно? — почесал в затылке Элмерик. Ему не хотелось, чтобы ситуация с несмешной весёлой песней повторилась.
— Конечно, поймут, — закивал Кулик. — Если мы в чём-то и схожи со смертными, так это в любви к родным холмам. Надеюсь, вы знаете эту песню? — он так встревожился, что хохолок на его макушке встал дыбом.
Но Элмерик и Эрни заверили его, мол, всё путём, кто ж её не знает! И фейри улыбнулся в ответ. С клювом, конечно, это было непросто, но уголки его губ едва заметно растянулись, а в глазах блеснула радость.
— Тогда моё сердце спокойно.
Жаль, что Элмерик не мог сказать о себе того же. Он предпочёл бы порепетировать хоть раз, но, увы, слуги Сорокопута могли подслушать, а этого никак нельзя было допустить.
Погружённый в невесёлые мысли бард не заметил, как перед ним вдруг появилась леди Желна.
— Потанцуй со мной, бард!
Элмерику совсем не понравился её цепкий жёлтый взгляд. Таким обычно кот смотрит на мышь. Отказать даме он не решился, но вскоре пожалел о своём решении. Когда они пошли на третий круг, он едва дышал, а у леди Желны даже волосок из-под алого берета не выбился.
— Слабоват ты пока, — снисходительно улыбнулась Желна. — Но вижу, сильный колдун тебя защищает.
Она провела пальцем по щеке Элмерика, где красовался охранный знак мастера Патрика.
— Это мой наставник позаботился, — не стал отпираться Элмерик.
— Поэтому я и предлагаю мир.
— А мы разве воюем?
— Нет, конечно, — она рассмеялась. — Эрни очень виноват, его надо проучить. А на тебя никто зла не держит. Песня твоя, конечно, была не очень, зато голос… м-м-м… думаю, я могла бы многому тебя научить.
— У меня уже есть учитель, — Элмерик остановился, чтобы отдышаться, и леди Желна нахмурилась.
— Посмотрим, как ты запоёшь, когда бард Сорокопут выиграет состязание. Я единственная, кто сможет упросить его сохранить тебе жизнь, — с одним маленьким условием, разумеется.
— Всего один тур прошёл — ещё не ясно, чья возьмёт!
— Даже не надейся, малыш, — леди Желна облизала губы, словно предвкушая добычу. — Он всегда выигрывает. Но ты веселись, пей, танцуй, пока можно, — и отошла.
Похоже, эта фейри и в самом деле не желала ему зла, иначе оберег мастера Патрика уже дал бы знать. А время бежало вперёд — Элмерик и оглянуться не успел, как минули день и ночь, уступая место новому рассвету.
— Готов, Желторотик? — Эрни хрустнул костяшками пальцев. — Я уже успел протрезветь, напиться, снова протрезветь и опять напиться. Умеют же фейри пировать, а?
— Держи флейту крепче, — буркнул в ответ Элмерик. — И не вздумай мазать мимо нот.
— Обижаешь! — фыркнул пьяница. — Да я, знаешь ли, ещё ни разу…
— Тяните жребий! — над поляной прозвенел голос леди Сойки.
Она подошла к Сорокопуту, и тот снова достал длинную палочку. До чего же везучий, гад!
— Сегодняшний восход мы умоем слезами, — певец поклонился публике, сел на камень и заиграл.
У Элмерика ёкнуло сердце: мелодия показалась ему знакомой, но он до последнего не хотел верить… болотные бесы, ну как это называется?!
Сорокопут, ничуть не смущаясь, с надрывом выводил:
— Ах, мне не вернуться в родные края —
Плачь, милая, плачь.
Белые кости белеют в полях,
И вереск растёт сквозь меня…
Эрни, заслышав это, взревел, но тут чья-то мягкая лапа закрыла ему рот.
— Зап-мр-щено пре-мр-рерывать певца, мр-р — раздалось над ухом. — Вас при-мр-знают проигр-мр-равшими.
Конечно, это был подмастерье Кот, кто же ещё. Миг — и его серый хвост исчез в зарослях плюща.
— Нас предали! Снова! — Эрни заозирался по сторонам и, не найдя обидчика, погрозил кулаком соседней ёлке. Та оскорблённо ответила градом сухих игл.
— Ох… значит, опять придётся придумывать песню на ходу. Что же такого спеть, чтобы все заплакали? — Элмерик боялся, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди.
— Надо про разлуку.
— Да. И чтобы никогда не вернуться в родные края, но другое.
— Хм… другое. О! А знаешь «Воронью верность»?
— Знаю. А ты уверен?…
— Есть другие варианты? — Эрни кивнул на Сорокопута. — Этот негодяй уже заканчивает петь. Соображай быстрее!
— Ладно, пусть будет «Воронья верность».
Элмерик нутром чуял, что с выбранной песней что-то не так. Но на раздумья не было
