Ознакомительная версия.
Дорастает до
Для того чтобы (где?)
Идеальный взрыв оставляет листья только для одного
Я кругом не прав
Взлётно-посадочная полоса и серо-голубое небо, на котором глаза что-то дорисовывают, мы одновременно замолчали. Меня оглушает и накрывает волной. Только что она была далеко, а вот она уже на мне, солёное заливает лицо, уши, нос, во рту солоно, нечем дышать, песок, нет сил зажмуриться ещё крепче, нет глаз.
Я поднимаю голову, тяжёлую и мокрую, с меня текут струйки воды и песка, Оскар? Волны шумят отдалённо и неопасно, как будто ни при чём. Сижу и оглядываюсь. Как обломок. Ложусь на песок трещиной и рисую глазами, больно шевелиться, как после долгого сна в неудобной позе, наверное, я спал в бочке с порохом. Оскар?
Как же следы от шасси?
Один и грязный, на гладком песке борозды от пальцев, встаю, шатаясь, песку нет края, вода бесконечно уходит. Не от меня, просто уходит, я остаюсь на своей половине. Вода у моих ног, они не чувствуют соли. Справа сидит динозавр, рука сама опускается к нему на плечо, он поднимает глаза, но я не могу оторваться от того, что передо мной открылось. Вместе смотрим на ровную линию впереди и одновременно не говорим ни слова.
А роза упала
В лапы берроуза,
Слопал без соуса;
Пауза —
В меню кофехауза!
Гроза отступала
* * *
Поэзами опоязан,
Бесполезен
И всем обязан
В доме, где по стенам ползают муравьи, в самом сердце мексики
Жил человек, абсолютно счастливый и довольный своею участью.
В ушах его жизнь заворачивалась удивительными событиями небытия
Благодаря другому человеку, который жил за стеной,
Где муравьи были те же.
Сто лет спустя один человек в старой мексиканской деревне
Был всё ещё абсолютно счастлив, пересекая трещины в стенах,
Изо дня в день таская что-то, что было тяжелее его самого.
Сто человек вместе с ним были довольны своею участью;
В комнате жил один очень большой муравей.
Как умирает бумажный журавлик?
Падает и разбивается, как бумажные самолёты
Идёт ко дну, как бумажные корабли
Тает, как вырезанные из бумаги снежинки
Так задыхается письмо в бумажном конверте
Так задыхается конверт в почтовом ящике
Так умирает марка, облизанная языком
Тем паче клеем
Так умирает жёванный комочек бумаги
Попадая в девочку за первой партой
Так умирают бумаги
В бумажном аду из неподписанных документов
Так умирает журавлик
Возвращаясь в квадрат
Из которого когда-то был сложен
Быть может – слишком
С головою укрывшись идеей
Спустившейся прямо в руки
Скажу —
Умерли динозавры
И я умираю от скуки
* * *
Буквы согнулись
Из восклицательных знаков
Обернулись вокруг шеи
И засмеялись:
Им хочется злаков
* * *
Ритм Ленина
Кто здесь твой верный Крупский?
Где отцвела
Любимая берёза Есенина?
Лиличка! Не промахнёшься
Стреляй
Точно в бумагу
Мои междустрочия
И прочая прочая
* * *
Сердце моё не забьётся
Фильм не начнётся
Полный стакан!
Не нарваться на рифы
И прочие злые фы
Я великан
* * *
Из ванны слив
Просит слив
Подойдут сливы
Подойдёте и вы
Счастлив?
Зеркала и фольгу и птиц
И красный диван
И девушек – рыжих лисиц
Закажу
Скажу —
Приходите, жду
Щёлкаю пультом
На голом полу, полуголый
С какао и
Большой
Советской
Энциклопедией
* * *
Честное слово,
Ничего не трогал
Но в твоём радио
Что-то заело
Потом запило
Запрыгало
Зашуршало, сжевало
Сглотнуло, перевело дух
Наскоро вспомнило
И затарахтело дальше.
Но только не вслух
* * *
Был наполненным до краёв
Стакан белого
Стакан сладкого
Стакан кислого
Апельсинового
Стакан твёрдого
Необузданного
Стакан нежного
Разнузданного
Литры красного
Иссушающего
Искушающего
Полосатого
Сто стаканов
Небьющихся
И один – разбитый
Стану старым, уеду в бразилию
Плавать, как солист группы аквариум, в тёплом море
Безразличный к загорелым красоткам
Хотя смотреть – нравится
Жарясь на солнышке
Иначе какой же я бендер
Стану бронзовым
Забуду, как выглядит белая кожа
Отращу бороду, как джим моррисон
Приезжая русская туристочка спросит —
Это не вы, тот самый?..
Да, крошка, это я, джим
Посмеёмся забудем
Буду готовить коктейли, будут приходить люди
Продавцы в виниловых лавочках будут здороваться
И доставать самое свежее
Подружимся с поваром, мне как обычно
Буду снимать красивых бразильских мальчиков
Сидеть на горячих камнях, петь странные русские песни
Под акустику и маракасы прибившихся
Как обманчивый стенли кубрик за чужой счёт
Без всяких мучений совести
Иначе какой же я бендер
Все телефоны – в море
По-русски с акцентом
Счастливый как винсент ван гог
Мунк кричит молча
Я всё забуду
Достопримечательный как статуя христа
Не ожидая ничьих следов не песке
Ни звонков ни вопросов – куда ты полетел
Обнялись на прощанье и в холодную ригу
А я – сюда, жарко, и не нужно визы
Рок звёзды всегда живут долго
Просто – прячутся
Здравствуй, элвис
Ему нравятся мои вечеринки
Курт, дружище, я страшно рад
К нам приедут моррисси и дэвид боуи
С фредди будем петь пьяные
С бобом смеяться над шутками леннона
Оставайтесь на ночь, места всем хватит
Добрый бразильский повар каждый вечер будет ждать историй
Ну что, обнялись на прощанье и в холодную ригу
А я сюда, жарко и не нужно визы
И мало одежды, и волосы в хвостик, браслеты-серёжки
Как будто мне двадцать пять
Или двадцать пять с половиной
На умытом песке тёплой ночью с акустикой
Мой рок-н-ролл, а ты где-то за солнцем
С другой стороны луны
Я люблю садо-мазо
Иначе какой же я бендер
И хочется ещё помучиться
Записать альбом или два альбома
Или ещё двенадцать
Стану старым – и сюда, в бразилию
Здравствуй, рио
Босиком в волны и вместо письма
Спасибо —
большое,
большое,
большое.
Продолжение следует
Ознакомительная версия.
