— Ну, как жизнь, дружище?
Юс подробно и толково рассказал ему о жизни в городке, рассказал все, что знал о немцах, о Рыбьем Зубе, о всех своих приключениях и под конец спросил о своем отце. В землянке, кроме Демьяна Ивановича и тети Груши, было еще несколько человек. Все с живым вниманием и участием слушали рассказ Юса. Но стоило Юсу задать вопрос об отце, как в землянке стало очень тихо. Демьян Иванович потушил о каблук папиросу и бросил окурок в печурку. Внимательно, строго смотрели его серые глаза, увеличенные стеклами очков, на Юса.
— Имя твоего отца, славного партизана, известно всем нам, Юрий, — сказал Демьян Иванович, — но его нет с нами. Ни я, никто другой из нас не знает, где он в настоящее время.
Юс молча принял это сообщение. Но когда Демьян Иванович и все другие, кроме тети Груши, ушли, пожелав Юсу спокойной ночи, он повернулся лицом к стене и притворился спящим. Значит, он напрасно надеялся встретиться с отцом в лесу, у партизан… А как же старик? Кто мог передать Юсу привет, кроме отца? Может быть, отец в другом отряде? Где же, где же он?
В отряде Демьяна Ивановича было восемьдесят человек. Но Юс никогда не видел их всех вместе. Они приходили в лагерь небольшими отрядами, потом снова уходили. Днем в лагере оставалась только сторожевая охрана, стряпуха — старенькая бабка Егориха — да кто-нибудь еще из женщин, занятых стиркой и починкой белья или ухаживающих за больными, а то и за ранеными партизанами. Тетя Груша почти каждый день ходила в разведку. Закинув за плечи немецкий автомат, она говорила строгим басом трем молодым паренькам-комсомольцам и молчаливому бородатому колхознику: «Мужики, за мной!», и скрывалась в чаще леса, шагая большими мужскими шагами.
Юс собирал хворост для бабки Егорихи, таскал воду из лесного ключа — старался не сидеть сложа руки. Но он мечтал о том времени, когда его возьмут в разведку.
В одну из долгих ночей Юca разбудили шум, голоса. Он быстро оделся и вышел. Полная луна заливала лес ярким светом. Черные стволы деревьев казались колоннами, подпиравшими звездное небо.
В лагерь вернулся отряд разведчиков. Партизаны принесли двух товарищей — одного мертвого, другого тяжело раненного. Еще до этой ночи Юс слышал тревожные разговоры о пятерых партизанах из отряда, подорвавших в тылу у немцев железнодорожный мост и попавших в лапы врага. И вот двоим из них удалось бежать из плена. Они заблудились в непроходимой чаще, раненные, измученные. Один умер в лесу, другой хоть и был жив, но сильно ослаб от ран и голода. Партизанская разведка нашла их далеко от лагеря.
Убитого товарища партизаны хоронили в эту же ночь. Его опустили в могилу под высокой старой сосной.
Юс всю ночь не отходил от раненого. Он подавал ему пить, поправлял одеяло, которое тот все сбрасывал с себя.
Раненый метался, бредил. «Огонь! — кричал он глухим, сиплым голосом. — Бей гадов!.. Огонь! — Потом начинал бормотать — Держись, Аркадий Петрович… Держись, родной… Иду, иду!..»
И всякий раз, когда он звал в бреду Аркадия Петровича, Юс в страшном волнении наклонялся над ним. При тусклом свете мигающей коптилки мальчик не отрываясь смотрел на искаженное страданием лицо партизана, на его запекшиеся губы, шептавшие имя отца Юса.
Под утро раненый успокоился, заснул глубоким тяжелым сном. Как только рассвело, Юс подошел к землянке, в которой жил Демьян Иванович. Юс не сомневался теперь, что партизаны знают, где его отец, но почему-то скрывают это от него. Он решил сейчас же все узнать у командира.
«Они не имеют права скрывать от меня, — думал он, — что бы ни случилось, они не имеют права скрывать!»
Демьяна Ивановича в землянке не было. Юс хотел уйти, как вдруг увидел на полочке, прилаженной в углу, книгу в знакомом переплете. Это был томик стихов Пушкина, всегда лежавший на письменном столе у отца. Трясущимися руками Юс раскрыл книгу.
Пуля легче лихорадки;
Волен умер ты, как жил.
Враг твой мчался без оглядки;
Но твой сын его убил.
Юс вспомнил, что отец в последнее время часто повторял эти стихи. И в книге они были отмечены карандашом на нолях. Книга выпала из рук Юса на земляной пол. «Волен умер ты, как жил», звенело в его ушах. Ведь это значило, что лучше умереть вольным в борьбе с врагом, чем жить у врага в плену. Юс вышел из землянки и побрел в лес.
Демьян Иванович и тетя Груша, обеспокоенные долгим отсутствием Юса, нашли его в лесу у могилы партизана.
Юс сурово, неласково посмотрел на своих друзей.
— Зачем вы мне говорили неправду? — спросил он. — Где мой отец?
Лицо молодого командира покраснело. Он положил Юсу на плечо руку и просто сказал:
— Я не говорил тебе неправду, Юрий. Я не знаю, где Аркадий Петрович, не знаю, что с ним. Он ушел командиром той разведки и… не вернулся. Вернее всего, он в плену.
— Вы должны были сказать мне, — прошептал Юс, — я не маленький.
В этот день Юс решил про себя, что он отомстит за мать, за отца, за всех, кого враг мучает, убивает.
Враг твой мчался без оглядки;
Но твой сын его убил.
Он убьет врага.
Спустя два дня, встав еще до света, тетя Груша стала собираться в разведку. Она надела свои громадные сапоги, туго затянула поверх полушубка ремень, сунула за пазуху вороненый маузер, насыпала в карманы патроны и, закинув за плечо немецкий автомат, кивнула головой Юсу и вышла из землянки. Перед делом она всегда становилась строгой, неразговорчивой. Ее отряд — три паренька-комсомольца и бородатый, под стать ей, здоровый, как медведь, колхозник — уже поджидал ее.
— Мужики, за мной! — скомандовала она, как всегда. Стоя у порога землянки, Юс видел, как отряд скрылся в лесу за деревьями. Юс осмотрелся по сторонам и быстро пошел следом за отрядом, сжимая в кармане курточки рукоятку нагана, согретую теплом его руки. Он решил тоже пойти в разведку. А наган он взял у тети Груши из-под подушки, давно приметив, что она его всегда там кладет.
Партизаны шли долго, и за всю дорогу никто не произнес ни одного слова.
Рассвело. Юс устал, стараясь ступать как можно тише и в то же время не отставать от быстро шагавшего отряда. Но ему было хорошо. Какая-то новая, еще неиспытанная им бодрая радость вела его вперед.
Внезапно отряд остановился.
— Слышали? — спросила тетя Груша.
Все молча кивнули головой. Занятый своими мыслями, Юс до сих пор ничего не слышал. Но теперь, вслушавшись в лесную тишину, он услышал вдалеке неясные звуки — как будто кто-то стучал по дереву.
— Опять взялись за прежнее: мост наводят, — сказал один из комсомольцев.
— Упорные, гады! — пробурчал бородач.
— Прекратить разговоры! — строго приказала тетя Груша. Она обернулась и вдруг увидела Юса. — Ты… ты что, сынок? — спросила она совсем не командирским голосом. — А?
Юс молчал. Тетя Груша подошла к нему.
— Или случилось что? — спросила она с тревогой.
— Ничего не случилось, я с вами, — сказал Юс.
— С нами? — Тетя Груша растерянно посмотрела на свой отряд. — Да куда же ты? Тут враг близко… Иди, иди домой, сынок!
Юс отрицательно покачал головой.
— Я пойду с вами, — тихо сказал он.
Тетя Груша некоторое время молча смотрела на него, потом резким движением поправила автомат за плечами, тряхнула головой. Доброе лицо ее покраснело.
— Что за разговоры! — гневно прошептала она, уставясь на Юса округлившимися глазами. — Если ты в отряде, так слушай своего командира. Приказываю тебе как бойцу остаться здесь. И ни шагу дальше! Будешь прикрывать тыл отряда. — И повернулась к мальчику спиной.
Отряд бесшумно скрылся в чаще. Юс остался один-одинешенек в лесу. Все как-то сразу потускнело в его глазах. Он прислонился к дереву и достал из кармана наган.
«Прикрывать тыл… Зачем его прикрывать, если в тылу, кроме синиц, ни одной живой души нет?..»
Не успел Юс об этом подумать, как в той стороне, куда ушел отряд, послышался выстрел, за ним другой, третий — и вот в тишине леса застучала перестрелка. Юс забыл приказ своего командира. Он сорвался с места и побежал по направлению все усиливающейся стрельбы. Пробежав не меньше километра, он увидел, что лес поредел. Задыхаясь от быстрого бега, Юс остановился на широкой вырубке. За вырубкой начиналась поляна, поросшая кустарником, а за ней тускло блестела полоса реки. Почти сейчас же он увидел и тетю Грушу и всех остальных партизан. Хоронясь за кустами, переползая от одной кочки к другой, они безостановочно стреляли по направлению к реке. На том берегу реки стояли три грузовика, беспорядочной грудой лежали бревна. Оттуда доносился непрерывный сухой треск автоматов. Там были немцы! Только теперь, отдышавшись, Юс услышал короткое злобное посвистывание, словно кто-то рассекал воздух хлыстом. «Да ведь это же пули!» — подумал Юс и бросился на землю, зажмурив от страха глаза. Сильный шорох рядом в кустах привел его в себя. Юс поднял голову и увидел двух немецких солдат. Одного из них мальчик запомнил особенно хорошо. Длинное лошадиное лицо этого немца заросло многодневной рыжей щетиной. Он тащил на плече ручной пулемет. Пригибаясь и крадучись, солдаты прошли в нескольких шагах от Юса. Вот они залегли за березовым пнем, совсем рядом с Юсом, и установили пулемет. Сейчас они ударят из пулемета в спину партизанам… Юс поднял наган и нажал спусковой крючок. Грянул выстрел. Рыжий немец повалился ничком на землю и как-то очень странно задергал ногами, другой вскрикнул и побежал в сторону, да так быстро, что в одну секунду продал из глаз. Юс выстрелил еще раз. Партизан-колхозник подбежал к Юсу, подхватил немецкий пулемет и махнул рукой.
