— Давайте мы с Анъяром поможем вам. Скажите, когда разбойник приходил?
— Ночью, перед рассветом. Вот они снова идут, мои помощники. А ты сам-то внук дедушки Дениса будешь?
Марат рассказал сторожу о себе и с гордостью заключил:
— Анъяр — сторожевая собака. А вы знаете моего дедушку?
— Ну, как же не знать, — кивнул сторож. — Дедушка твой — известный человек. Мудрый, справедливый.
Марату было приятно слушать похвалу дедушке.
Всё громче становились звуки пионерской песни. Наконец показалась колонна загорелых ребят.
— Пионеры здешней школы, — объяснил дядя Никандр. — Взяли над нами шефство. Вызвались охранять утят, да никак не могут изловить разбойника. Уж очень ловок. Вот я думаю, не твоя ли учёная собака…
Когда пионеры подошли к ним, дядя Никандр объяснил им, что Марат — мальчик из города, приехал погостить к деду и тоже хочет помочь охранять утят.
Ребята окружили Марата, с любопытством разглядывали Анъяра, и тот смотрел на них дружелюбно.
Марат сказал, что его собака служила на границе, что дядя Алёша обязан ей жизнью и решил содержать её до самой смерти.
— Собака-пенсионер, — сказал с усмешкой Никандр. — Хорошо, если не она уток таскает, а то…
Ребятам его слова не понравились. Но взрослому человеку никто возражать не стал.
— А где твой дядя Алёша? — спросил кто-то из ребят.
— Он уехал строить плотину. Знаете такую реку — Нил? Вот на этой широкой реке, — сказал Марат. — А собаку мне доверил.
— Раз она учёная, пограничная, значит, сразу поймёт, что от неё требуется, — сказал вожатый.
Они условились, что вечером Марат придёт охранять утят вместе с собакой.
— Только ты днём поспи, а то ночью глаза сами слипаться будут, — сказал высокий веснушчатый паренёк Миша.
Марат побродил ещё по лесу, вернулся домой. У ворот его уже дожидался Миша.
— Давай дружить, — сказал он. — Прикажи собаке, чтобы она меня не трогала. Я ей кость принёс с мясом. — Миша вытащил из-за пазухи свёрток, развернул бумагу, бросил собаке кость. — На, Анъяр, бери.
Анъяр равнодушно посмотрел на гостинец и отвернулся.
— Почему она не ест?
— Потому что я ещё не разрешил, — объяснил Марат. — Голодать будет, но из чужих рук ничего не возьмёт.
— Ты познакомь меня с Анъяром. Пусть он знает, что мы друзья.
Марат подозвал собаку, пожал Мише руку и сказал:
— Это Миша, наш друг. Не трогай его.
Собака понюхала Мишины ноги и лизнула руку.
— Теперь Анъяр не будет тебя трогать. Не бойся, — сказал Марат.
Вечером Марат собрался вместе с пионерами на охрану прудов. Собаку он взял с собой, но дядя Никандр не разрешил её оставить.
— Сегодня мы побудем на посту без собаки, — заявил он. — Она нам помешать может.
— Чем это? — спросил вожатый, чувствуя себя виноватым перед городским мальчиком.
— Собачий запах может зверя отпугнуть, а когда её не будет, он опять придёт уток давить. А ты, Марат, не печалься. Отведи собаку домой, а сам приходи. Лишний человек не помеха.
Делать нечего. Марат послушался.
По команде дяди Никандра пионеры заняли посты вокруг озера. Через каждые пять шагов стоял часовой. Марат был рядом с Мишей. Как только стемнело, утята собрались на сухом берегу в одном месте и устроились на ночлег, грея друг друга. Только несколько утят даже на ночь остались на воде. Но их было мало.
Через каждые два часа менялись часовые. Те, кто остался в резерве, уселись у костра на поляне между двумя озёрами. Вожатый и дядя Никандр были вооружены охотничьими ружьями.
Первую смену ребята выстояли бодро. До одиннадцати часов ночи происшествий никаких не было. Когда Марат растянулся у костра на мягкой травке, Миша с горечью сказал:
— Неудачники мы. Не пришёл зверь в наше дежурство. Вот теперь ребята будут до часу стоять, они наверняка поймают разбойника.
Кто-то из ребят откликнулся:
— Важна ведь не слава, главное — зверя поймать.
Миша ответил откровенно:
— А всё-таки хочется победителем быть.
Марат ему шепнул:
— Давай не будем спать. Как услышим тревогу, сразу бросимся на озеро.
— Не будем, — согласился Миша. — А может, утят сом таскает. Знаешь, он хищный, и пасть у него… — зашептал Миша, всё шире раскрывая глаза.
Он не успел рассказать о повадках сома, как над озером прогремел выстрел, раздались крики ребят. Марат и Миша побежали к озеру. Там уже шумели собравшиеся пионеры, в тревоге метались сонные утята. Оказывается, зверь успел задушить трёх утят, но унести их ему не удалось. Куда он скрылся, никто не заметил.
Дядя Никандр расспрашивал мальчика, поднявшего тревогу:
— Откуда он подкрался?
— Точно не могу сказать. Я только услышал хруст вот здесь, в ивняке, да ветки зашевелились. После выстрела я его вообще не видел. Точно провалился.
— Может, это сом? — спросил Миша с надеждой.
— Что ж, по-твоему, сом по берегу ходит, крокодил это, что ли? — говорили ребята.
— Сом бы с воды утят таскал. А они вон целые.
Утром подсчитали потери. Задавлено на трёх озёрах четырнадцать утят. Не удалось пионерам уберечь их.
Вожатый с сожалением сказал, что нужно было оставить сторожить учёную собаку Анъяра.
— А что, если мы пустим его по следу? Можно? — спросил Марат.
Вожатый разрешил ему. Вместе с Мишей они сбегали за Анъяром. Марат привёл собаку на поводке, дал понюхать задушенного утёнка и приказал:
— Ищи, Анъяр!
Собака быстро взяла след и направилась в лес, возвышавшийся над низиной. За ней шли Марат, Миша, вожатый и дядя Никандр с ружьём.
Анъяр привёл их в балку, прорезавшую высокий берег до самой Волги. Здесь росла густая трава, и ветер качал одинокие кустики орешника. И вдруг прямо на Анъяра вылетела нарядная огненно-рыжая лиса. Вильнув хвостом, она бросилась в сторону: видно, вблизи была нора и там её дети. Но лиса не провела Анъяра. Он вырвал поводок из рук Марата, большими прыжками настиг лису, всей тяжестью обрушился на неё, прижал к земле. Дядя Никандр и вожатый бросились связывать ей лапы и морду. Лиса тявкала, скалила мелкие зубы, пыталась вырваться, зло сверкали её зелёные глаза. Лису упрятали в мешок, привязали к палке и понесли. Видно было, как зверь выгибается, ворочается, старается вырваться.
— Дядя Никандр, отдайте лису нам, для живого уголка, — попросил Миша.
— Это у Марата проси, его собака поймала, — отвечал сторож.
— Конечно, бери, — сказал Марат. — Вместе ловили, значит, она общая.
— У неё тут где-то должны быть дети, — сказал вожатый. Он хотел погладить Анъяра, но тот не дался. — Если мы не найдем лисят, через полгода вырастут новые разорители. Может, собака их отыщет?
Марат снова приказал:
— Ищи, ищи, Анъяр!
Но собака и сама шла в сторону балки, обнюхивая траву.
Нора находилась на обрывистом, покрытом кустарником склоне. По одну сторону от норы возвышался высокий глинистый берег, с другой стороны был обрыв, на дне которого зеленела болотная трава. Берёзки и кусты боярышника скрывали это место от постороннего глаза. Здесь лисам было хорошо. По утрам мать выводила лисят на маленькую полянку, угощала их добытыми за ночь лакомствами, а после завтрака лисята резвились на солнышке. Но стоило матери подать тревожный сигнал, как все три детёныша стремглав бросались вниз, в нору. А мать отводила врагов в сторону. Сегодня она тоже сумела запутать следы. Но Анъяра провести не смогла. Он нашёл «столовую» лисьей семьи. Здесь он долго кружил, временами останавливался, распутывая след. Марат очень волновался: ему хотелось во что бы то ни стало разыскать нору и доказать дяде Никандру, какой учёный и умный его Анъяр.
С полянки Анъяр медленно двинулся в сторону балки. Спустился по обрывистому берегу и затерялся в кустах боярышника. Люди смотрели сверху вниз, стараясь разглядеть собаку. Здесь трава была так высока и стояли такие заросли боярышника, что они ничего не видели. Но раздался лай Анъяра.
Все спустились и увидели нору. Дядя Никандр сунул туда длинную палку, чтобы выгнать лисят, но палка уткнулась в изгиб норы. Пришлось сбегать на ферму за лопатами. Рыли по очереди. Из норы пахло так тяжело и едко, прямо задохнёшься. И как это лисята могут там жить? Нора была глубокая, извилистая. От главного хода шли боковые, а лисят всё не было. Может быть, лисята ушли через запасные ходы? Но Анъяр рычал, не отходя от главного ствола норы, Раскопали правый лаз и в глубине заметили лисят. Нору осветили факелом. Лисята скалили острые белые зубы и тоненько тявкали. В их испуганных глазах отражался огонь факела. А лиса, посаженная в мешок, скулила и рвалась к детям.
Никандр обернул руку старым ватником и схватил одного лисёнка за шиворот, другие тоже вцепились в ватник. Так и вытащил он руку с повисшими на ней лисятами.
