— А чего ж он его в милицию не оттащил?
— Как оттащил? В горы ушел Фаносопуло. Две недели дома не был. Племянник пожил и в город уехал. Отпуск кончился.
— Тетушка Ануш, а милиция знает?
— Все Сурену племянник говорил. Сурен потом Фаносопуло документ проверял.
— А почему Сурен его не арестовал?
— Да что, Сережа, бывает так: человек плохой, а документ хороший. Очень богатый Константиниди был… золото бумагу купить может… Только сердитый стал на Сурена. Мимо идет — зубами скрипит. В спину смотрит — как вилами колет. Очень сердитый. Сама видела.
— А может, это он Сурена… убил? — понизив голос, спросил Сережа.
— Ты знаешь?! — вскинула голову Ануш. Потом глаза ее затуманились, и она заговорила, всхлипывая: — Какой человек был! Умница. Красавец… Никому бедный человек обижать не давал. У-у-у, шакалы! Закон все равно найдет — зубы вырвет!.. — Ануш помолчала, вытерла слезы и почти спокойно закончила: — Нет, Сережа. Не он убил… Но он знает! Фаносопуло все черный дела знает… Мне сердце говорит…
С каждой прошедшей и скрывшейся за поворотом машиной настроение ребят все больше падало. Первой заплакала Сонечка, за ней — Нина. Сергей прикрикнул на них. Отозвал Сашу и Виктора в сторону и устроил «военный совет».
— Нужно действовать смелее! Будем останавливать машины. А там, может, и возьмут.
— Да-а, а как ее остановишь? Собьет и поминай как звали…
— Эх ты! А еще Виктор! Шляпа ты, а не Виктор. Знаешь ты, что значит твое имя?.. Виктория — это победа! Так ее, кажется, древние греки называли… А ты: ах, собьет! Ах, уедет! Трус ты. Слушайте приказ. Ты, Витька, пойдешь к лагерю и на повороте шоссе влезешь на тот дуб, где мы в Робин Гуда играли. Когда увидишь, что идет автобус, — смотри, не грузовая или легковая, а автобус! — маши нам наволочкой. На палку привяжи. А Сашка на этот орех влезет. Ему твой сигнал видно будет. Он нам передаст, а мы тут автобус обязательно остановим. Понятно?
— Вот здорово! — восхитился Саша.
— А если вы уедете, а я… не успею. Бежать далеко, — втянув голову в плечи, запинаясь, прогнусавил Виктор.
— Эх ты!.. Ну ладно. Саша, пойдешь туда, к дубу?
— Пойду! Я успею, Сережа, не бойся! Я по деревьям знаешь как лажу! Как пантера!
— Ну ладно, «пантера», беги!
Саша снял тапочки и с наволочкой в руках помчался по шоссе. Сергей подсадил Виктора, и тот, сопя и боязливо посматривая на землю, медленно полез вверх.
— Выше. Еще выше! Да что ты копаешься? — сердился на земле командир. — Видишь Сашку? Да не туда смотришь! Смотри на мою руку. Туда.
Наконец, Витька увидел и заорал:
— Вижу-у-у! Наволочку вижу. А Сашки нет.
— Его и не увидишь. Следи за сигналом. Не зевай. Да привяжись веревкой. А то сдуру еще трахнешься.
Сережа разъяснил девочкам свой план. Они насобирали больших белых камней, сложили в кучу у дороги. И снова потянулось ожидание. Время от времени проносились полные грузовики и легковые машины. А сигнала все не было.
Обшарпанный запыленный «козлик» затормозил у выстроившихся на обочине дороги пионеров. Из машины вышел пожилой мужчина в полинявшей военной гимнастерке:
— Что тут у вас, ребята?
— Да вот никак на станцию уехать не можем, — ответил Сергей.
— Я могу взять кого-нибудь, а то и двух, а?
— Да ведь нас семь человек.
— А пусть пока двое едут. Остальные на других попутках доберутся. Ну вот хотя бы вы двое, — указал он на Сонечку и Нину.
Те было встрепенулись, схватились за рюкзаки, но тотчас, не подняв их с земли, разжали руки.
— Нельзя нам. Нас семь. Мы — один отряд, — ответила за обеих Нина и покраснела. Уж очень неловко было отказывать этому хорошему человеку с ласковыми карими глазами.
— Ну раз так… конечно, — развел руками человек в гимнастерке, — отряд распылять нельзя. Противника нужно бить сообща, — пошутил он. — Будьте здоровы. Желаю удачи! — захлопнул дверцу, и машина укатила.
Девочки тяжело вздохнули. Помрачнел и командир.
— Едет! Едет! — заорал Витька. — Сашка наволочкой машет.
— Начи-най! — скомандовал Сергей.
Девочки кинулись к груде белых камней и стали перетаскивать их на шоссе. Сережа расставлял камни так, чтобы машина не смогла проехать… Из-за поворота выскочил маленький голубой автобус. Все пятеро вышли на дорогу и стали махать руками. Шофер увидел на дороге преграду, кричащих пионеров и резко сбавил скорость. Взвизгнули тормоза. Из окон выглядывали обеспокоенные пассажиры. Шофер выпрыгнул на шоссе.
— Что? Дорога не в порядке? Где обвал?!
— Дядя, обвала нет. Мы второй день не можем уехать на станцию. Нас семь пионеров, — пояснил Сережа, — у нас денег нет на билеты.
— Так что ж вы машину останавливаете?! Кто вам…
— Дяденька, возьмите нас, мы маленькие, — перебил его жалобный тоненький голос Сонечки.
Шофер остановился на полуслове. Переступил с ноги на ногу и сказал уже мягче, с оттенком сожаления:
— Не имею права… все места заняты.
— Дяденька, нам и мест не надо, мы постоим, — просила Сонечка.
— Ну куда я вас?..
Видя, что шофер заколебался, сразу в несколько голосов закричали разомлевшие от жары и трудной горной дороги пассажиры:
— Куда их! И так друг на друге сидим! Дышать нечем! Мы на поезд опаздываем. Это безобразие! Шофер, поезжайте!..
— Да мы в проходе поместимся. Что вам, жалко?! — перекрыл голоса пассажиров гневный голос Сережки.
— А чемоданы наши куда? Себе на голову?! — выкрикнула толстуха с красным, лоснящимся лицом.
— Видите, ребятки, пассажиры возражают. Уберите камни…
И тут все испортил только что слезший с дерева Витька:
— Подумаешь, цаца! Ну и убирай сам!
— Ах ты паршивец! — вскипел шофер. — Да я вам… — Он зло расшвырял сапогами камни и вскочил в машину.
— Дяденька! У нас хлеб есть. Мы можем…
Но шофер уже не слушал. Автобус рванулся, и Сережка, не успевший выпустить ручку дверцы, упал у колес. Вскочил. Хромая, сделал еще несколько шагов за машиной и стал. Девочки кинулись к нему. Подбежал запыхавшийся Саша:
— Что? Не взяли? Вот… — и осекся, увидев сбитое, окровавленное колено Сергея.
Майя открыла сумку с красным крестом. Помазала ногу Сережи йодом и завязала бинтом. Затем девочки стали спешно приводить в порядок разодранную командирскую одежду, на все лады ругая при этом шофера и его зажиревших пассажиров. Потом все набросились на Витьку:
— Кто тебя просил?! У-у-у, болтун несчастный!
В суматохе позабыли о дороге.
— Ой, девочки, едет! — взвизгнула Нина.
По дороге приближалась большая грузовая машина с брезентовой крышей над кузовом. Первым пришел в себя Саша. Он кинулся к дороге. Сорвал с себя галстук и замахал им над головой.
Машина остановилась. Из кузова выпрыгнули парни и девушки. Бросились к пионерам:
— Что у вас? Несчастье? Что случилось? Чем помочь?!
Сергей, успевший уже за кустом облачиться в свои залатанные штаны, хромая, подбежал к ним:
— Ура-а! Вот кто нас выручит! Это же комсомольцы!
И правда. На платьицах и кофточках девушек, на рубашках и гимнастерках парней горели красные значки КИМ.
Сергей рассказал о случившемся. Комсомольцы заспорили с шофером. Потом высокий парень в голубой ситцевой косоворотке с белыми пуговицами, тряхнув чубом, решил:
— Крой, братва, в машину! Правда, нам крюку километров пятнадцать дать придется. Да и времени маловато. Ну да ничего! Довезем вас до самого города.
Сильные молодые руки подсаживали девочек в машину, другие втаскивали их в кузов. Замелькали в воздухе мешки, сумки. Вмиг опустела лужайка под ветвями громадного ореха.
И тут к машине подбежала запыхавшаяся тетушка Ануш:
— Сережа!.. Сережа!.. Иди сюда! Иди!
— Что случилось? — Сергей побежал ей навстречу.
— Ой, Сережа, что скажу тебе. Поймали. Красноармейцы бандитов поймали… который Сурена убили. Сама видела. Черный. Страшный!.. А один бандит — Коста. Завод сгорел, знаешь? Так это сын хозяина завода. Самый главный бандит!.. Кто думал?..
— Ага, сволочи, попались! — обрадовался Сергей.
— А что Ануш говорила?.. Советская власть все найдет! Зубы вырвет!.. До свиданья, Сережа. Фу-у-у, сильно бежала. Думала — не успела. Приезжай, Сережа…
Обрадованный, Сергей мячиком влетел в кузов грузовика. На дороге осталась одна старая тетушка Ануш. Она махала им платком, пока поворот не скрыл и ее, и орех-великан, и все селение.
В кузове было тесно. По-прежнему немилосердно палило солнце. Но ребята были веселы. Всю дорогу не смолкали песни. Вдоль борта машины, чуть не во всю длину кузова, лежало несколько стальных прутьев. На поворотах они перекатывались и звенели.
— А зачем это? — указывая на прутья, спросил Саша.
— Щупы, малыш! — улыбаясь, ответил парень в косоворотке. — Будем хлебушек кулацкий из земли вынимать.
