— Я как раз собиралась завтракать. Ты любишь какао?
Ответ на такой вопрос мог быть только один — «да», но, удивляясь самому себе, Пепито дрожащим голосом произнёс:
— Спасибо, нет.
— Странно! Насколько я знаю, все мои знакомые дети любят какао. А печенье?
— Нет, сеньора, спасибо. — Пепито отказывался с явным усилием.
— Удивительно. Я думала, что дети всегда хотят есть. Ты не болен?
— Нет. Просто моя мама считает, что в гостях нужно говорить: «Спасибо, я не голоден», — признался Пепито.
— Почему?
— Не знаю. Но раз мама так считает…
Сеньора налила полную чашку какао и пододвинула к нему вазу с печеньем:
— Кушай, я никому не скажу.
Пепито, согласившись с таким разумным доводом, взял одно печенье, потом второе, потом ещё и ещё и, пока разговаривал, положил несколько штук в карман — для Дракона и для ребят.
Пепито позабыл обо всём на свете, он даже забыл о том, что мама не раз говорила ему, что неприлично разговаривать с набитым ртом. Он похвалил печенье и признался, что такого вкусного какао в жизни не пробовал, за что польщённая донья Виртудес угостила его второй чашкой.
— Какое у тебя ко мне дело?
Пепито так увлёкся угощением, что забыл о деле.
— Дело в том… Вы ведь знаете, как я люблю животных. И я подумал, что, наверно, мог бы гулять с вашими собачками. Вам тогда не придётся выходить на улицу.
— Доброе у тебя сердце, сынок… Бог тебе заплатит за твою доброту! — От радости донья Виртудес даже захлопала в ладоши.
Пепито испугался, что его не так поняли.
— Лучше было бы, если бы и вы, сеньора, тоже заплатили мне, — предложил он.
Донья Виртудес удивилась, но, подумав, улыбнулась:
— Ты хочешь что-нибудь себе купить, правда?
— Нет-нет. Дело в том, что у меня долги.
— Так рано?.. Хотя, впрочем… Сколько же ты хочешь за прогулку с моими драгоценными собачками? Две песеты за обеих хватит?
— Извините, но это маловато, — почесав за ухом, сказал он. — Ведь я должен быть к ним очень внимательным, хорошо с ними обращаться… Нужно ведь следить, чтобы они не замочили лапы… чтобы их не продуло на сквозняке… Думаю, что пять песет будет недорого.
Сеньора встала.
— Хорошо. Посмотрим, как ты будешь о них заботиться! — и она позвала: — Ники! Титина! Гулять… гулять… на улицу…
В комнату вбежали собачки; сеньора надела на каждую попону в красно-зелёную клетку, жёлтый кожаный ошейник с золотыми застёжками и пошла провожать всех троих до дверей.
Дверь квартиры захлопнулась, но Пепито не решился выйти из подъезда. Он представлял себе, как засмеют его ребята. Он понимал, что должен сдержать слово, поэтому вышел из подъезда и побрёл вдоль улицы, прижимаясь к стенам домов. Но предосторожности не помогли. Не успел он подойти к углу, как перед ним выросли Тоньо, Пако, Лео и Мончо.
— Вы только посмотрите! Пепито — собачья нянька!
— Эй, смотри не растеряй своих детишек!
— И не боится же он водить по улице таких хищников! Лео завизжал по-девчоночьи:
— Ой, мамочка, боюсь!
У Пепито покраснели уши. Он делал вид, что ничего не замечает, но хохот становился всё громче. Он вспоминал разные, прочитанные когда-то истории, в которых рассказывалось, как в моменты крайней опасности или полной безнадежности всегда свершалось чудо. Сначала он вообразил, что чихуа-хуа превратились в сомалийских пантер и бросились на обидчиков, или что сквозь облака просовывается огромная рука, хватает его и несёт по воздуху куда-то, где никто уже не сможет смеяться над ним. Или, проще всего, будто появляется полицейский и приказывает Тоньо и его ребятам уйти прочь. Ничего такого не случилось. Но, к радости Пепито, появились три его друга, и не одни. Курро вёл на верёвке Дракона, рядом с Китайцем шёл огромный зверь, похожий больше на телёнка чем на собаку, а Кике держал за ошейник легавую собаку хозяина киоска мороженого. Они окружили Пепито.
— Мы пришли составить тебе компанию. Не идти же тебе одному с этими чихуа-хуа… А так, в толпе, их и не видно, — шёпотом объяснял Кике.
— Как тебе удалось одолжить у хозяина киоска его собаку?
— Я сказал, что хочу нарисовать его портрет.
— А этот откуда? — спросил Пепито у Китайца.
— Я нашёл его на стройке. Пришлось потрудиться, чтобы надеть на него верёвку.
Дракон с ненавистью смотрел на чихуа-хуа и время от времени скалил зубы. И сколько Курро ни призывал его к порядку, ничего не помогало. Ему пришлось даже дать пинка, для того чтобы пёс не покусал малышек.
Пепито со свитой продолжал свой путь, делая вид, что не замечает насмешек Тоньо и его приятелей, которые шли следом. Мальчики старались до конца сохранить спокойствие. Первым потерял терпение Курро. Повернувшись к преследователям, он закричал:
— Смотрите, куда бежать будете, если запустить в вас кам… кам… кам…
Он застрял на «кам» и столько раз повторял его, что получилось одно сплошное «камкамкам», что ещё больше развеселило Тоньо и его приятелей.
— Курро-заика! Курроо-заика! — кричали они.
Этого Пепито и его друзья выдержать уже не смогли.
Чтобы подлые команчи смели так нахально дразнить Курро! Никогда! Ребята побросали поводки и кинулись в бой. Собаки кусались, лаяли, ребята направо и налево размахивали кулаками. Всё смешалось в общей куче.
Во время драки Тоньо и его компания оказались в худшем положении и при первой же возможности стали отступать. Только тогда Пепито вспомнил о собаках и о своих обязанностях. Он посмотрел вокруг и увидел до смерти перепуганных собачек, забившихся в какой-то угол. Они дрожали всем телом, на них не было ни поводков, ни попон, а Дракон держал в зубах лоскут в красно-зелёную клетку.
И опять сидели ребята на балконе, просунув ноги сквозь железные прутья: они смотрели на улицу и болтали.
— Ты всё-таки должен получить с неё пять песет… — начал разговор Китаец.
— После того, что случилось? После того, как я привёл ей полуживых собак?..
— Да разве это собаки? Это же мокрые курицы!..
Дракон громко залаял, выражая своё полное согласие.
— Да… положение у нас теперь нисколько не лучше, чем раньше… — вздохнул Кике. — Денег нет… Нужно что-то придумать… Интересно, что делают люди, чтобы заработать деньги?.. Торгуют!..
Пепито устало убрал с глаз чёлку:
— Да. Но для того надо иметь, что продавать. А что?
— Есть идея! — воскликнул Китаец. — На следующей неделе праздник святого Антония. Для торговли будут прекрасные возможности.
— А чем же мы будем торговать?
— Чем-нибудь, что выгодно, — подсказал Курро, — чтобы товар нам не стоил дорого.
— Давайте продавать чуррос[1], — выпалил, как из ружья, Кике.
— Да что ты… Что в них особенного? — Пепито посмотрел на него и покачал головой.
— Особенного ничего, — ответил Кике. — Зато стоят они дёшево и все их любят. Их можно много продать.
— Смотрите! — закричал Кике, увидев что-то на улице. — Смотрите!
Напротив их дома, на заборе, висела афиша, на которой было написано: «Конфеты «Му-му» — чудесное лакомство».
— Давайте делать леденцы! Не очень оригинально, но зато просто и легко.
— Ты умеешь их делать? — спросил Курро.
— Нет, я никогда их не делал. Но думаю, что никакой сложности здесь нет… Берёшь сахар…
— Ещё что?
— Больше ничего. Только сахар. Кладёшь его в консервную банку, наливаешь воды, сахар растворяется…
С этими словами Курро проворно вытащил откуда-то из угла банку с остатками зелёной краски, которой он расписывал собачий ящик.
— В этой же самой банке и конфеты получатся зелёного цвета, как мятные.
— Где же мы возьмём столько сахара? — удивлённо спросил Китаец. — Как будто его раздают даром прямо на улице.
— Но ведь нам же дают его на завтрак… — Пепито, как всегда, нашёл выход из положения.
— Пить молоко без сахара? — ужаснулся Кике.
— Ты только и думаешь, чтобы повкусней поесть! — возмутился Китаец. — Что бы ты делал, если бы тебе пришлось пересечь пустыню, а кроме куска хлеба и воды, у тебя бы ничего не было?
— Я считаю, что глупо идти через пустыню, не прихватив с собой хотя бы картофельных лепёшек!
Так они и сидели, все четверо, болтая ногами и внимательно изучая рекламу конфет.
— Интересно, почём мы могли бы продавать их? — спросил Пепито, размышляя о возможных прибылях.
— По песете, — самоуверенно ответил Курро.
— Не дороговато ли?
— Ты что? Это же прекрасные конфеты, таких ведь ни в одной лавке не купишь.
Слушая Курро, ребята размечтались, представляя себе, какими будут их конфеты: вкусные, красивые, в целлофановой обёртке нежных цветов, изготовленные на лучшей эссенции, под руководством всемирно известных кондитеров.
