Потом они забирались куда-нибудь в укромный уголок, чаще всего на кушетку в папином кабинете, и тут Наткины рассказы лились рекой.
— Пляшет Пятнушка на большом-большом обруче. — Ната широко раздвигала руки. — Обруч катится, а на нём Пятнушка танцует. Юбочка на ней оранжевая, широкая. И, кажется, что это маленькое солнышко на обруче вертится! Вот как красиво!
— Ты её видела в этой юбочке? — с жадным любопытством спрашивала Лёля.
— Один только раз она мне наряженная показалась. А вообще все костюмы в цирке у неё лежат. Но ведь она не только на обруче плясать умеет. И на спине у коней цирковых тоже. Лошадь скачет, вся украшенная, в бубенчиках, а лягушечка наша знай себе на лошадиной спине отплясывает. Выходит, она и наездница, и плясунья зараз. А люстры горят ярко-ярко. А то свет, наоборот, потушат, только луч один на эту самую… на арену протягивается. И в этом луче Пятнушка — трык-брык! трык-брык! Во все стороны лапки… Вот так!
Ната вскакивала и начинала прыгать, вертеться, выделывать руками и ногами всякие замысловатые движения.
— Ну, дальше рассказывай! — требовала Лёля. — Что она кушает? На чём спит?
И Ната подробно расписывала, какие у Пятнушки маленькие блестящие тарелочки и чашки, какая кроватка на колесиках. Чтобы не скучно было всё в одном углу подвала спать, Пятнушка кровать с места на место перекатывает. Посуду, одеяло и много других вещей подарили лягушечке в цирке.
— Что-то вы заговорщицами стали, — сказала однажды мама. — О чём вы всё шепчетесь?
— Уж мы знаем о чём! — Ната сделала Лёле большие глаза и приложила палец к губам.
— Мы знаем! Мы знаем! — Лёля со смехом закивала Нате и двумя руками закрыла себе рот.
Как-то Лёля спросила:
— А нас с Игорьком Пятнушка вспоминает?
— Да, вспоминает. Всегда спрашивает, как вы поживаете.
— А что ты ей обо мне говоришь?
Ната пожала плечами.
— Не буду же я врать! Пришлось рассказать, что ты на днях Игорька побила и с бабушкой не хотела разговаривать, так что бабушка от этого чуть не заплакала.
Лёля надулась и стала рассматривать обивку кушетки. Потом сказала сердито:
— С бабушкой, во-первых, я уже разговариваю. На другое утро стала разговаривать. Игорька я больше не била.
— Об этом-то я ей скажу, что не била и разговариваешь, а вот как быть, если Пятнушка спросит, даёшь ли ты Игорьку свои игрушки?
Лёля помрачнела и слезла с кушетки. Молча пошла из комнаты. На пороге оглянулась и сказала звенящим голосом:
— Противная твоя лягушка!
В этот день они больше о Пятнушке не заговаривали. Лёля одна возилась в Маринкиной квартире, такая хмурая и недовольная, что никто её не трогал.
Вечером Лёля повертелась-повертелась возле папы и спрашивает:
— Дядя Вася, лягушки в цирке представляют?
— Я не видел. А вообще вполне возможно, — ответил папа. — Бывают же дрессированные учёные мыши, могут быть и лягушки учёные.
Лёля долго, задумчиво гладила Пушка, спавшего на диване. Потом вдруг побежала в свою комнату и принесла слона и коробочку с сухими листочками. Поставила всё это на пол, отошла в сторону и громко позвала:
— Игорёк! Накорми, пожалуйста, слона. Мне не хочется самой, а слону пора сено кушать.
Обрадовался Игорёк. Подбежал к слону, обнял его за шею, по спине гладит, хобот пальцами трогает. Потом серьёзный стал, на корточки перед слоном сел, из коробочки листочки вынимает, под хобот слону суёт, приговаривает:
— Ням! Ням!
Всем стало весело, глядя на Игорька. Только Лёля без улыбки на брата смотрит. Немного погодя спрашивает:
— Ну, наелся у тебя слон? Веди его теперь на водопой. Вон там, за диваном, ручеёк протекает, видишь?
— Да, да, видишь!
На водопой Игорёк слона на руках понёс. Рожица у Игорька сияет.
Так же без улыбки Лёля сказала:
— Всегда в слона играй! Когда захочешь.
Ната подскочила и шепнула Лёле на ухо:
— Вот уж об этом я расскажу Пятнушке. Вот обрадуется!
Лёля усмехнулась небрежно:
— Подумаешь, слон! Я Игорьку и обезьянку дам, и клоуна, и пупса. Пусть играет, мне не жалко.
Пока спать не легли, дети все втроём весело играли в бабушкиной комнате. Лёля нет-нет да и проводит ревнивым взглядом свои игрушки, которые вертят руки Наты и Игорька. Вздохнёт легонько, но трогать всё позволяет. Только Маринку на бабушкину кровать посадила, подальше от братишки.
А на другой день Лёля так расщедрилась, что Маринку за руки вместе с Игорьком водила. Игорёк за одну руку Маринку ведёт, а Лёля за другую и еще за спину Маринку придерживает, чтобы та носом об пол не шлёпнулась.
И вот неожиданность! Давать свои игрушки оказалось очень приятно!
То, бывало, Лёля гонит Игорька из Маринкиной квартиры, а на душе у неё как-то скучно и досадно и почему-то смотреть ни на кого не хочется. А теперь сама малышу игрушки в руки суёт: «Бери! Бери!» — и от этого ей весело.
А Игорёк, глупый, теперь еще и отвернётся иной раз от обезьянки или от пупса: «Не надо мне». Только слона по-прежнему любит.
Папа подарил Нате книгу сказок. С восторгом Ната рассматривала цветные картинки.
— Какое тут, наверно, интересное! Папа, кончай скорей свою газету и мне почитаешь.
Папа покачал головой:
— И не подумаю. Сама будешь читать. Ни я, ни мама, ни бабушка не будем. И Лёлю не проси. Увижу, что Лёля тебе вслух читает, отберу сказки. Очень стыдно, чтобы школьнице дошкольница книги читала.
— Да ведь я очень долго… ну, папа…
— Ничего. Захочешь узнать, про что тут написано, так прочтёшь. А сказки замечательно интересные.
Ната приуныла. Раз папа сказал, значит, так и будет: никто ей не станет читать.
Уселась Ната в любимый уголок на папиной кушетке и вполголоса принялась разбирать строчку за строчкой. Трудно самой читать. Второе слово разберёшь — первое забудешь. Конец слова прочтёшь — начало куда-то потерялось…
А тут ещё Лёля пристаёт. Теребит Нату за рукав и шепчет:
— Скоро ли у Пятнушки отпуск настанет?
Лёля часто мечтает:
— Хоть бы Пятнушка к нам в гости пришла! Попроси её, Натка, к нам хоть на полчасика прийти.
— Попрошу, попрошу, — неохотно говорила Ната. — Ей очень некогда. Вот разве когда отпуск у неё будет.
Потому Лёля и спрашивает про отпуск.
— Скоро ли? Ну, скоро ли? — шепчет Лёля.
— Не знаю когда… Не мешай!
Но Лёля не унимается.
— Обрадовалась Пятнушка, что я теперь Игорьку игрушки даю?
— Да, да. И тётя Маруся, и Пятнушка — все обрадовались.
— Мама, знаю, что обрадовалась. Она телеграмму прислала: «Целую дочку, которая так хорошо дружит с братом». А Пятнушка… Ой, знаешь что? Пусть она тебе письмо продиктует. Сама она, наверно, не умеет писать?
Этого еще не хватало! Ната даже потеряла строчку, которую читала, нечаянно сняла палец со страницы. Чтобы она письма под диктовку Пятнушки писала? Да писать Ната ещё больше не любит, чем читать.
Лёля выдумает! То давай в цирк попросимся, да написано ли на афишах, когда Пятнушка представляет! Теперь от Пятнушки письмо хочет получить… Хоть бы эта Пятнушка куда-нибудь уехала, что ли! Далеко-далеко и очень надолго, чтобы Лёля про неё забыла. И вдруг Ната вспомнила, что бывают «гастроли». Папа, когда про цирк ей рассказывал, то говорил, что цирк часто уезжает в другой город давать там представления. Называется это «гастроли».
Вот и хорошо! Завтра же Пятнушка уедет куда-нибудь далеко, далеко в тайгу, дальше, чем тётя Маруся уехала. Конечно, жаль расставаться с Пятнушкой, но надо же как-нибудь от Лёли отвязаться.
— Я поговорю с Пятнушкой, — пообещала Ната. — Завтра и послезавтра я её, наверно, не увижу… Только сейчас ты не приставай ко мне! Уйди! Вон, кажется, бабушка тебя зовёт.
И с новым пылом Ната принялась воевать с буквами и слогами, складывая из них слова и фразы.
Так бы и пришлось Пятнушке отправиться в далёкие края, если бы не случилось вдруг совсем другое.
На другой день Ната с мамой ходили за покупками. Зашли чернила купить. А в этом магазине игрушки тоже продавались.
— Купим что-нибудь Игорьку и Лёле, — попросила Ната. — Хоть недорогое что-нибудь.
— Мы им новые кубики купим, — сказала мама. — И тебе, Наточка, я что-нибудь подарю. Надежда Ивановна говорит, что ты стала лучше читать. Выбирай, что хочешь…
Ната стала разглядывать игрушки. Как их много! В глазах пестрит: куклы, мишки, автомобильчики… И вдруг…
— Хочешь «Вверх-вниз»? — спрашивает мама.
Какое там «Вверх-вниз»!
— Ой, мама, мама! — сказала Ната, захлебываясь от волнения. — Лягушечка зелёная целлулоидная! Вон там! Видишь? Купи мне, мама! Пожалуйста!
Мама удивилась:
— Что ты, Ната, как маленькая? И была у тебя такая лягушка. Ты её вмиг потеряла. Я хотела тебе что-нибудь хорошее…
