Ознакомительная версия.
Его маленькие острые зубки сверкали, как самый чистый, самый белый жемчуг, совершенно круглые, неподвижные глаза светились молодо и глупо, как дымчатые топазы, а тугое блестящее тело отливало всеми оттенками синего цвета, начиная с режущего глаза ультрамарина и кончая серовато-голубым, таким мягким и нежным, каким бывает Адриатическое море в марте, через час после заката солнца.
– Это он! – воскликнула Каролина и бросилась за молодым дельфином, который уже успел войти в дом.
Но дорогу ей преградил швейцар – старый и необыкновенно колючий морской еж.
– Что вам угодно, сударыня?
– Мне необходимо видеть этого молодого дельфина! – сдерживая волнение, сказала султанка.
– Не думаю, чтобы его светлость мог вас принять.
– Его светлость?
– Да, сударыня, ибо это принц Эгейский, прибывший сюда всего лишь на несколько часов по весьма важному личному делу. Он приехал сюда жениться и сейчас же после свадьбы отбывает со своей молодой супругой обратно на родину.
– Ну, это мы еще посмотрим, – сказала Каролина, дрожа всем телом. – На ком он женится?
– Вы, сударыня, вероятно, приехали из Дофиновки или давно уже не бывали в обществе. Об этом говорят все. Его высочество женится на мадемуазель Кризолите, старшей дочери мадам Абажур.
– Как! – в сильнейшем волнении воскликнула Каролина. – Он женится на Кризолите? На этой отвратительной холодной медузе?
– Совершенно верно, сударыня.
– Не может быть! Я не понимаю, что он в ней нашел! Ведь в ней же ровно ничего нет: ни молодости, ни красоты, ни души, ни сердца. Достаточно посмотреть сквозь нее на солнце, чтобы убедиться, что она совершенно пуста, как банка, из которой вылили простоквашу.
– Вы правы, сударыня, но дело в том, что принц Эгейский, несмотря на свою молодость и красоту, недавно окончательно промотался, так что ему остается либо поступить на службу, чего он в силу высокого происхождения никогда себе не позволит, либо жениться на богатой, хотя и отвратительной медузе и взять за ней в приданое сто тысяч.
– Как! Всего только сто тысяч?
– Это большие деньги, сударыня, – серьезно сказал морской еж, – особенно если принять во внимание, что у его высочества нет другого выбора и что его высочество…
Но Каролина не стала дальше слушать болтовню. Она оттолкнула ежа с дороги и хоть при этом сильно укололась, но не обратила на это никакого внимания.
У людей есть такое представление, что у рыб холодная кровь. Это не всегда справедливо. У Каролины кровь оказалась горячая, как кипяток. В тот миг, когда она появилась на пороге салона, принц Эгейский надевал перед зеркалом белые лайковые перчатки. Его красота поразила Каролину еще сильнее, чем в первый раз.
При виде пожилой взволнованной султанки в топазовых фосфорических глазах молодого дельфина мелькнуло изумление. Но Каролина не дала ему произнести ни одного слова.
– Ваше высочество! – сказала она, протягивая к нему с мольбою один плавник, так как другой был уже давно парализован жемчужиной. – Я ждала вас всю жизнь. И вот вы пришли. Я знаю, в обществе не принято, чтобы молоденькая девушка делала первый шаг. Но я его делаю потому, что вы прекрасны, и потому, что я люблю вас.
– Но, сударыня…
– Нет, нет, – продолжала Каролина с жаром, – не говорите мне ничего, пока вы меня не выслушаете. Я знаю все. Я богата. Я не просто богата, а я сказочно богата. Я обладаю сокровищем, равного которому нет в мире. Любой ювелир может дать за него столько денег, что по сравнению с ними жалкое приданое вашей пустой, ничтожной и молодой Кризолиты покажется соринкой. И это сокровище я кладу к вашим ногам. Оно сделает нас самыми богатыми и самыми счастливыми рыбами во всей вселенной. Теперь говорите.
– Гм… – сказал молодой дельфин, который был большим негодяем, и топазовые глаза его алчно сверкнули. – Но я бы хотел увидеть ваше сокровище…
– Оно перед вами, ваше высочество, – сказала Каролина и показала принцу Эгейскому жемчужину, сняв с нее платок, которым она ее всегда покрывала с тех пор, как жемчужина перестала помещаться под плавником.
Дельфин бросил равнодушный взгляд на драгоценность и сказал холодно:
– Видите ли, сударыня, я не большой знаток в жемчугах. В тех морях, откуда я родом, жемчуг не водится. Поэтому я бы предпочел увидеть что-нибудь более для себя привычное. Гм… Например, просто деньги.
– О, ничего не может быть проще! – весело воскликнула Каролина. – Я сейчас схожу к ювелиру и принесу вам корзину денег. Три корзины. Сколько хотите.
– Мне кажется, что было бы довольно и четырех корзин, – сказал молодой дельфин. – Но дело в том, что я боюсь, как бы все это не слишком затянулось. Через час я должен быть в церкви.
– Ровно через час я буду здесь.
– Прекрасно, – сказал дельфин, вынимая из жилетного кармана золотые часы. – Сейчас без четверти три. Если вас не будет без четверти четыре, то я принужден буду, как мне это ни грустно, ехать в церковь и жениться.
Можете себе представить, как мчалась влюбленная Каролина к ювелиру!
То и дело она спотыкалась, падала, присаживалась отдохнуть. Ее старое сердце громко стучало в старой груди. Она так тяжело дышала, как будто ее вынули из воды и бросили на песок. Но ей казалось, что она летит на крыльях.
– Я принесла вам редчайшую вещь, – сказала она, подходя к прилавку ювелира. – Она стоит таких денег, которых у вас даже может и не оказаться в наличности. Но это не имеет значения. Мне нужны пустяки – всего лишь четыре корзины денег. А остальные деньги, сколько бы их ни было, можете оставить у себя. Только, ради бога, поскорее!
Ювелир был старый, опытный краб, привыкший никогда ничему не удивляться. Он вставил в глаз трубку в сказал:
– Присядьте, мадам. Четыре корзины денег у меня, конечно, всегда найдется. Но прежде чем говорить о деньгах, разрешите мне взглянуть на вещь.
И Каролина показала ему жемчужину.
Старый краб долго ее рассматривал со всех сторон, то снимая, то опять надевая свое стеклышко. Наконец он закончил осмотр и сказал:
– Вы правы, сударыня. Это очень, очень большая редкость. Но вы напрасно обратились с этой вещью ко мне. Вам надо было обратиться в какой-нибудь музей или кунсткамеру[6]. Это редчайшая по величине бородавка. А бородавок, к сожалению, наша фирма не покупает.
– Этого не может быть! – воскликнула Каролина, почти теряя сознание. – Это жемчужина. Разве вы не видите? Это самая большая жемчужина в мире!
– Увы, мадам, вы ошибаетесь. Это не жемчужина, а бородавка. К сожалению, я это слишком хорошо знаю. У моей покойной супруги на правой клешне была точно такая же бородавка, только, разумеется, меньших размеров. Она выросла оттого, что на клешню попала песчинка, а моя покойная супруга своевременно не обратила на это внимания. Конечно, бородавка продолжала бы расти и до сих пор, если бы моя супруга по неосторожности не попала в сачок к мальчику, который ловил креветок. Кроме того, вам должно быть известно, сударыня, что жемчуг рождается на внутренних створках особых раковин, которые так и называются – «жемчужницы». Но я никогда не слышал, чтобы жемчуг рождался под плавником у рыбы, хотя и такой прекрасной, как вы, сударыня…
– Но моя тетушка сама, собственными глазами читала в старинной волшебной книге! – начала Каролина голосом, дрожащим, как струна, от горя, отчаяния и ревности, которые разрывали ее сердце.
– Ах, мадам, не следует особенно доверять старинным, а тем более волшебным, книгам. Если бы все, что пишется в старинных и волшебных книгах, было правда, то жить было бы гораздо легче и веселее. Но, я вижу, вы плачете?
Когда красавец Дельфин вышел со своей молодой женой, медузой Кризолитой, из церкви, на паперти среди других нищих рыб стояла Каролина – старая, сгорбленная, со слезами на некогда прекрасных глазах.
Кризолита узнала ее и шепнула своему мужу:
– Обратите, ваше высочество, внимание на эту бедную женщину. Когда-то она была очень красива. Мы с ней учились в одной школе. Она имела большой успех в обществе.
1945
В лесу стоял большой старый пень. Пришла бабушка с сумкой, поклонилась пню и пошла дальше. Пришли две маленькие девочки с кузовками, поклонились пню и пошли дальше. Пришел старик с мешочком, кряхтя, поклонился пню и побрел дальше.
Весь день приходили в лес разные люди, кланялись пню и шли дальше.
Возгордился старый пень и говорит деревьям:
– Видите, даже люди и те мне кланяются. Пришла бабушка – поклонилась, пришли девочки – поклонились, пришел старик – поклонился. Ни один человек не прошел мимо меня, не поклонившись. Стало быть, я здесь, в лесу, у вас самый главный. И вы тоже мне кланяйтесь.
Но деревья молча стояли вокруг него во всей своей гордой и грустной осенней красоте.
Рассердился старый пень и ну кричать:
Ознакомительная версия.
