– Ты чем это гремишь?
Настя вернулась с подносом, на котором дымились две чашки. Одну из них она поставила перед Никитой, другую придвинула себе.
– Буду лечиться! – сообщила она. – А у тебя обычный чай, так что пей, не бойся. Вот печенье, а вот варенье.
– Слушай, а ты сразу до этого додумалась? – Никита снова бережно разгладил листки и принюхался, почувствовав терпкий, странный аромат: в нем угадывалась смесь многих компонентов, и парень вспомнил вдруг магазин чая на Мясницкой, куда его в детстве часто брала бабушка.
– Сейчас расскажу, – Настя осторожно, чтобы не обжечься, сделала маленький глоток. Подержав жидкость во рту – то ли из желания распробовать, то ли из опасения, – она с некоторым усилием проглотила и несколько секунд сидела молча, прислушиваясь к себе. – Неплохо, – вынесла она вердикт и сделала следующий глоток – на этот раз смелее и увереннее. – Короче, начинать надо было со схемы.
Но Никита уже отвлекся – щекотавший нос запах притягивал и как-то странно волновал. Он отпил из своей чашки – самый обычный чай. Значит, аромат шел от напитка Насти.
– А мне можно попробовать такого, как у тебя? – спросил вдруг он.
– Тебе? – Настя удивленно взглянула на парня и некоторое время рассматривала его, как будто оценивая. – А ты уверен?
– Приятно пахнет, – храбрясь, объяснил свое желание Никита.
В глазах Насти вспыхнул странный огонек, она сходила на кухню и вернулась еще с одной чашкой.
– Угощайся! – поставив отвар перед Никитой, она уставилась на него с затаенным любопытством.
А тот почувствовал вдруг страх, но отказываться было поздно.
– Ты и вправду хочешь попробовать? – уловила его колебания Настя.
– А как же! – парень решительно взял чашку, отхлебнул и замер: вкус был жгуче-сладким, терпкий дух ударил в нос так сильно, что закружилась голова.
– Брр! Это что-то новомодное? – Никита с удивлением рассматривал густой маслянистый напиток темно-зеленого цвета.
– И да и нет, – уклончиво ответила Настя. – Настой по прабабушкиному рецепту. Отлично от простуды помогает!
– А ты меня не отравишь? – неловко хмыкнул гость и бросил на хозяйку быстрый взгляд, надеясь на ответную шутку.
Но нет, Настя была серьезна. Она держала чашку около лица, с наслаждением вдыхая аромат. И ответ ее прозвучал совсем не шутливо.
– Не знаю, – тихо сказала она. – Будем надеяться, что нет.
Преодолевая страх, Никита сделал еще глоток. На этот раз напиток показался не таким жгучим – пряное тепло обволокло горло, спустилось к груди.
– Неплохой коктейльчик! А что тут намешано? – Он не оставлял попыток свести все к игре.
– Ты точно хочешь знать? – испытующе посмотрела на него Настя. И снова ни в тоне ее, ни во взгляде не было игры, только какое-то жадное любопытство – так нетерпеливый экспериментатор смотрит на объект своих опытов.
Никиту охватила паника. Стало холодно, он поежился. Перед ним как будто приоткрылась дверь в другой мир, чужой, неуютный, неприветливый, откуда на него пахнуло тьмой… Он будто балансировал на краю, а потом его вдруг страстно потянуло узнать, что там дальше… С этими мыслями Никита в несколько глотков допил настой, со стуком поставил чашку на стол.
– Да, хочу, – как во сне промолвил он, глядя Насте прямо в глаза.
– А может, вначале задачу обсудим? – она словно испытывала его.
– Задачу потом. Сейчас давай про эту бурду, – настаивал он.
– Ладно. Основа – обычный зеленый чай. В книге написано – «настоящий китайский зеленый чай высшего качества», но я решила, что сойдет и наш. После того, как чай настоится, в него надо добавить: три листика Aquarium Aqiutirum, корень Silencia Zitratum, истолченные в порошок цветки Lijeria Obiozum.
– Это что, растения? – удивился Никита. – Надо же, никогда о таких не слышал! И где ты их взяла?
– Здесь, – Настя обвела рукой комнату. – Они растут вокруг тебя. Вот это, – она подошла к подоконнику, показала на маленькое приземистое деревце, нахально растопырившее ветви так, что они теснили другие цветы. – Это Aquarium Aquitirum, видишь, здесь не хватает трех листиков.
Никита подошел к Насте, наклонился, пригляделся. И действительно, на одной из веточек отсутствовали три мясистых глянцевых листочка.
– А вот это – Lijeria Obiozum, – продолжила экскурсию Настя. Теперь они стояли перед пышным растением с мелкими листиками, усыпанным яркими голубыми цветочками. – По-другому еще называется ведьмина травка. Чувствуешь, как пахнет? Слабее, чем фаленопсис, но тоже приятно!
Никита наклонился, понюхал – цветы источали пряный аромат, тот самый, который Никита уловил и в напитке.
– А вот это – Silencia Zitratum, – они повернулись к свисающей с потолка лиане. – Видишь, какие мощные воздушные корни. И крепкие! Я так мучилась, когда отрезала.
Стоя под лианами, Настя тряхнула головой, и волосы ее зацепились за один из воздушных корней. Она попыталась освободиться, но стало только хуже – теперь уже локоны запутались, а любая попытка пошевелиться вызывала резкую боль. Настя причитала, смеялась и все больше застревала в «джунглях».
– Вот противное растение! Очень капризное. И липкое! Вечно с ним какие-то проблемы. Ну! А ты чего стоишь? – прикрикнула она на Никиту. – Иди помоги!
– Кто, я? – вдруг испугался Никита.
– А что, здесь есть кто-то еще? Не видишь, что ли, я сама не могу!
Парень робко ступил под густую завесу стеблей. Он осторожно коснулся Настиных волос, потянул за локон…
– Аккуратнее! Не дергай! – зашипела Настя, и у спасателя задрожали пальцы.
Никита принялся неловко распутывать колтун. Получалось плохо – едва он вытаскивал одну прядь, запутывалась другая. Настя то и дело вскрикивала и шипела.
– Так, ладно, все понятно, – не выдержала, наконец, она. – Бери ножницы! В нижнем ящике стола. А теперь режь! Да режь, тебе говорят, что ты трясешься?
– А что резать-то? Стебель? – Никита в растерянности щелкал ножницами.
– Да волосы же! Неужели непонятно? Просто отрежь ту прядь, которая запуталась!
– Тут много, – засомневался Никита. – Тебе прическу менять придется!
– Режь, тебе говорят! – рассердилась Настя. – Или я тебя самого на кусочки раскромсаю!
Никита покорно чикнул ножницами, отхватив, как ему показалось, совсем тоненькую прядь. Однако когда Настя выбралась из «зарослей», оказалось, что у нее появилась коротенькая челка. Обескураженная, она крутилась перед зеркалом, то и дело бросая свирепые взгляды на Никиту.
– Под самый корень обкарнал! Что я теперь буду делать?
– А что? По-моему, тебе идет! – попытался утешить ее невольный парикмахер. – Очень стильно! Так, значит, в той бурде, что мы пили, было и это зловредное растение? – неуклюже хотел он переменить тему разговора.
– В той бурде, что мы пили, было и еще кое-что! – сердито бросила Настя. – Три клочка шерсти четырехмесячного котенка, вот!
– Ты серьезно? – у Никиты вытянулось лицо.
– А как же! Для чего я, по-твоему, Ерошкину шерсть собирала? – мстительно буркнула Настя.
– Ты сумасшедшая! Тебя надо в психушку запереть! – в сердцах бросил Никита, хватаясь за горло – он боялся, что его вот-вот стошнит.
– Ты сам захотел, – промолвила Настя, не отрывая глаз от зеркала. По губам ее блуждала усмешка – точно такая же, какую репетировал накануне перед зеркалом Никита. Только у Насти получалось лучше, естественнее. Да-да, она как будто насмехалась над Никитой, и это, вместе с другими странностями, вдруг взбесило его.
– Знаешь что… – начал он и тут же, осекшись, бросил, – ладно, пока.
А потом подхватил рюкзак и выскочил за дверь.
Лишь на улице парень вспомнил, что так и не поговорил с Настей о валентинке.
– Вот черт! – он сплюнул себе под ноги и с такой силой пнул пустую банку, что та загромыхала по ступенькам, распугивая воробьев.
И тут же в спину ударил скрипучий старческий голос.
– Молодой человек, прекратите безобразничать! Немедленно поднимите банку!
– Это не мое! – обиженно вскинулся Никита. Он обернулся и увидел разъяренную старушку.
– И не мое! – отрезала та, показывая палкой на урну. – Выкиньте вот сюда и не спорьте со старшими! Или вы хотите оказаться в милиции?
– Старая карга! – буркнул себе под нос Никита, подбирая банку. – Старая ведьма!
Опять дурацкая ситуация! Что-то слишком часто за последние дни… Хорошо еще, никто не видел!
Но он ошибся. Свидетель был, вернее, свидетельница. Она стояла чуть поодаль, спрятавшись за узловатый ствол старого тополя. Это была Вика, которая подала голос, едва только Никита поравнялся с ней.
– Ой, мамочки! – пролепетала староста, прижимая к себе ранец-медвежонка и глядя на парня округлившимися от ужаса глазами. – Ой, мамочки!
И тут Никита не выдержал.
– Что ты заладила «мамочки, мамочки!» – обрушился он на Вику. – Ну зачем ты ходишь за мной? Выслеживаешь, вынюхиваешь! Чего тебе надо?
