class="p1">— Не сказала что?
— Она собирается разделить со мной участь смертных. Мы проживём долгую счастливую жизнь, состаримся бок о бок и умрём в один день. А наши многочисленные дети и внуки будут носить цветы к подножию холма, под которым мы упокоимся.
Тут Элмерику подумалось, что Колин, должно быть, слушал много баллад: он представил идеальную жизнь с возлюбленной. Жаль только, что в действительности так складывалось очень редко. Почти никогда.
— Глупости, — отмахнулся Хозяин Вод. — Фейри не могут по своей воле отказаться от собственной сути. Либо ты плохо слушал Келлевен, либо она, не желая ранить твое самолюбие, умолчала о том, что её старость будет лишь личиной. А как только ты умрёшь, она вновь помолодеет. Так что под холмом тебе составят компанию только могильные черви.
— Это правда? — Колин с тревогой глянул на возлюбленную. Та кивнула.
— Да. Прости, что не сказала. Я не думала, что это так важно.
Сын старосты закатил глаза. Было видно, что он очень недоволен. А ещё напуган, растерян. В общем, парню сейчас приходилось несладко.
— Он его нарочно дразнит, — шепнул Джеримэйн Элмерику. — Хочет, чтобы наш лопух отказался от девицы. А знаешь, что это означает?
— Что?
— Он не может её забрать, понимаешь? Если балбес не сдрейфит — ничего этот Гледвин нам не сделает!
— Ты хотел сказать «им», — горько усмехнулся Элмерик. — Боюсь, на нас с тобой благосклонность Келлевен не распространяется.
— Хочешь сказать, он может их отпустить, а нас утопить? — Джеримэйн нервно дёрнул себя за чёлку. — М-да, вот и помогай после этого ближнему…
— Давай надеяться на лучшее, — улыбнулся Элмерик. — Вроде пока всё идёт хорошо.
Но его настрой не нашёл в душе Джерри отклика. Приятель скривился, будто бы съел что-то кислое.
— На всякий случай попробую составить заклинание, чтобы дышать под водой.
— Ты и такое можешь? — не без зависти ахнул Элмерик.
— Пока не пробовал, — Джеримэйн пожал плечами. — Вот и узнаем.
— Лучше бы нам не пришлось проверять это на собственной шкуре… Предпочту верить, что Колин справится.
— А я предпочту верить в себя и в чары. Это надёжнее.
— Это всё не важно! — неожиданно зло и резко выкрикнул Колин. — Главное, что мы с Келлевен хотим быть вместе. Пускай она бессмертна, а я нет. Но за пиршественным столом у Хозяина Яблок однажды все встретятся. Я дождусь. Даже если придётся ждать целую вечность.
— Смотри-ка, дочь, кажется, этот малёк действительно тебя любит, — хмыкнул Гледвин. — Тем хуже для него. Потому что даже жалкую земную жизнь, короткую, как северное лето, вам не прожить вместе!
— Это ещё почему? — девушка с вызовом вздёрнула подбородок. — Папа, давай начистоту: если бы ты хотел утопить его, то уже бы утопил.
— Твоя правда, — Хозяин Вод с улыбкой смотрел, как двое влюбленных ещё крепче сжали руки друг друга. — Я хотел лишь напугать твоего жалкого смертного. И удивлён, что не получилось.
— Вообще-то получилось. Немного, — выдохнул Колин. Его плечи расслабились, к щекам вернулась краска. Похоже, парень испытал немалое облегчение, услышав, что его не собираются убивать.
Но Элмерик на его месте не спешил бы радоваться. Он слишком хорошо знал фейри, чтобы не заподозрить подвох.
— Ты наложила на него обычный зарок? — спросил отец у Келлевен и, дождавшись кивка, продолжил. — Этот малёк нарушит его быстрее, чем ты думаешь.
— Неправда! — вспыхнул Колин. — Я никогда не подниму руку на мою жену!
— А я тебе покажу, — Хозяин Вод взял чашку, выплеснул на пол недопитый чай и что-то прошептал.
Вот это чары! Элмерик, разинув рот, смотрел, как чашка растёт на глазах. Сперва она стала размером с плошку, потом — с супницу, и остановилась, сравнявшись с самым большим котлом в кабинете мастера Патрика.
Гледвин щёлкнул пальцами, и чаша заполнилась чистой, как слеза, водой.
— Смотри, вот ваше будущее, — от его ногтя по водной глади разбежались круги, а когда волнение утихло, на дне отразилось Чернолесье.
Элмерик узнал обветшавший от времени дом старосты, рядом с которым высился прекрасный особняк. Каменные стены, три этажа, высокие окна — не всякий лорд мог таким похвастаться.
На ступенях у входа спорили двое. Вода поглощала все звуки, Элмерик, как ни силился, не мог разобрать ничего, кроме яростного журчания. Но спорящих он узнал. Келлевен почти не изменилась, только распущенные волосы стала укладывать в высокую причёску, а Колин заматерел, обзавёлся небольшим брюшком и седыми нитями в волосах. В видении он очень напоминал старосту Дунстана. Спор уже перерос в яростную ссору, муж и жена кричали друг на друга, некрасиво распялив рты. Вот Колин замахнулся — миг — и картинка померкла, в чаше осталась лишь вода, уже не такая чистая, с мутным осадком на дне.
— Что теперь скажете? — прищурился Гледвин.
Все потрясённо молчали, осмысляя увиденное. Первым пришёл в себя Джеримэйн и, сплетя руки на груди, выдал:
— Знавал я одну прорицательницу. Она говорит, не бывает однозначных предсказаний. Мы видим лишь то, что может произойти. И скорее всего, произойдёт, если пустить дело на самотёк. Но это лишь одна из сотен возможностей, не более того. Молодые, скажите папе спасибо за предупреждение и ведите себя хорошо. А то вы видели, что будет. Вам оно надо?
Элмерик мысленно зааплодировал, а Колин вымученно улыбнулся.
— Ну, спасибо… папа, — и невольно втянул голову в плечи, опасаясь гнева Хозяина Вод. Но тот в ответ только усмехнулся.
— Не за что, сынок.
Келлевен ахнула, а Коллин вытаращился так, что стал похож на удивлённого филина.
— Сынок? Не малёк? Это значит, что вы… — набравшись смелости, он едва слышно выдохнул, — одобряете?
— Считайте, что вы меня убедили, — махнул рукой Гледвин. — Коли у вас такая любовь, живите, как хотите, а я уплываю. Вот только раковину заберу, вам и без неё хорошо будет.
— Нет!!! — от вопля Келлевен заложило уши.
В нём было столько отчаяния, что Элмерик испугался за сохранность её рассудка. Джерри повертел мизинцем в ухе.
— Эй, так и оглохнуть недолго!
А Колин всполошился:
— Дорогая, что случилось? Тебе больно?
Девушка, словно не слыша его, топнула ногой и вскричала:
— Ты не посмеешь так поступить со мной, речной слизняк!
— Т-с-с, может, не стоит так с отцом? — зашептал Колин. — Невежливо всё-таки.
— О! Так ты на его стороне, — фейри сгоряча влепила жениху пощёчину и, поняв, что натворила, зарыдала в голос.
— Папаша краб, дочь — чокнутая. Ну и семейка, — как всегда, не удержался Джерри. Спасибо, что хоть шёпотом Элмерику на ухо, а не на весь дом. — Рыжий, напомни мне, если забуду, чтобы я никогда не крутил шашни с фейри. Это добром не заканчивается. Вот ты понял, с
