Ознакомительная версия.
8 Ванькина история
Мы во дворе играли в футбол, и вдруг Катя Лемминг прибегает, глаза у нее большущие, и кричит:
– Ваня! Тебя бабушка зовет. Срочно домой. К тебе пришли.
– Кто пришел? – удивился Ванька.
– Не знаю, – ответила Катя. – Какой-то дяденька. Он у тебя дома сидит на стуле и ждет.
Ванька сначала не хотел идти, но у него бабка строгая, за уши оттаскать запросто может. Пришлось нам игру прервать, и мы побежали к Ване домой. Нам любопытно было, что это за дяденька его ждет.
Прибежали мы к нему домой, смотрим, действительно сидит дядька худой и такой строгий, увидел нас и смотрит. И мы смотрим.
Тут бабушка Ванькина из кухни вышла, недовольно на нас посмотрела, вытерла руки о фартук взяла внука за плечи и говорит:
– Это вот, Ваня, твой отец.
И к дядьке этому толкает. А Ванька притих весь, улыбаться перестал и тихо так, осторожно, словно кошка, к отцу подходит. Тот на него смотрит, ничего не говорит, потом вдруг улыбнулся. А Ванька, раз и к нему на колени залез и прижался. Молча. Ничего не говорит. А отец его, тоже молча, вытащил из кармана огромную такую шоколадку и Ваньке сует. А мы смотрим на них и видим, что они на самом деле очень похожи друг на друга. Никаких сомнений тут быть не может. Отец и сын.
Тут бабушка к нам повернулась и говорит:
– А вы, ребята, давайте, идите себе играть. Тут вам не театр.
Ну, мы и ушли. Сели во дворе и стали гадать, откуда вдруг ни с того ни с сего, у Ваньки отец объявился.
А вечером сам Ванька вышел. Счастливый. Улыбка аж до ушей. Мы к нему сразу приставать начали, расскажи мол, откуда у тебя отец появился.
– Не скажу, – ответил он нам гордо. – Незачем вам это знать.
Но вечером он все же не выдержал и проговорился. Такое рассказал, что мы чуть не упали. Оказывается, все это время его отец был в тюрьме и вот только сейчас его выпустили.
Вот эта история! Мы с Димкой Ваньке тогда даже позавидовали. Надо же, как повезло человеку. Раз и вернулся к нему отец. Ну и что, что он в тюрьме был? Ванька с ним до сих пор живет. Живет и радуется. И уверяет нас, что его отец пальцем не трогает. И даже ругает редко и не сильно. Так что зря нас Катя уверяла, что те, кто из тюрьмы приходит, все злые и жестокие. Не похож Ванькин отец на жестокого человека. Ходит с ним за руку по улице, покупает шоколадки и мороженое. Мастерит ему воздушных змеев, которых мы потом запускаем. Ванька его уважает.
Пока я грустил и предавался воспоминаниям, наступил вечер. За окном стало темно. Димка все за столом свои статьи в тетрадочку переписывает. Одну за другой. Вот ведь, неугомонный!
Потом пришла мама, увидела, что Дима за столом и пишет, обрадовалась:
– Ага, занимаетесь! Молодцы.
И пошла на кухню. А я пробрался за ней, помог пакеты с едой разобрать, а потом подмигнул маме и палец к губам прижал. Мама знает, что если я так делаю, то значит, что-то очень секретное ей рассказать хочу.
– Что случилось, Леша? – встревожено зашептала она и села на табурет.
Я этим воспользовался и тут же залез к маме на колени. Иногда я так делаю. Очень люблю я к маме приласкаться, потереться об нее, помурлыкать, как котенок. Мама у меня ласковая, теплая. Жаль только, что очень много времени на работе проводит. Только вечера у нас и есть, да еще выходные. Но ведь это так немного. Мамы должно быть больше.
– Что случилось? – шепотом спрашивает у меня мама.
А я ей, тоже шепотом, в самое ухо и говорю:
– Ты думаешь, Дима, русский язык делает?
– А разве нет?
– Нет. Он на тебя в суд решил жаловаться. Вот и пишет.
– В суд? Какой еще суд? – удивилась мама и даже шептать перестала. – Леха, ты чего мелешь?
Мне конечно за такое ябедничество от Димки попадет, но я продолжаю:
– Ты его ремнем побила за двойку? Побила. А это нарушение прав человека. Неприкосновенность. Вот. Теперь Дима статьи выписывает, свои права изучает. Про суд мне говорил.
Мама некоторое время на меня смотрела и молчала, и глаза у нее все круглее и круглее становились. А потом как позвала:
– Дима! А ну-ка иди сюда!
Послышались неохотливые шаги. В дверях кухни появился Димка.
– Чего? – недовольный, что его оторвали от важного дела, спросил он.
– Иди сюда, иди, – сказала мама.
Дима подошел, и она его тоже к себе посадила только на другое колено.
– Ты, говорят, в суд собрался на меня подавать? – спросила мама.
– Кто я? – удивился Димка.
– Ну не я же.
– Нет!
Теперь мама посмотрела на меня. А что я? Я ничего.
– Вот до чего я дожила! – вздохнула мама. – Родные дети со мной судиться надумали.
– Я ничего такого не надумал! – тут же сказал я.
– Я тоже, – сказал Дима. – Я совсем не то. Это Леха врет. Он не так понял. Я просто. Я просто хотел тебе статьи показать. Вот.
Он спрыгнул с маминого колена и побежал в комнату, а потом вернулся со своей тетрадкой и показал ее маме.
– Вот эту статью, вот эту, и еще вот эту, – забормотал он.
Мама смотрела, смотрела, а потом улыбнулась, вот только почему-то у нее глаза заблестели, будто она плакать собралась, и говорит:
– Тоже мне, правозащитник выискался!
А потом она вдруг как обняла Диму, прижала к себе, поцеловала его несколько раз и говорит:
– Ну, прости, меня, Димочка! Прости, пожалуйста! Я тебя больше никогда бить не буду!
– Ты тоже меня прости, – забормотал мамин старший сын. – Я обязательно двойку исправлю, и учиться буду.
Смотрю, а у Димки тоже на глазах слезы. Тут и у меня глаза защипали. А мама уже и меня обнимает, к себе прижимает и целует, то меня, то брата. Так мы втроем немного поплакали и пообещали друг другу, что больше в нашей семье права человека нарушаться не будут.
Вот так мы все и помирились. И так нам всем троим сразу хорошо стало. Легко, как будто в нашем доме лампочек больше стало.
Потом мы ужинали, и опять было весело и мы с Димкой кричали и рассказывали маме разные свои дела, а мама тоже рассказывала. В общем, это был замечательный вечер. А когда наступила ночь, и мы легли спать, то спали все хорошо, и Дима проспал до утра, и приступа у него не было. Я этот день не забуду никогда в жизни.
Но мой рассказ вовсе не заканчивается. Все только с этого и началось.
Я был уверен, что раз все так хорошо в нашей семье завершилось, все помирились и снова стали счастливы, осталось только двойку Димкину исправить, но это уж дело не быстрое, тут времени много надо, целая следующая четверть, мой брат успокоится и перестанет изучать права человека.
Ничуть не бывало. Утром мы встали, и Димка сразу, даже не одевшись, Конституцию в руки и прямо в постели ее начал читать. Я только горько вздохнул. Раньше он мобильник брал и играл, и это было интересно, а теперь про него и не вспоминает.
Вообще мой брат очень увлеченный человек. Если он чем-нибудь занимается, и это его увлечет, то держись. Все силы, все свое время он только и будет тратить на свое увлечение. Так было всегда, сколько я себя помню. Так было, когда он учился ездить на велосипеде. Он не успокоился, пока не научился ездить, правя одной рукой, вовсе без рук, поднимать велосипед на дыбы, словно лошадь и ехать на заднем колесе. Кончилось это тем, что он сломал себе руку. Когда Дима увлекся футболом, то все стены в нашей комнате оказались завешанными футболистами, он бегал по киоскам и покупал открытки, пока не собрал всю сборную России и сборную Мира. И целые дни проводил на футбольном поле. Про компьютерные игры я промолчу. Это целая история. И вот теперь права человека. Ничего удивительного.
Спали сегодня мы долго, когда проснулись, мамы дома уже не было. Она на работу ушла. Эх, хорошая все-таки вещь каникулы! И тут как раз телефон зазвонил. Я подбежал к телефону, поднял трубку. Звонила мама.
– Привет, – говорю я ей.
– Привет, Леша. Как дела? Вы уже проснулись?
– Да, только что.
– Завтрак на столе, подогрейте его в микроволновке. Как Дима?
– Конституцию читает, – проворчал я.
– Батюшки! – ахнула мама. – Да зачем она ему?
– Не знаю. Мама, а может, он с ума сошел?
– Прекрати болтать ерунду. Позови Диму к телефону. Я с ним поговорю.
Дима поговорил с мамой, потом положил трубку.
– Ах, ты ябеда.
– Да, а чего ты опять?
– Чего опять?
– Читаешь.
– А что же я, по-твоему, делать должен?
– Не знаю. У нас же все теперь хорошо.
– Это теперь хорошо. А мало ли что в жизни может случиться? Ко всему надо быть готовым. Только вот теперь по твоей милости, я читать не могу.
– Это почему это?
– Мама велела русским заниматься сразу после еды.
– А ты не ешь. И тогда можешь сколько угодно свою Конституцию читать.
– Скажешь тоже. Сам не ешь!
Ознакомительная версия.
