Гугуцэ тоже шёл домой. Кого ни встретит, все ему рады. Но он всё-таки свернул в переулок, чтобы не проходить мимо дома старушки Иоанны.
Каждый день Гугуцэ собираются сделать качели. Каждый день ребята прибегают к нему покачаться, и каждый день Гугуцэ хочется от стыда провалиться сквозь землю. Отцу некогда забить два столбика. Сегодня некогда, завтра некогда, а там Гугуцэ состарится — вот и качайся! Не устроить ли качели между телеграфными столбами! А вдруг провода порвутся и все телеграммы посыплются во двор Гугуцэ?
Но пришёл день, когда Гугуцэ не вспомнил про качели.
«Видно, — решили домашние, — что-то другое у него на уме».
А Гугуцэ и в самом деле куда-то провалился. Ищет его мать, с ног сбилась, найти не может. Отец в это время с вёдрами ходил от огорода к колодцу и обратно — помидоры поливал. Не успел кончить, откуда ни возьмись — Гугуцэ!
— Где пропадал? — рассердилась мама.
— Нигде. Помидоры с отцом поливал, — отвечает Гугуцэ.
Отец глянул сначала на вёдра, потом на свои руки, потом, нахмурив брови, на сына:
— Смотри у меня!
В субботу вечером Гугуцэ опять пропал. Мать ищет его — не находит, кличет — не докличется.
Соседка в это время цветы поливала. Колодезный журавль ходил то вверх, то вниз.
— Кума Олина, не видала Гугуцэ?
Кума пожала плечами, вылила последнее ведро, и тут как из-под земли появился Гугуцэ. Мама его ругает, а Гугуцэ защищается:
— Да я же цветы поливал с тётей Олиной!
— Ну погоди, вернётся отец с работы…
Вечером едет отец на повозке, остановился у колодца лошадей поить.
Мама взяла Гугуцэ за плечи — не выкрутишься, — повела к отцу. Только начала жаловаться, а Гугуцэ исчез. Напоил отец лошадей, тронулась повозка, а за ней идёт Гугуцэ.
— Ну, что ты сейчас скажешь?
— Лошадей с отцом поил, вот что!
Отец с матерью переглянулись и покачали головами.
На другой день мама решила сводить Гугуцэ к врачу. Только сперва огурцы надо полить.
Пошла на колодец. Видит, рядом с колодцем камни лежат. А в корзине на том конце журавля вместо камней какой-то другой груз. Батюшки, да это же шляпа Гугуцэ!
— Вот ты где? А ну, слезай сейчас же!
— Не слезу! Я же с тобой огурцы поливаю!
К вечеру отец поставил качели.
Качались на них соседские ребята, а Гугуцэ на них поглядывал: разве есть на свете качели, которые поднимут тебя выше колодезного журавля?
Пришёл медведь к роднику, а под мышкой у него пчелиный улей.
Любопытная козочка дождалась, пока медведь напьётся, и спрашивает:
— Что новенького, косолапый?
Медведь показывает улей:
— Видала? Радио! Не могу без него. Музыку обожаю!
Козочка — ушки на макушке. Но вместо радио слышит: земля трясётся! Это божья коровка скачет верхом на зайце.
— Неужели не слыхали? Неужели не знаете, какую телеграмму отстукал дятел?
«Всем! Всем! Всем! В ЛЕСУ ГУГУЦЭ!»
— А ты всё поёшь? — рассердился медведь на радио, чуть об землю его не грохнул. — Слушай, божья коровка, он один или как?
— Кто? Гугуцэ! С ножиком, косолапый, с ножиком! Про тебя спрашивал!
Схватил медведь радио (помирать — так с музыкой) и бежать.
«ГУГУЦЭ С НОЖИКОМ!» — неслось по всему лесу.
Белка шторы в дупле задёрнула. Лиса вместе с хвостом забилась в барсучью нору. Волк в чертополохе засел, весь дрожит: а вдруг Гугуцэ из того же села, что и вчерашняя овца!
«Всем! Всем! Всем! ГУГУЦЭ ВОЗЛЕ БАРСУЧЬЕЙ НОРЫ!»
Лиса скок из норы и со всех ног в Липовую рощу:
— Ай-ай! Клятву давала чёрных кур по пятницам не таскать! Это вы, лапки, виноваты, сами пошли, меня не спросили!
А дятел стучит:
«В последнюю минуту. ГУГУЦЭ У ЧЕРТОПОЛОХА!»
— У-у! — завыл волк. — Медведь хоть радио завёл, новостями интересуется. А я вот пропадаю из-за своей серости! У-у!
И помчался волк куда глаза глядят. А так как правый глаз ему подбили пастухи, то волк побежал налево.
«ГУГУЦЭ С НОЖИКОМ В ЛИПОВОЙ РОЩЕ!»
А там медведь с лисой спасались. Лиса радио на себе таскала, только бы одной не оставаться.
Весь день в лесу был такой переполох, так трещал хворост под звериными лапами, что птенцы чуть не выпали из гнёзд, до того перепугались.
— Мамочка! Что это? Уж не война ль какая?
К вечеру медведь выбился из сил:
— Не могу больше. Шкуру спасаю, а сам вон как её об кусты изодрал. Сходи, лиса, к дятлу, спроси, кто такой Гугуцэ, какой он с виду и насколько его ножик страшнее ружья.
Дятел в ответ со смеху покатился:
— Ага! Струсили! То-то! Гугуцэ давно уже дома. Ещё утром срезал ножиком дудочку и пошёл поить наседку с цыплятами.
Однажды утром мама разбудила Гугуцэ и говорит:
— Сходи, милый, к дяде Симиону, попроси ступу. Буду коноплю толочь. Отцу охота конопляного молока.
Гугуцэ хотя и встал, но ещё не совсем проснулся. Так сонный и отправился на другой конец села. Идёт и думает: какое у конопли может быть молоко? Вот масло — это другое дело.
Дом за домом, дом за домом. Вот и дядина калитка. Тут Гугуцэ опомнился и схватился за голову: столько народу встретил по дороге и ни с кем не поздоровался!
Гугуцэ бегом назад. Догнал прохожего, пожелал доброго утра. Но как поздороваться с остальными, если никого уже не видать? Узнал у агронома, кто где, и скорей в поле. На одном холме пололи сахарную свёклу, на другом убирали табак. Гугуцэ всех расспросил, видали его утром или нет. Кто видал, кто не видал, а кто, может, и видал, да забыл. На всякий случай Гугуцэ здоровался с каждым, никого не пропускал.
Когда люди спрашивали Гугуцэ, зачем он к ним пожаловал, мальчик объяснял, что пришёл помочь, и просил у кого тяпку, у кого фартук, куда кладут табачные листья, у кого ещё что-нибудь. В саду лестницу одолжил и полез на дерево собирать абрикосы. При этом он не забывал смотреть по сторонам и, если кто-нибудь ехал на машине или в повозке, махал шляпой.
Пока дошёл до трактористов, «Доброе утро» кончилось и нужно было говорить «Добрый день!» Гугуцэ подождал, пока все соберутся у полевой кухни, поздоровался с каждым и между делом помог трактористам управиться с обедом.
Потом он зашагал на гумно, где зерно молотят. Там было много мужчин. Гугуцэ пожал всем руки и между делом наполнил зерном несколько мешков ростом с него самого.
Напоследок он заглянул в курятник и каждой женщине, которая там работала, сказал «Добрый вечер!». И между делом помог пересчитать яйца.
Домой он пришёл с таким видом, будто выиграл сражение, хоть от усталости ног под собой не чуял. Было уже темно.
— Гугуцэ, где же ступа? — спросила мама.
Гугуцэ хлопнул себя по лбу и бегом к дяде Симиону.
Солнце было уже совсем высоко, а мельницу так и не открыли. Тётя Мариуца три раза доливала воду в котёл, она уже брала на растопку сухие палки от подсолнухов из своего забора, а дядя Ион всё ещё не принёс муки для мамалыги. Наконец терпение у тёти Мариуцы кончилось:
— Ступай, дочка, к мельнику, скажи: если не даст муки, то и его забор пойдёт мне на дрова.
Мельник ответил на это:
— Как молоть, если пришло только три человека? Жернова сотрутся!
А три женщины тем временем уже выдёргивали палки из его забора. Мельник забыл про мельницу и в чём был, без шапки, помчался спасать забор. Какой же ты хозяин, если без забора остался?
Не успел он сосчитать, сколько палок выдернули, как услышал, что женщины принялись разбирать забор на мельнице. Мельник бегом туда. Глядь, в заборе дыра величиной с человека. Мельник встал в неё, и забор опять сделался целым.
— Люди добрые, — кричит, — не выйду из забора, пока палок не вернут!
Палки-то ему женщины принесли, да только не те. Вытащи они из огня те самые палки, какие взяли, они бы, конечно, подожгли мельницу. Но мельник не заметил, что палки ему подменили, и сразу успокоился:
— Вот теперь другое дело!
— А когда мука будет? — волновались люди.
— Идите в село, дайте знать, чтобы ещё зерна привезли!
— Ты — мельник, ты и ступай!
Мельник вывалял пиджак в муке, чтобы всем было видно, кто он такой, и двинулся по главной улице, а трое мужчин шли по переулкам:
— Эй! Все на мельницу! Везите зерно! Мелите муку!
И перед мельницей словно из-под земли стали появляться тут полмешка, там полмешка…
Мельник взвесил мешки глазами: нет, мельничный ковш ими не наполнишь.
Люди сели вместе с ним на травку, стали прикидывать, кто из мужчин сейчас не в поле и мог бы добавить ещё зерна. Никого, кроме Гугуцэ!
Мельник скорей на маслобойню, семечки в карман — и к Гугуцэ:
— На тебе семечки, Гугуцэ. Угощайся! Кстати, не нужно ли тебе на мельницу? Муку для тебя сделаю — высший сорт, по особому заказу. Мамалыга из неё получится — язык проглотишь!
Гугуцэ, видя, что бедняга мельник весь в поту, пожалел его и сказал сестрёнке:
— Присматривай за домом. Я — на мельницу.
Взял он целую шапку зерна, хороший мешок для муки, прибежал на мельницу и высыпал зерно из шапки прямо в мельничный ковш. Тот сразу наполнился, и мельница заработала на полный ход.
