Серёга оцепенел. Я понял, что перегнул палку, но отступать уж было некуда.
– Ну ты и подонок! – вскочила Крылова.
– Кто там вякнул? Оба-на! Верная подруга! Ты уже рассказала, что это с тобой я ходил в кино?
У Инги буквально отвисла челюсть.
– Что?! Что ты болтаешь?
Я ухмыльнулся. Она повернулась к Крыловой:
– Это правда?
Крылова потупила глазки и ничего не ответила.
– Как ты могла? Ты ходила с ним в кино? Как? Когда?
Поскольку Крылова молчала, выступил снова я:
– Вчера вечером. И в кино, и в кафе. А ещё мы обнимались и даже разок поцеловались. Да, Крылова?
На ней лица не было, а Ингу так вообще стало не узнать.
– Ты… ты… – только и повторяла она.
Потом схватила сумку и выбежала из кафе.
– Инга, подожди! – взмолилась Крылова и умчалась следом.
Серёга с минуту смотрел на меня, стиснув челюсти. Затем покачал головой и тоже вышел на улицу.
– Я… это… тоже пойду, – вдруг поднялся Забровин.
– Даже пиво не допьёшь? – спросил я.
– Не, мне надо… дело есть.
Один за другим ушли все наши. Даже сердобольная Гороховская. Я остался один. Ко мне подрулила официантка:
– Они насовсем или ещё вернутся? А то у нас со столами напряжёнка.
– Насовсем, – буркнул я и тоже вышел.
Настроение сделалось препоганое, но домой идти совершенно не хотелось. Решил прогуляться. Без конкретной цели, просто шёл куда глаза глядят. Забрёл в тихую аллейку. Сначала услышал смех и разговоры. А потом увидел их. Они облепили одну из скамеек, почти весь наш класс. Девчонки взобрались с ногами и сидели на спинке, пацаны топтались перед ними. Они болтали наперебой и хохотали.
В первый момент я остолбенел, точно схватил нехилый такой удар в грудь, что ни охнуть ни вздохнуть. Я вмиг всё понял. Они, все они, сбежали от меня! Отделались! Вот так в одночасье я для всех стал не просто ненужным, а лишним, тем, от кого хотят избавиться…
Это потрясло меня настолько, что я встал как вкопанный и не сразу сообразил, как будет глупо, если они меня заметят. Потом развернулся и пошёл прочь, но, видать, кто-то успел меня засечь, потому что смех и разговоры за спиной внезапно смолкли и чей-то приглушённый голос произнёс:
– Это что, Решетников?
Господи, мне хотелось сквозь землю провалиться! Я шёл быстро, едва не срывался на бег, приказывая себе не думать ни о чём и загоняя вглубь едкую горечь. Затылком чувствовал их взгляды, в ушах стоял их шепоток. Сволочи! Злосчастную троицу (Шевкунов-Мазуренко-Крылова) я не заметил, вроде их там вовсе не было. Так что, спрашивается, с чего остальные так себя со мной повели? Им-то я что сделал? Ну и ладно. И пусть. Как хотите. Нужны вы мне больно. Кретины! Лузеры!
Я мчался по улице на автопилоте, в мыслях кроя своих одноклассников на чём свет стоит. Только злость и не давала мне раскиснуть, заглушая боль. А мне было ой как больно, только в этом я и самому себе не желал признаваться.
Дома мать снова завела шарманку по поводу сорок восьмой школы. Пока гулял, она заготовила целый список доводов, но я даже слушать не стал, сразу же согласился:
– Ладно, пусть будет сорок восьмая. Мне вообще пофиг.
Она аж онемела от удивления.
После сегодняшней встречи с нашими мне и правда было всё равно. Или нет, не всё равно. Наоборот. Я не хотел их видеть. Никого и никогда.
Ужас в том, что мать вздумала провожать меня до новой школы. Я грозил, что вообще не пойду, но её так просто с толку не сбить. В итоге пришли к компромиссу: она пойдёт следом, будто не со мной. Понаблюдает со стороны, а потом тихонько удалится.
Сорок восьмую я мало-мальски знал. Здесь как-то проходили районные соревнования по баскетболу. Спортзал у них вполне себе годный, просторный и оборудованный неплохо. Впрочем, тогда это им не особо помогло – их команда продула почти всем, насколько я помню.
По наставлению матери первым делом я сунулся к завучу, Ирине Борисовне. А та уже препроводила меня в учительскую.
– Вот, Валентина Ивановна, ваш новый ученик, Олег Решетников, пришёл из двенадцатой. Я вам в пятницу говорила.
Новая классная мне не понравилась с первого взгляда. Лицо землистое, дряблое, почти безгубое. Вместо рта – узкая полоска, прорезь вниз дугой. Волосы с проседью, короткие и прилизанные. Не знаю, что за причёска, но в точности как у Мымры из «Служебного романа», до её преображения, естественно. А руки! А ногти! Точно колхозницу с поля подобрали и в школу привели. Про костюмчик я и вовсе молчу, учителя вообще не часто одеваются по моде, но здесь просто караул!
Но дело даже не в том, что она была некрасивой, старой и вообще больше смахивала на мужика, чем на тётку. Главное, она источала дикую злобу. И эта озлобленность сквозила в выражении лица, в интонации, во взгляде – во всём. У неё буквально на лбу огромными буквами было написано, что она измотана, давно плюёт на свою внешность, всегда и всем недовольна, ненавидит свою работу и, по большому счёту, жизнь. Таким как она категорически противопоказано идти в педагоги, и не только потому, что они заведомо внушают антипатию к своему предмету, но ещё и потому, что в каждом ученике они видят не личность, а источник дополнительных проблем.
Вот и на меня она зыркнула с сомнением и неприязнью. Ничего такого не сказала, но во взгляде явственно читалось: «Ещё один на мою голову!»
Мы вышли из учительской.
– У вас сейчас физика. Третий этаж, сорок второй кабинет. Не отставай! – скомандовала она.
Ну и голос! Ё-моё! С таким голосом самое то орков в мультиках озвучивать!
Она твёрдо, по-солдатски зашагала по коридору.
Здрасьте-сядьте-ваш-новый-одноклассник-Олег-Решетников-до-свидания
Церемония знакомства с классом закончилась, и брутальная мадам удалилась. Я облюбовал заднюю парту у окна. Идеальное местечко: сам не на виду и весь класс как на ладони. Да и на уроке скучать, глядя в окно, веселее. Впрочем, на меня всё равно оборачивались и косились.
Быть новеньким мне ещё не доводилось, если не считать того времени, когда Палыч взял меня в клуб, но там всё совсем по-другому и адаптация происходит мигом. В школе сложнее. Класс – это как маленькое государство. В каждом – свои лидеры, своя политика, свои традиции. Просто прийти новичком и поздороваться – мало. Надо ещё суметь проникнуть, обустроиться, стать своим, а то так и будешь топтаться у обочины. А чтобы стать своим, нужно понять, чем дышит коллектив, чем живёт.
Если ты варился в этом киселе с самого начала, то едва ли замечаешь подобные нюансы. Кажется, что класс как класс. Учатся, ссорятся, дружат, дерутся – всё как у всех. Так и я думал раньше, а сейчас… даже не видел – чувствовал, здесь совсем иначе, чем было у нас, незнакомо и чуждо. А вникать в их кухню совершенно не хотелось. После минувшей пятницы я как-то разуверился в дружбе одноклассников. Да и вообще хандра напала. Ничего не хотелось. Ни-че-го.
Зато физичка – Ольга Николаевна – любо-дорого смотреть. Не старая и симпатичная, грудь, ножки – высший класс. Я даже слушать её начал.
– Кто расскажет, при каком условии возникает индукционный ток?
Класс, само собой, молчал. Вот и плюс обозначился – первое время хоть спрашивать меня не будут.
– Желающих нет? Что ж… тогда…
Она склонила голову и смотрела на учеников исподлобья. Глаза круглые, зелёные. Чёрные брови вразлёт. Прямо как хищная птица на охоте.
– Болдин!
Из-за парты вылез мелковатый пацанчик, навскидку – мне по грудь. Но плотный такой, коренастый – крепыш, одним словом. Я окрестил его Мужичок-с-ноготок.
Он усиленно морщил лоб, изображая накал мысли, нашёптывал себе под нос, но так и не разродился ответом.
– Что, Болдин, опять не готов? Год только начался, а ты уже… Садись, ставлю двойку, пока карандашом. Если не исправишь до конца недели, поставлю ручкой.
– Тогда нам ответит… Виляев.
Виляевым оказался длинноволосый парень, что сидел прямо передо мной. Лица его я не видел, но со спины – типичный хипстер. Он тоже что-то промычал-прожевал нечленораздельное, получил пару карандашом и уселся на место.
– Я гляжу, вы никак в учёбу не можете включиться. Смотрите, как бы в конце года плакать не пришлось.
Кто-то негромко хмыкнул, однако, по всему видать, класс не ерепенистый. Или же у физички здесь авторитет. Она тем временем продолжала охоту за головами:
– Чибисов!
И тут я чуть со стула не упал, потому что с соседнего ряда поднялся белобрысый паренёк, тот самый, с которым несколько дней назад мы ехали в электричке, когда торчок подрезал у меня портмоне. Вот так сюрпризец!
Мой знакомый оказался в теме и без запинки начал шпарить прямо как по учебнику:
– При изменении магнитного поля возникает индукционный ток…
Сам не знаю почему, но, увидев его, я вдруг обрадовался. Собственно, почему не знаю? Это ведь как на чужбине встретить земляка, тогда сразу чувствуешь себя увереннее, комфортнее, типа один в поле не воин, а вместе – уже ого-го!
