— Пять сыновей.
— Вот это, должно быть, Володин отец? Он на вашего мужа похож, а остальные — на вас.
— По-всякому бывает. Один сын отца повторит, а другой с отцом спорит.
Светлана поняла: спорит — не в буквальном смысле, а всем поведением, характером своим.
Мария Николаевна тоже смотрела на фотографию.
— И ведь вот как бывает: Павел, младший мой, отца почти и не помнил, а весь в него.
Не про внешнее сходство говорила Володина бабушка.
— Ваш муж давно умер?
— А я, дорогаинькая, пятнадцать лет с ним прожила, а на шестнадцатом ушла от него. И ребят всех забрала с собой.
Светлана вглядывалась в лицо человека, хозяином восседающего в самом центре снимка. Но почему Мария Николаевна хранит эту фотографию?
— Трудно вам было их всех вырастить?
— А уж это — как говорится: «Маленькие детки спать не дают, а с большими и сам не заснешь».
— А где теперь другие ваши сыновья?
— Двое — в Свердловске, на заводе работают, женаты, дети у них есть. А двое — в войну погибли.
Вот почему она хранит фотографию. Светлана вернулась к столу. Мария Николаевна сказала:
— Ты на моего Володю не всегда обижайся.
— Я не обижаюсь. Почему он такой, я, кажется, понимаю. Мне хочется, чтобы вы мне помогли.
Возвращалась Светлана задумчивая. К размышлениям о матерях прибавились мысли о бабушках.
Почему-то принято считать бабушек носителями рутины, отсталым элементом, порою даже дурно влияющим на внучат.
Справедливо ли это?
Бабушки ее учеников были первыми комсомолками, шли на рабфак. Уже имея семью, начинали учение с самых азов. Или, как Мария Николаевна, находили в себе силу освободиться из-под домашнего гнета, своими руками выходить, вырастить ребят.
И вот ребята выросли. Не все и не всегда такие, как хотелось бы.
Теперь растут внуки, и с ними тоже заботы… Как это она сказала: «Маленькие детки спать не дают, а с большими и сам не заснешь»?
Лыжи стоят в сенях у Володиной бабушки… А Толя еще говорил про коньки…
К приходу Светланы Костя прибрал комнату, вскипятил чайник, накрыл на стол.
— Эх, жизнь наша холостяцкая!
— Привыкай, — сказала Светлана, — в следующее воскресенье у меня лыжный поход!
О лыжном походе сначала договорились с Валей. Потом нужно было получить благословение завуча. Светлана знала, что Ирина Петровна будет возражать. «Имейте в виду, что вы приобрели себе врага».
Светлана не сомневалась в этом и приготовилась защищаться. Но на нее никто не нападал. Каждое утро Ирина Петровна встречала ее с самым любезным видом, как и прежде, заходила посидеть на уроке. Доброжелательно указывала на ошибки. Только вот, пожалуй, больше находила ошибок и при большем числе свидетелей старалась их отмечать. Порою Светлана слышала реплики: «А ведь такой сильный был класс!» Подразумевалось: был сильный класс все три года, при Любови Ивановне, старенькой учительнице, которая вышла на пенсию.
В начале второй четверти пришел в школу инспектор гороно. Ирина Петровна разговаривала с ним у себя в кабинете. Дверь в учительскую была открыта. Инспектор спросил:
— Скажите, а как справляется новенькая ваша… забыл ее фамилию… маленькая, черненькая… помните, которая так интересно проводила урок? Мне бы хотелось зайти в ее класс.
Ирина Петровна ответила:
— Кажется, у них сейчас физкультура. Физкультуры не было в этот день в четвертом «В».
Ирина Петровна говорила еще что-то негромко. Долетали только отдельные фразы:
— Снизилась дисциплина… Да, не раз вспомнишь нашу Любовь Ивановну… Игры какие-то на переменах нелепые. Представьте себе — дети глотают кнопки.
Как будто именно Светлана обучала их этому занятию! Инспектор так и не зашел в ее класс.
— Лыжный поход? — удивилась Ирина Петровна, когда Светлана сообщила ей о предполагавшемся «мероприятии».
«Мероприятием» назвала это вожатая, восьмиклассница Наташа, длинными косами, стройностью и красотой напоминавшая Светлане Надю Зимину.
«Мы в третьем классе таких мероприятий не проводили. Но думаю, что ребята отнесутся положительно. Вот только лыжи не у всех есть».
Ирина Петровна сказала другое:
— А вы не думаете, что это поставит в затруднительное положение руководительницу четвертого «Б»? Она пожилой человек и не может, конечно, сопровождать своих учеников.
— Мы как раз думали об этом, — возразила Светлана, — и решили идти вместе с четвертым «Б». Валентина Николаевна пойдет, я и двое вожатых. Думаю, справимся.
Лыжный поход удался, но ребят было мало. Одних не пустили заботливые родители, боясь простуды, не у всех была подходящая обувь, да и лыжи не всем удалось достать. Прошли, конечно, немного, зато смеху и веселья было достаточно.
— Ничего, — говорила Светлана Вале, — для первого раза неплохо.
Ее огорчило, что не было Володи Шибаева; не пустил отец.
— Его папа говорит: «У тебя четверка по поведению — никаких лыжных походов!» — так рассказал об этом Толя Якушев.
Валя, физкультурница, оказалась живой и веселой, совсем не такой рохлей беспомощной, как на уроках в школе.
На следующий день на перемене Лена Некрасова с восторгом рассказывала своим подружкам, как она падала, спускаясь с горы.
— Обязательно, обязательно попрошу маму купить лыжи! — говорила Соня Ильина. — Так и скажу: никаких подарков к Новому году мне не нужно!
Володя Шибаев стоял у окна еще молчаливее, чем всегда, и еще мрачнее.
Разговор о катке Светлана начала дипломатично. Зашла в комитет комсомола к Вадиму Седову, брату Андрюши, который с кнопками. (Кстати, за судьбой одной кнопки удалось проследить, судьба другой пока оставалась неясной. Никаких неприятностей Андрюше, впрочем, эта затаившаяся кнопка не причиняла.)
И комсомольцы, и ребята из совета дружины, разумеется, загорелись при мысли о собственном катке около школы. Вспомнили, что такой каток был, но в последние годы почему-то не расчищался и не поливался, завален строительным мусором.
Ребята сами говорили со старшей вожатой и с директором. Светлана как бы стояла в стороне.
Но Ирина Петровна не могла не заметить, что Светланин класс старался больше всех.
Однажды вечером, азартно толкая перед собой широкой дворницкой лопатой нарастающий снежный сугроб, Светлана услышала голос Ирины Петровны:
— Боюсь, хулиганства будет много с этим катком.
Светлана подняла голову. Ирина Петровна стояла рядом с директором на уже очищенной от снега половине катка и осуждающе смотрела на веселую суету.
В высоких ботах на высоких каблуках, сухая и тонкая, без всяких признаков румянца, будто заколдовали ее от мороза и ветра.
Светлане вдруг захотелось на минуту войти в оболочку Ирины Петровны, посмотреть на мир ее глазами, понять, о чем она сейчас думает, что чувствует… На одну минуту, не больше, — уж очень скучное «я» у этой женщины и очень скучно для нее все, что кругом!
С интересом Светлана ждала, что ответит директор.
Он стоял в распахнутой шубе, широкий и добродушный, ответил, как всегда, желая всех примирить, никого не осуждая:
— Хулиганить-то можно и без катка.
— Уж слишком увлечены ребята, — кислым голосом заметила Ирина Петровна, — Боюсь, не отразилось бы это на успеваемости.
Все знали, что успеваемость — больное место директора. Он промолчал.
Директор и завуч отошли. К Светлане подбежали мальчики из ее класса.
— Светлана Александровна, а мы соревнования будем устраивать?
— Обязательно. Кто у вас главный чемпион?
— Володя Шибаев! — в один голос крикнули ребята. — Вот вы увидите, как он бегает!
Володя Шибаев стоял позади всех с лопатой в руках, весь обсыпанный снегом, и улыбался смущенно и гордо, предвкушая будущий успех. Светлана первый раз видела, как он улыбается.
Каждый вечер, стоило только лечь в постель и закрыть глаза, перед Светланой вставали рассыпчатые горы снега, сдвигаемые широкой дворницкой лопатой. Потом стал мерещиться перед сном длинный шланг, из которого хлещет вода, и мелкое озеро с рябью от ветра, с фонарем, перевернутым вниз головой.
Так было по вечерам. А утром появлялись тревожные мысли, потому что успеваемость за эти дни действительно снизилась.
Как и предсказала Ирина Петровна, ребята, увлеченные расчисткой пустыря и поливкой катка, не всегда успевали приготовить уроки.
Самые азартные строители пострадали в первую очередь. Особенно обидно было, когда совсем плохо по русскому ответил Володя Шибаев.
Светлана не успела еще сказать ему «садись» и поставить двойку, как раскрылась дверь, и в класс вошла Ирина Петровна с директором.
Вдвоем они явились к Светлане на урок в первый раз.
Присутствие начальства иногда смущает, иногда, наоборот, подстегивает. Плохо то, что в первые несколько минут никак не удается сохранить свою обычную интонацию, начинаешь немножко играть, будто на сцене. Самое правильное — просто забыть, что за последней партой сидят взрослые дяди и тети, увлечься тем, что рассказываешь, и уж если играть — каждый педагог должен быть немного артистом, — играть только для ребятишек.
