зелень продавать.
Вот как-то на рынке Беляна день простояла, наторговала пятачок. Стоит, батюшку ждёт, когда он её домой в деревню увезёт. А батюшки всё нет.
Пошла тогда она по базару, посмотреть, кто чем торгует.
Видит, старичок почтенный на продажу украшения выставил: венцы девичьи самоцветные, ожерелья изумрудные, колечки да перстни яхонтовые, браслеты да серёжки червонного золота.
Остановилась Белянка, глаз отвести от эдакой красоты не может. Видно, знатны дамы наезжают украшения эти приобресть.
А в сторонке платочек неприметный висит, голову им покрывать.
— Дедушка, — она к почтенному старичку обращается. — Не продашь ли тот платочек ситцевый за пятачок.
— Бери, — торговец отвечает. — Не прогадала ты, девушка. Не всё то золото, что блестит.
И хитро посмеивается.
Взяла Белянка платочек. Уж так рада! Давным-давно ей подарков никто не дарил.
А потом спохватилась. Прибьёт мачеха за то, что денежку растратила без спросу.
Решила — не пойду домой, всё равно житья там не будет.
Вот приехал, наконец, батюшка на базар, а Белянки нет! И людей расспрашивал — никто ничего не знает.
Повернул он домой, выволочку от хозяйки за двоих получил — и за себя, и за дочку пропавшую.
— Деньги утаила! — мачеха кричит. — Потратила, негодница! Пусть только вернётся, я ужо на ней отыграюся!
Белянка меж тем по дороге неведомо куда идёт. Вздыхает над судьбой своей злосчастной.
— Что ж я платочек в руках несу, повяжу на голову. Почитай, первая моя обновка с той поры, как маменька жива была.
Повязала платочек, думает:
— Вот уж ночь наступает. Добры люди ужинают да спать ложаться, одна я, горемыка, без крыши над головой.
Увидала она божью коровку, позавидовала, что нет у той никаких забот, и на ночь она под листок клевера спрятаться может.
Подумала так и вдруг в букашку малую обратилась! Хочет летает, хочет ножками перебирает, по стеблю клевера бежит.
Говорит она божьей коровке:
— Это не ты ли, волшебница, меня в букашку обратила?
— Нет, — божья коровка отвечает. — Колдовать не умею. Это только волшебные вещи могут превращать, они у людей с рук на руки переходят.
— Да у меня и вещей-то — сарафан да лапоточки. Ох! — Белянка догадалась. — Косыночка моя новая! Не зря дедушка усмехался, когда мне её продавал. По всему видать, мысли платочек читать умеет и желания хозяйки исполняет! Позавидовала я божией коровке, житью-бытью на приволье, платочек меня в жучка и обратил.
Переночевала она под цветком, поела пищу, какая ей требовалась.
А как солнце взошло, в своё настоящее обличье вернулась, снова Белянкой по желанию своему стала.
Идёт по пути-дороженьке весёлая — теперь ей ничего не страшно. Главное, желание с умом загадывать, неопасное.
Решила Белянка в лесу пожить. Коли медведь навстречу из чащи выходит — она в медвежонка обращается, тогда косолапый не трогает. А проще в птицу загадать, по верхам она скачет либо по небу летает, с земли ни один зверь не достанет.
Повстречались ей лисята в норке. Остались детёныши одни сиротать — охотник мать их подстрелил. Обратилась она в лисицу. Стала обучать малышей, как корм добывать, пО лесу мышковать.
А как подросли малыши, попрощалась девушка с лесом. Решила к людям выйти. Через тёмную чащобу, через мхи-болота выбралась на дорожку прямоезжую.
Пришла в стольный город, да на самую главную площадь, где ярмарка воскресная бурлит. Скоморохи здесь колесом ходят, народ созывают:
— Кто готов силушку свою испробовать, выходите!
Обрадовалась Беляна — что-то будет! Глазам не верит — на площадь самого царя с царицей да с дочерью — царевной Марфой в золотой карете привезли! На высоком помосте, рядом с дубом широким высадили. Тут же, в ногах у царской семьи, ближние бояре да подколенные князья расположились.
А скоморохи знай дальше зазывают:
— А ну-ка, добры молодцы, кто лучше всех справится, получит царевну Марфу в жёны и полцарства впридачу!
Спервоначалу нужно было коня гнедого необъезженного покорить на виду у всех. Стали выходить охотники по очереди.
Конь резвый, свирепый, кто на него ни сядет, всяк кубарем катится. Как ни хлещут добры молодцы его плетью — одного за другим сбрасывает, и сил у него не убавляется.
Вот не осталось никого желающих. Подошёл тут простой парень Данила, косая сажень в плечах. Впрыгнул на коня строптивого, и, как только тот принялся фордыбасы устраивать, не стал бить-стегать, наклонился и сказал слово на ухо конику, тот и повиновался — стал, как вкопанный.
— Вот так парень! — народ шумит. — Молодца! Лучше всех справился!
Следом второе состязание объявляют:
— Требуется в маковку царского терема, что за версту стоит, стрелой попасть!
Снова добры молодцы состязаются. Ан далековато, мудрено до цели дострелить.
Так никто и не попал. Данила последним подошёл. Прицелился — и в самую маковку угодил!
— Кто таков? — народ шумит.
— Данила, крестьянский сын, — другие отвечают.
Услыхала Марфа-царевна, нахмурилась. Не о таком женихе она мечтала. И царь с лица спал, а ну как и в третий раз простой парень, без роду-племени, отличится.
Да делать нечего. Народ кругом в свидетелях, не пойдёшь на попятный, придётся обещание сполнять.
Последнее состязание началось.
Объявляют скоморохи:
— Вот стоит дуб, триста годов рос! Надо мечом-кладенцом весом в сто пудов дуб тот разрубить!
Меч кладенец рядом с царём лежит, из царских запасников взят.
Как ни пытались женихи — не по силам им было дуб могучий одолеть. Некоторые и поднять-то стопудовый меч не смогли, а кто поднял, у того уж больше и сил не осталось.
Наконец до Данилы очередь дошла. Взял он богатырский меч, с руки на руку перекинул, играючи, ударил вполсилы — в щепки дуб разрубил, а от меча только рукоятка осталась.
Царевна в слёзы.
— Я думала жених мой будет графских кровей али княжеских. Не хочу замуж за лапотника!
Царь уж не рад, что поединок затеял. Вернулся во дворец, призвал Данилу
