Татьяна Ивановна и повариха Прасковья Ивановна понесли клетку вниз по лестнице. Кролик сидел, свернувшись в комочек, и смотрел испуганно перед собой. Он, видно, никак не мог понять, куда его несут и что его ждёт впереди…
В саду было много-много снегу. Снег лежал и на земле, и на скамейках, врытых в землю, и на заборе, и на крыше беседки. Посередине сада была устроена деревянная горка для катанья.
Клетку поставили на расчищенную от снега дорожку недалеко от горки.
— Пусть кролик смотрит, как мы катаемся, — сказала Наташа. — Всё-таки ему будет веселей, чем дома.
Дети обступили клетку со всех сторон.
— Отойдите! — сказала Лида. — Кролику ничего не видно. И ему неприятно, когда на него смотрят.
Кролику, наверное, и в самом деле было неприятно, что на него смотрели. Он дрожал мелкой дрожью.
Все отошли. Кролик уложил на спине уши и успокоился.
Глядя на него издали, Лёка задумчиво сказал:
Раз-два-три-четыре-пять,
Вышел зайчик погулять.
— Не зайчик, а кролик, — поправила его Лида. — Надо так:
Раз-два-три-четыре-пять,
Вышел кролик погулять.
Лёка повторил:
Раз-два-три-четыре-пять,
Вышел кролик погулять.
Вдруг охотник выбегает,
Прямо в кролика стреляет!
— Не надо! — сказала Лида. — Не надо его пугать!
Но Лёка уже не мог остановиться:
Пиф-паф! Ой-ой-ой!
Умирает кролик мой.
— Не умирает, а убегает! — сердито сказала Лида. — Кроличек, не бойся. Это не про тебя. Не слушай его! Никакой охотник стрелять в тебя не будет. И никуда ты не убежишь. Наташа, как ты думаешь, кролику приятно гулять? Ему весело?
Наташа подошла поближе, посмотрела на вздрагивающие уши кролика и сказала:
— Кажется, он немножко улыбается.
Тем временем Серёжа взобрался с санками на горку.
— Ну, кто хочет кататься? — крикнул он, глядя на ребят сверху. — Садись, прокачу.
Ребята побежали к лесенке, ведущей на горку.
Первой уселась на санки Наташа. За Наташиной спиной села Ляля.
Серёжа толкнул санки и крикнул:
— Катитесь, салазки, без подмазки! Эй, с дороги, куриные ноги!
— Поехали, поехали, по-ехали! — закричали Наташа и Ляля, скользя по крутому накатанному склону.
Ветер обдал девочек снежной пылью. Санки съехали вниз и врезались в сугроб.
Дети то и дело съезжали с горки. Вот покатили Алёша с Толей, за ними — Серёжа и опять Наташа.
А Лида всё ещё не отходила от клетки с кроликом.
— Лида, иди кататься! — позвала Наташа, везя за собой пустые санки.
И Лида побежала к лесенке.
Возле горки стояла Татьяна Ивановна. Дела, как всегда, у неё было много: то снег отряхнёт с чьей-нибудь шубки, то повяжет кому-нибудь потуже шарф, то засунет палец кому-нибудь за воротник и пощупает, не вспотела ли шея…
А в это самое время Лёка и Митя потихоньку занялись кроликом. Они присели на корточках возле клетки.
— За решёткой кролику плохо видно, — сказал Лёка. — Открой немножко дверцу.
— Нельзя, — сказал Митя. — Он уже один раз убегал.
— Когда? — спросил Лёка.
— Когда мы все ушли, а он остался.
— Где остался?
— В живом уголке. Он выскочил из клетки и забрался в кукольный дом.
— В какой — кукольный? — спросил Лёка.
— У нас такой был, — сказал Митя. — Мы его построили, а кролик его сломал.
— А на руки кролика можно взять? — спросил Лёка.
— Нельзя, — строго сказал Митя.
— А если его только чуточку подержать?..
— Нельзя! Ты его выпустишь.
— Не выпущу! — пообещал Лёка. — И ведь это я первый сказал, чтобы кролика взяли гулять.
— Ну, и что ж такого? Пусть лучше сидит на месте. А я один разок прокачусь.
Митя убежал, а Лёка приоткрыл дверцу.
— Эх, ты, — сказал он кролику, — Пушок! Длинноухий пух! Хочешь на руки?
Лёка вытащил кролика из клетки, прижал к себе, и в тот же самый миг кролик изо всех сил принялся работать задними ногами.
— Ой! — закричал Лёка. — Он вырывается! Мне его не удержать! Помогите!
Но помочь Лёке было уже невозможно. Кролик вырвался и, откинув назад уши, поскакал по сугробам. Ребята бросились за ним следом:
— Удрал! Удрал!
— Ловите его! Ловите!
Но кролик был уже далеко, в самом конце сада. Он доскакал до высокого забора, прижался к земле и вдруг юркнул в щель. Юркнул и пропал.
Что тут делать? Открыть калитку и бежать на улицу? Но там то и дело мчатся в одну и в другую сторону автобусы, легковые машины и тяжёлые грузовики…
— Вот что, ребята, — сказала Татьяна Ивановна: — никуда не уходите. Ждите меня здесь, в саду.
Татьяна Ивановна выбежала на улицу. А дети столпились у забора и у калитки, стараясь увидеть что-нибудь сквозь щели. С улицы доносился глухой, непрерывный шум колёс. Шум то нарастал, то снова утихал.
— Где-то сейчас наш кролик? — грустно сказала Лида. — А вдруг он уже попал под машину?
— А может быть, он убежал в лес? — спросила Ляля. — И его волки загрызут!
— До леса далеко, — сказал Серёжа.
— А для кролика недалеко, — сказала Лида. — Он быстро бегает. И не стыдно тебе, Лёка? Кто тебе позволил его из клетки вытаскивать?
— Никто не позволил! — ответил за Лёку Митя. — Я ему говорил: „Нельзя“, — а он не послушался.
Тут дети начали говорить наперебой, что это один Лёка во всём виноват, что лучше бы он совсем не пошёл сегодня гулять, лучше бы доктор ему не позволил гулять, а ещё лучше было бы, если бы Лёка поступил не в этот детский сад, а в какой-нибудь другой, где нет кролика.
Лёка слушал, слушал и заревел.
В это время кто-то подошёл к забору с улицы. Дети увидели только ноги в валенках. А потом услышали чей-то хриповатый голос:
— Кто там плачет?
Лёка сразу замолчал.
Калитка открылась, и в сад вошёл старичок в валенках и в жёлтом полушубке.
Все, кроме новеньких Ляли и Лёки, сразу его узнали. Это был сторож. Он сторожил дачу в Жаворонках, куда выезжал на лето детский сад. Дача стояла в лесу, и домик старика сторожа тоже стоял в лесу. Дети любили забегать к нему в гости, любили его за то, что он был добрый, весёлый и всегда с ними шутил.
— Дедушка, — сказала Наташа, — вы к нам приехали? Из лесу?
— К вам. Из лесу, — ответил дедушка. — Знаете песенку „Из-за леса, из-за гор едет дядюшка Егор“? Вот этот самый я и есть.
— Разве вы дядюшка? Вы дедушка, — поправила его Наташа.
— Ну, дедушка так дедушка, — согласился старик. — А кто у вас тут плакал?
— Вот этот мальчик, — сказал Митя и показал на Лёку.
— А кто его обидел?
— Его никто не обидел. Он кролика выпустил. Помните, дедушка, нашего кролика? Беленького. Он тоже на дачу ездил. Он тогда маленький был!
И дети начали наперебой рассказывать старику, как всё случилось, и какой пушистый был кролик, и чем его кормили, и как он забрался в новый кукольный дом.
Дедушка слушал, поглядывая на детей чуть прищуренными, со смешинкой глазами. А потом спросил:
— А большой он вырос, кролик ваш?
— Вот такой, — сказала Лида и обеими руками показала, какой величины был кролик.
— А где ваша воспитательница?
— Татьяна Ивановна? — спросила Лида. — Она кролика ищет. На улице.
— На улице — кролика? — удивился дедушка. — Разве за ним угонишься?
Но как раз в эту минуту Татьяна Ивановна вбежала в сад. Шапочка у неё сбилась набок, светлые косы её расплелись, белой ленточки уже не было. Должно быть, Татьяна Ивановна потеряла её, пока бегала по улице.
Дети бросились к ней:
— Не нашёлся?
Татьяна Ивановна только рукой махнула. Говорить ей было трудно — так она запыхалась.
Потом поздоровалась с дедушкой и спросила:
— Дети вам уже рассказали, какая у нас беда?
Дедушка посмотрел на неё ласково и сказал:
— Эта беда — не беда, только бы больше не была.
Татьяна Ивановна собрала растрепавшиеся волосы и уложила их под шапочку.
— Ну, идёмте, — сказала она детям. — Скоро будем обедать.
— А как же кролик? — спросила Лида и заплакала.
— Ну вот! — покачал головой старик. — То один плакал, а теперь другой. А маршировать вы умеете?
— Умеем, — тихо отозвался кто-то.
Дети построились и медленно пошли по дорожке.
Татьяна Ивановна и дедушка понесли назад пустую клетку.
Тихо стало в саду. Только большая чёрная ворона вдруг села на снег, замахала крыльями и громко, на весь сад, закричала:
„Удррал! Удррал!“
Услышав, что дети возвращаются с прогулки, Софья Борисовна вышла их встречать.
— А Лёка кролика выпустил! — сказал Митя Мартынкин, едва переступив порог.
