— Я вот что хотела у тебя спросить, дед. В сказках бывает живая вода, это понятно. А в жизни?
— И в жизни, — сонно сказал дед.
— Тогда понятно, почему мама поехала к чудесному источнику, чтобы набрать чудодейственной воды.
— А как же без этого, — отвечал дед беззаботно. И невпопад, подумала Женя.
— А бабушка говорит, — сказала она, — что чудесная вода ни от чего не помогает. Только от глупости.
— Не от глупости помогает, — крикнула из кухни бабушка, которая, оказалось, все слышала. — А по глупости ее пьют. Хотя она свежая и вкусная, не буду отрицать.
— Скажу тебе по секрету, — прошептал дедушка, — твоя бабушка — материалистка и атеистка.
— Это как? — удивилась Женя.
— Она ни во что не верит. Ни в Бога, ни в черта.
— Ну, в Бога еще ладно, — прошептала Женя в ответ. — А в черта как же не верить? Бабушка же говорит иногда, когда я не слышу, чтобы мы все пошли к черту. Или к его матери. И ты, дед, если что-нибудь уронишь или не можешь найти, говоришь черт побери. Значит, в чертей вы оба все-таки верите.
— Разве я так говорю? — искренне удивился дед.
— Говоришь, — кивнула Женя, — и часто.
— Ну, это так, присказка, — смущенно сказал дедушка. — Ничего не значит.
— Что ты учишь ребенка всяким глупостям, — сказала из кухни бабушка. — Почитай лучше с ней английскую книжку.
— Черти живут только в сказках Пушкина, — продолжал дедушка, наверное, он не слышал слов бабушки. — А что касается живой воды, то, знаешь ли, внучка, в мире много целебных источников, к которым люди съезжаются за тысячи километров со всего мира.
— Ну вот, а у нас есть свой, — обрадовалась Женя, — и не надо ехать со всего мира. Три километра на велосипеде.
— Именно, — сказал дед. И поцеловал внучку за то, что она такая понятливая. А еще потому, что очень ее любил.
А бабушка проворчала:
— Бешеной собаке семь верст не крюк.
Она сказала это потому, что знала много русских народных пословиц и поговорок.
В том году в июне в лесу было очень много земляники. Ягод было много даже на участке, но в лесу, конечно, во много раз больше. И вот, когда мама вернулась со своей целебной водой от источника, Женя ей сказала:
— Теперь, когда у тебя есть целебная вода для омоложения, можешь ты что-нибудь сделать и для детей?
— Пожалуйста, — беззаботно сказала мама, потому что прибывала в самом беззаботном настроении и не ждала подвоха. У нее была чудесная вода, и день начался хорошо. — Чего желают дети?
— Дети, — сказала Женя, — желают, чтобы с ними погуляли на свежем воздухе.
— Вот те здрасьте, — сказала мама, — а чем здесь у нас на даче вам не свежий воздух.
И Женя подумала: неужели, когда я вырасту, я тоже буду такая глупая. Но вслух сказала:
— Гулять — значит вывести детей из дома на прогулку. А не держать их взаперти на участке. Мы же не детсадовские.
Женя, конечно, ни в каком детском саду никогда не была, но слышала от Наташки, что с детьми там почти не гуляют. То есть гуляют, конечно, но мало и строем.
— Конечно, конечно, — немного испугалась мама, поскольку хоть и была не очень послушная, но Женю слушалась. — Я готова. И куда же мы пойдем на прогулку?
— В лес, куда ж еще. Куда все ходят.
— Ну, не все. Все сейчас сажают или пропалывают.
— И что же ты сегодня прополола?
— Ну, ты знаешь, что огородом у нас занимается бабушка. И вообще, мне завтра с утра на работу. К тому же, я еще должна довезти дедушку до метро… О, кто бы знал, как мне осточертел этот офис, — помянула черта теперь еще и мама.
— Как ты думаешь, Дженни, — сказала Женя, обратившись к Дженни, — тебе не кажется, что нам заговаривают зубы?
Дженни в ответ тихо гавкнула.
— Да, — заметила мама, — воспитала ты собаку. Вся в тебя, такая же настырная. Пойди, попроси у бабушки маленькую кружечку. Наберешь ягод и угостишь дедушку.
И они отправились в лес, благо он начинался сразу за задними воротами. Но поскольку те ворота были закрыты, всей компании пришлось выйти на улицу, повернуть налево, и узким переулком выйти на прекрасную поляну, где светло-зеленая молодая трава так и блестела под солнцем. Чуть с краю, ближе к ореховым кустам, действительно оказалась пропасть земляники. Ягоды были меньше, конечно, той клубники, что приносил весной дедушка с рынка, но яркие и очень сладкие. Но Женина кружка наполнялась не очень быстро, потому что одну сорванную ягоду Женя отдавала Дженни, вторую съедала сама, и только третья оказывалась в кружке. Но все равно за полчаса кружка почти набралась. И если не уследить, то ягоды вываливались через край, и их опять приходилось собирать, ползая по траве. Тогда мама научила Женю протыкать ягоды молодой травинкой и нанизывать их. Жене это очень понравилось, хоть и не всегда удавалось, некоторые ягоды расползались, и тогда она слизывала их с пальцев. Полные травинки, если связать кончики, были как ярко красные бусы… Ни мама, ни Женя не заметили, что Дженни нет рядом.
— Дженни, Дженни, — стали звать они.
Но Дженни не отзывалась и не показывалась.
— Ты беги туда, — скомандовала мама, — а я с другой стороны. Она, наверное, заблудилась. Она ведь еще маленькая и глупая.
С кем сравнивать, хотела нагрубить Женя, но не нагрубила. Потому что была воспитанная девочка, и бабушка ее научила, что взрослым грубить нельзя. Что бы они ни говорили. И она побежала. А мама побежала в другую сторону.
Женя отбежала совсем немного, когда услышала крик мамы:
— Уйди, кому говорят! Пш-ш-шел вон!
Тогда Женя побежала на крик, потому что подумала, что на маму напал волк. Или, что еще хуже, какой-нибудь не очень трезвый человек. И ей требуется помощь.
Но оказалось, что это нападала сама мама. На огромного добродушного кудлатого пса, который стоял в сторонке, глядя, как мама подхватила перепуганную Дженни на руки. И слушал, как на него кричат, поджав лохматый хвост.
— Угу, — сказала Женя псу, — что, влюбился?
Пес не ответил, а понурился. И грустно пошел своей дорогой. Он загрустил и обиделся, потому что не имел в виду ничего дурного: просто хотел представиться маленькой незнакомке. Ведь здесь у них среди поселковых собак, таких как Дженни не было. И пахло от нее совсем иначе, шампунем, что ли. Что ж, в другой раз познакомимся, подумал пес. И еще: какие все-таки заносчивые эти москвичи.
А мама с Дженни пошли домой.
На веранде перед включенным телевизором сидел дед и читал газету. Обычно в таких случаях бабушка говорила:
— Сережа, выключи этот свой телевизор.
А дедушка отвечал:
— А что, Таня, разве он тебе мешает?
— Но ты же читаешь газету!
— Но я одновременно читаю и слушаю.
— Ладно, ты не Юлий Цезарь.
— А кто это? — спрашивала любознательная Женя.
— Это римский император, — говорила мама.
— Он что, тоже читал газеты под телевизор?
— Тогда не было телевизора. И газет в Древнем Риме не было. Просто Цезарь умел делать много дел одновременно.
— А откуда же он узнавал новости? И какая будет погода? Или в Древнем Риме не было новостей?
— У них там в Италии всегда хорошая погода, — говорила мама со вздохом, как будто очень хотела уехать в Италию.
Но сейчас она сказала:
— Совершенно невозможно стало гулять с ребенком. Кругом какие-то приблудные псы.
— Один влюбился в нашу Дженни, — тут же добавила Женя.
— Нет, — сказал дед, оторвавшись от газеты, — нам приблудные женихи не нужны. — Посмотрел на внучку и рассмеялся: —Ну, пойди к деду, земляничная рожица.
Он сказал так потому, что Женя вся перемазалась в землянике, когда облизывала руки.
— Быть может, это вполне разумный, сильный и умный пес, — сказала бабушка.
— Но, Таня, он ведь беспородный.
— И родословной у него нет, — добавила мама.
— Господи, кому нужна ваша родословная. Простая свежая кровь только укрепляет породу.
— Ну, быть может так бывает у людей, — сказал дедушка и прикрылся газетой.
— Боже, откуда в вас всех столько снобизма, — вздохнула бабушка.
— А что такое снобизм? — спросила Женя.
— Спроси вот у него, — указала бабушка на дедушку.
— Нет, отчего же, мне тоже дороги идеалы демократии, — быстро ответил дед. — Но в некоторых вещах…
— Как вы мне надоели, — сказала мама, — с этой своей способностью делать из мухи слона. Здесь нет никакого снобизма. Это был хороший пес, но просто Дженни пока что не нашла свою пару. К тому же, ей рано выходить замуж.
— Да, Дженни, — сказала Женя, — нам с тобой еще рано жениться. Давай-ка побудем вдвоем.
— Давай, — сказала бы Дженни, если бы умела говорить. А так она лишь лизнула хозяйку в земляничную щеку.
— Породистая собака, бабушка, нужна для красоты, — сказала Женя.
— А красота на что?
