— Позвольте, позвольте… Вы играли в футбол?
— Нет, не мы. Мальчики. У них вечные истории… Но книга — ерунда!.. У нас во дворе такое творится…
Таня снова дернула подругу за рукав:
— Да ты думаешь, что говоришь? Вот это все на полках — ерунда, по-твоему? Вся культура, вся мудрость…
— Подожди, Таня, со своей культурой и мудростью, — прервала ее библиотекарша. — Что, Наташа, произошло у вас во дворе?
— Из-за этой ерунды, — снова горячо начала Наташа, но, кинув взгляд на подругу, тут же поправилась, — из-за этой культуры и мудрости бабушка не разрешила Коле играть в футбол. И вы бы посмотрели, Людмила Александровна, что с ним делается. Он больше ничего, ничего не говорит, как только одно: «У меня все теперь кувырком пойдет!» Понимаете, кувырком! Но это еще не все, Людмила Александровна. У него два друга есть, Петя и Вася. И что же вы думаете, они заявили?..
— Я ровным счетом ничего не понимаю, — остановила поток Наташиного красноречия Людмила Александровна. — Какой Коля? Какая бабушка?
— Коля Константинов. Неужели не помните? — удивилась Наташа. — И есть у него бабушка, Анастасия Ивановна. Она у вас всегда книжки берет, недавно «Войну и мир» еще раз перечитала. Теперь знаете?
— Знаю. Строгая бабушка.
— Не бабушка, а кремень!.. Это же твердый сплав, а не бабушка…
— Наташка! Так говорить о пожилом человеке! — пожав плечами, укоризненно обратилась к ней Таня. — Надо же знать…
— Танечка, после об этом, — прервала ее библиотекарша. — И что же Коля Константинов заявил?
— Не Коля, а Петя с Васей. Они громогласно объявили, что, пока Коле нельзя будет играть, они тоже играть не будут.
— Вот это так! И теперь, значит, все трое не играют? — с притворным ужасом воскликнула Людмила Александровна и даже всплеснула руками.
— Все трое! А тетя Наташа сама уже ничего не ест из-за того, что ее сыночек Петенька потерял аппетит. Мы даже делегацию выбирали, к бабушке ходили, к Анастасии Ивановне. Но это же не бабушка, а… — попыталась снова по-своему определить характер бабушки Наташа, но сразу же замолчала под предостерегающим взглядом подруги.
— И она не поддалась уговорам? — догадалась Людмила Александровна.
— Никаким! Она так раскричалась! На весь двор! Кричит — надо закрыть футбол! Понимаете, закрыть!
— Закрыть? — переспросила Людмила Александровна. — Что закрыть? Как закрыть?
— Что же тут такого? — ответила Таня. — Если он всем мешает, надо с ним покончить!
— Не повторяй глупостей, — рассердилась библиотекарша. — Хорошее дело — закрыть!
Людмила Александровна сняла трубку:
— Дайте мне Фомичева!
Видимо, Фомичев откликнулся, потому что Людмила Александровна сразу сделала строгое лицо:
— Товарищ Фомичев… Да, да, это я… Слушайте, товарищ Фомичев. У нас есть дома, то есть не у нас с вами, а у фабрики… Да, и в Грибном переулке. Хорошо, что вы знаете это, но плохо, когда вы не знаете, что там творится… Надо было бы обратить на этот дом внимание… Постойте, не перебивайте… Надо бы туда послать кого-нибудь из фабричных ребят. В порядке общественном, конечно. Пусть наладят там спортивную работу… Нет, не вообще, а по футболу…
Людмила Александровна некоторое время слушала, порываясь все время что-то сказать, но ей это так и не удавалось. Наконец она снова заговорила:
— Как это — некого? Мало у вас футболистов? Четыре команды!.. И ни одного человека? Не могу поверить!
Она опять замолчала и уже не пыталась говорить, только делала рукой такие движения, как будто хочет остановить невидимого собеседника. Все же ей удалось прорваться:
— Давайте внесем ясность. Вы, значит, наотрез отказываетесь помочь? Хорошо! Сейчас я буду у вас, и мы поговорим!
Она положила трубку.
— Я пойду, девочки…
— А как же с бабушкой? — робко спросила Наташа.
— Сначала мы на фабрике договоримся, а потом и с бабушкой.
— В поход на бабушку! Теперь ей не устоять!.. — радостно воскликнула Наташа и стала прыгать вокруг стола. Но, заметив, что Таня показывает на плакат «Не шумите!», сразу застыла на месте и сама себе зажала рот рукой.
— Таня, закрывай библиотеку, — уже в дверях сказала Людмила Александровна. — Вообще вы можете идти… Я не скоро вернусь.
Вася прошелся по тротуару до фонарного столба, потом повернул назад. Дошел до другого фонарного столба и снова повернул обратно. И каждый раз, поворачивая от столба к столбу, он нетерпеливо поглядывал на серенькую невзрачную дверь с маленькой вывеской: «Библиотека фабкома кондитерской фабрики». Сколько же можно ждать эту безмозглую болтушку!.. И ведь сказала — зайду на минуту… Знаем мы эти ее минутки!.. Было пасмурно, и зажглись фонари. Теперь уже Вася ходил не до первого фонарного столба, а до следующего. Маршрут удвоился, но время шло все так же медленно.
Дверь, ведущая в библиотеку, вдруг открылась, и оттуда вышла Людмила Александровна. Перейдя через дорогу, она скрылась в широких сводчатых воротах кондитерской фабрики.
А Вася все ждал и ждал.
Наконец дверь библиотеки снова открылась. Показалась Таня, за ней, размахивая руками, выскочила Наташа.
Взглянув на рассерженное лицо Васи, она вкрадчиво протянула:
— Ну, не дуйся… Разве я так долго сидела там?
— Два часа, — глядя себе под ноги, хмуро произнес Вася.
— Танька! Я у тебя была два часа! — воскликнула Наташа. — Вот врун!
— Пять минут, не больше, — заступилась за подругу Таня.
— Зато не напрасно сидели. Теперь Людмила Александровна за вас возьмется.
Девочки с независимым видом пошли вперед.
— Еще чего не хватало! — воскликнул Вася, но тут же догнал девочек и пошел рядом с Наташей. — А что она собирается с нами делать?
— Наведет порядок. Ты еще Людмилу Александровну не знаешь, — с гордостью за старую библиотекаршу произнесла Наташа.
— Ты не думай, что все это так легко, — рассудительно сказала Таня. — Людмила Александровна еще не договорилась с фабричным начальством.
— А при чем здесь какая-то библиотекарша? — возмутился Вася. — Футбол — и какая-то старушка!.. У меня уже есть кое-какие планы! Без помощи старушек обойдемся!..
Они прошли один квартал, другой и попали на широкую, оживленную улицу. По обеим ее сторонам под ярким светом вечерних фонарей зеленела молодая листва деревьев. И вдруг в конце улицы сверкнула молния, прогремел гром.
— Скорей! Скорей! — крикнула Таня и ускорила шаг.
Но Наташа остановилась, посмотрела на небо, потом послюнявила во рту указательный палец и подняла его вверх. Несколько секунд сосредоточенно смотрела на него и наконец определила:
— Ветер оттуда — дождя не будет.
И сейчас же, словно только для того, чтобы опровергнуть столь категорический прогноз, по крышам домов, по тротуару забарабанили крупные капли дождя.
Наташа от неожиданности завизжала и, даже не оглянувшись на товарищей, бросилась бежать, шлепая туфлями по мокрому тротуару.
Они выбежали на площадь. Здесь свободно гулял ветер, и дождь бил прямо в лицо.
— Сюда! — крикнула Наташа и повернула к дверям кинотеатра. За ней бросились Таня и Вася. В вестибюле, пережидая дождь, стояло несколько человек. В углу возле кассы маячила чья-то длинная фигура.
— Володька?! — удивленно воскликнула Наташа, стряхивая с головы воду. — Что ты тут делаешь?..
Володя снял с руки большой черный плащ и развернул его:
— Мама послала меня к тебе, Танька. Вот с этой штукой.
— Мама послала, а ты… — рассердилась сестра. — Надо было идти в библиотеку, а не прятаться от дождя.
— Чтобы и плащ промок? Тоже придумаешь! — невозмутимо отпарировал Володя и накинул плащ на сестру. — Вы обе накроетесь, он большой. А мы, мужчины, пойдем впереди. Подставим грудь дождю.
Девочки набросили на головы плащ, и все вместе вышли из вестибюля. Остановились в подъезде.
Неожиданно возле ребят выросла подозрительная личность. Кепка у нее была надвинута на лоб, воротник пиджачка поднят, концы мокрых брюк закатаны. Оглядываясь по сторонам, быстрым говорком «личность» зашептала:
— Могу предложить билетики… По себестоимости…
— Юрка! Ты?! — вдруг воскликнула Наташа и приподняла рукой кепку, надвинутую на лоб «личности». — А почему сам не идешь в кино?
— Фу, черт, не узнал вас, — рассердился Юрка и, нагнувшись, стал выжимать воду из правой штанины. — Понимаешь, дурацкая история. Купили мы сдуру билеты. Еще днем. А компания расстроилась. И вот должен тут под дождем валять дурака…
— Да мы тут так, от дождя прячемся, — объяснил Вася. — И денег нет с собой.
— Пожалуй, не продашь ты свои билеты, — пессимистически изрек Володя.
— Не такие большие финансы, не разорюсь.
