Одна за другой возникали проблемы — частные и в то же время жизненно важные: как обнаружить и обезвредить курильщиков, чтобы они не влияли на остальных? Как изжить взаимное покрывательство? Как в корне пресечь сквернословие, грубость и невоздержанность?
Приходилось заниматься и тем, и другим, и третьим. Ребята, казалось, свыкались и сплачивались, но необходимого перелома в их настроении не было. Порой это расстраивало, порой, наоборот, Полина Антоновна пыталась смотреть на все спокойно, старалась уверить себя, что «все образуется» и придет само собой в свое время. Но ждать, когда что-то придет и само собой «образуется», было не в ее характере, и она с новой силой бралась за свою кропотливую, мало приметную для непосвященного глаза работу.
Нужно было все выявить и понять, куда тянут одни, к чему стремятся другие. Нужно было выдвинуть положительное, изолировать отрицательное, чтобы оно не пошло вглубь, чтобы равнялись на хорошее, а не на плохое, на ту общую цель, которая маячила впереди. И в первую очередь нужно было найти тех, на кого можно было бы опереться, чтобы сплотить коллектив и повести за собой.
Комсомольцев в классе было только шесть человек, и всем им надо было еще помочь сделаться настоящими комсомольцами. Секретарем у них стал Лев Рубин, высокий, всегда подтянутый, с густыми угольно-черными, немного высокомерными бровями и такими же густыми и черными красивыми ресницами, оттеняющими бледность его лица. У него был пристальный, немного исподлобья, строгий взгляд, резковатый голос и очень уверенный тон ни в чем не сомневающегося человека. Он сам, по своей инициативе, пошел в школьный комитет комсомола и поставил там вопрос об оформлении комсомольской организации в новом восьмом классе «В». Полине Антоновне это понравилось, и она охотно поддержала его: он был как будто умен, сознателен, из комсомольцев класса лучше всех учился. А это очень важно — секретарь комсомола должен быть примером для всех.
Старостой класса ребята выбрали Феликса Крылова. В прежней школе он тоже был старостой, и Полина Антоновна вполне доверилась этому обстоятельству. Особенно подкупала ее улыбка Феликса. Когда она появлялась на его лице, круглом, мягком, с ямочками на щеках, хранящем еще неизжитые следы некоторой «детскости», она словно освещала его, делала открытым, чистосердечным. В этом чистосердечии было что-то подкупающее, очень хорошее.
На одном из первых же классных собраний была создана и редколлегия. Стенгазету назвали «Голос класса». Название Полине Антоновне не нравилось — беззубое! — но лучшего ничего не придумали. Главным редактором стал Витя Уваров, тихий паренек с красивыми, выразительными, немного навыкате, карими глазами, сразу же, с первых уроков, проявивший себя как отличный, образцовый ученик.
Вступала в действие и вся сложная, постепенно разветвляющаяся система «ответственных». Великолепно повел работу «хозяйственника» Игорь Воронов, с воодушевлением взялся за организацию спортивной работы Борис Костров, добросовестно начал поливать цветы Валя Баталин. Белокурый, белобровый и ясноглазый Саша Прудкин учитывал посещаемость.
Это было правилом у Полины Антоновны: не концентрировать работу в руках немногих активистов, скоро вырастающих в заправил класса, а распределять ее между всеми: каждый за что-то отвечает, каждый чему-нибудь учится и каждый в чем-то проявляет себя. Все по очереди должны были делать политинформацию и быть председателями и секретарями классных собраний. Иногда Полине Антоновне приходилось слышать упреки, что у нее в классе слишком много обязанностей и должностей, это-де мельчит и распыляет работу.
— Распыляет? Вот и хорошо! — отвечала она в таких случаях. — Зато у меня все хозяева. А вы что хотите? Один командует, а что остается остальным?.. Остальным — что прикажут?.. Подчиняться?
Поэтому, кроме старосты класса и его обычных помощников — физорга, хозяйственника, санитара, — у нее в классе было еще множество разного рода «ответственных». Дел в классе много, они мелки и многочисленны, но каждое нужно наладить и к каждому кого-то прикрепить. Когда их не хватало, она их выдумывала. Так появились ответственные за альбомы «Честь класса», «Вокруг света», «События в Корее», за бюллетень «СССР на страже мира и безопасности».
И каждому она говорила:
— Вы отвечаете перед коллективом!.. Коллектив с вас спросит! Вы отчитываетесь перед коллективом!
Так во всем: коллектив, коллектив, коллектив! Сама она как бы совсем ни при чем, всюду и везде вместо себя она выдвигает коллектив. Ученик забыл тетрадь, ученик получил двойку, ученик опоздал на урок, не обернул в чистую бумагу дневник — и опять:
— Вы забыли, что за вами стоят товарищи! Вы не просто ученик и отвечаете не только за себя. Вы — член коллектива, вы ученик восьмого класса «В». А разве ваш класс не хочет быть лучшим? Почему мы не можем быть в числе лучших?
Полина Антоновна обводит глазами класс, словно заранее и безусловно считая всех своими единомышленниками, словно не было у нее с ребятами никакой размолвки.
Но на самом деле она все помнила. Она ничего не выпытывала, не нажимала, как и договорилась с директором. Но по отдельным признакам, намекам, бессознательным или сознательным обмолвкам начинала кое о чем догадываться. Так, например, после родительского собрания она разговорилась с матерью Вали Баталина и вдруг обнаружила, что та ничего не знает о происшествии с футболом. Валя ей ни слова об этом не сказал. Обе они удивились, и обе увидели здесь что-то неладное.
Придя домой, мать Вали спросила его об этом. Тот покраснел, растерялся, но ответил, что просто забыл сказать, не придал значения. В эту ночь он долго не спал, а на другой день остался после уроков и, дождавшись, когда все ребята уйдут, вызвал Полину Антоновну из учительской.
Смущаясь и не зная, куда девать глаза, он сознался в том, что стекло разбил он.
— Я нечаянно, Полина Антоновна… Так как-то получилось.
— Я же с самого начала об этом говорила, — ободрила его Полина Антоновна. — Здесь ничего нет серьезного, и мало ли что бывает. Вы плохо играете, вы захотели потренироваться, принесли мяч и…
— Нет, мяч принес не я! — перебил ее Валя, но тут же спохватился, и глаза его за очками метнулись в сторону. — Я не знаю, кто принес мяч!.. Меня ребята позвали, я стал играть. А чей мяч, я не знаю. Не скажу! — добавил он твердо.
Признание Вали, сделанное с глазу на глаз, по секрету, порадовало Полину Антоновну, но не удовлетворило. Оно вносило интересную черту в его личный облик, но ничего не давало для коллектива. А для Полины Антоновны сейчас важен был прежде всего коллектив. Но она верила, что произойдет, что-то такое, на чем можно будет дать урок и всему классу.
Однажды, подходя к школе, она заметила шумную ватагу своих «воробышков», что-то азартно, до самозабвения обсуждавших. Она слышала захлебывающийся голос Сухоручко, задорные выкрики Васи Трошкина и иронические реплики Игоря Воронова. В центре ватаги был Борис Костров. Полина Антоновна видела его крупную голову, легкую усмешечку на лице. Он первый заметил Полину Антоновну, первый поздоровался с ней, и вся компания, окружив ее, наперебой стала рассказывать о вчерашнем футбольном матче и о неожиданной почему-то для них победе «Крылышек», — так они называли команду «Крылья Советов».
Полина Антоновна даже пошутила по этому поводу в учительской. Она подходила к каждому из учителей и каждому подавала руку:
— Поздравляю вас!
— С чем?
— Поздравляю!
— Ничего не понимаю. С чем?
— А как же? Вы, товарищи, отстаете от; жизни! «Крылышки» победили! — объяснила наконец Полина Антоновна, и учителя, поняв шутку, ответили ей дружным сметам.
Из своих наблюдений Полина Антоновна сделала для себя один вывод: в футбольных делах Борис был главным болельщиком.
Борис нравился ей. Она приметила его в ту самую первую встречу, весной, в кабинете директора, и с тех пор не выпускала из виду его коренастую, приземистую фигуру с развернутой грудью, его взлохмаченную голову. Нравился ей его умный взгляд, хитроватая улыбочка и особая, постепенно выявляющаяся черта: не было, кажется, ни одного ученика в классе, с которым он не нашел бы повода поговорить и который, каждый по-своему, не привлекал бы его. Но неужели этот компанейский, открытый душа-парень окажется таким же трусишкой и заурядным мелкотравчатым проказником, как его сосед?
В этот же день Полина Антоновна вызвала Бориса по алгебре и геометрии, и по обоим предметам он получил два.
— В чем дело, Боря? — спросила Полина Антоновна.
Борис смутился, глаза его забегали по сторонам.
— «Крылышки» виноваты? — понимающе заметила Полина Антоновна.
— Я выучу, Полина Антоновна! Выправлю…
Полученные двойки он действительно выправил, но вскоре на их месте появились новые, по другим предметам. И — опять обещание:
