На следующее утро Лёшка примчался на школьный двор часа за полтора до начала игры. Коньки болтались у него на шее… Страшно хотелось тут же переобуться и выбежать на лёд. Но он знал, что нельзя напрасно тратить силы, которые понадобятся во время игры!
Забор-трибуна был ещё пуст. И Лёшка решил зайти в школу, чтобы не мёрзнуть зря. Да и лёгонькую разминку там можно себе позволить.
Дожидаться пришлось долго. И вот наконец!..
Первыми из хоккеистов на школьном дворе появились Змей Горыныч и… Портной! Они неторопливо шли рядом, о чём-то мирно разговаривая. Оба тащили мешки с хоккейным снаряжением.
Лёшка выскочил навстречу.
— Я всегда говорил, что ты не подведёшь! — Змей Горыныч держал сильную руку на плече Портного. — Ты у нас вратарь, ты — скала!
Они прошли мимо Лёшки. Вратарь сборной привык, что все мальчишки смотрят на него разинув рот. Так, как вон тот, толстый. А Змей Лёшку просто не заметил.
Лёшка забрался на своё любимое место на заборе — слева от столба, там ещё скобочка для ног есть. На эту скобу можно и коньки повесить, чтобы не мешали.
Юрка Соболев был уже на месте.
— Ты за кого? — спросил он.
— За наших, — тихо ответил Лёшка.
В зоопарк Вадик Королёв вовсе и не собирался. Он уже вышел из того возраста, когда люди согласны хоть каждый день ходить по зоопаркам, а то и остаться там насовсем. Вот творческая командировка художника — это другое дело!
— Чего ты телишься, Король?! — оторвавшись от своего «чистописания», недовольно скривился Саня Гостев. Человек этот обладал круглым девчоночьим почерком и потому уже долгие годы маялся на посту редактора школьной стенгазеты. — Малюй давай карикатуру! Или непонятно объяснил?
— Понятно, — нехотя отозвался Вадик. — Не рисуется чего-то… Настроения нет…
Вадик знал уже, что у настоящего художника так и должно быть: то настроения нет, то вдохновения. И признаться в этом не только не стыдно, но даже наоборот — вроде как почётно.
— А у меня есть, да?! — заволновался Саня. — А я вот всё равно сижу и пишу, пишу и сижу!
— Ребята, не ссориться! Давайте жить дружно! — вмешалась десятиклассница Ирина. Она, по её же собственным словам, «принимала самое непосредственное участие в выпуске газеты». А поскольку ни красиво писать, ни тем более рисовать не умела, то руководила. — Саня, не отвлекайся! Вадик сейчас всё сделает! Делов-то! Изобразить Фролова из шестого «Б» в виде кенгуру, как он прыгает по коридору, — только и всего.
— Вот ты сама возьми карандаш и изобрази, — не очень уверенно нагрубил Ирине Вадик. И добавил: — Если уж так просто всё…
— Ы-ы-ы! — заскрипел зубами Саня. — Я вот тоже в следующий раз скажу директору: «Марина Витальевна, делайте всё сами!» Почему это ему можно, а мне нельзя?!
— Тебе нельзя, — отрезала Ирина. — Тебе даже думать о таком стыдно: ты из приличной семьи!
— Ы-ы-ы! — простонал Саня, на этот раз обречённо.
Вадик посмотрел на Ирину с интересом. Та дружила с Игорем, старшим братом Сани, и насчёт семьи — это у неё здорово получилось и к месту.
— Что тебе мешает нарисовать Фролова в виде кенгуру? — напрямик спросила Ирина. — Личные симпатии или антипатии? Общественное мнение? Боязнь мести со стороны окарикатуренного?
— Ничего мне не мешает, — хмыкнул Вадик.
— Просто я не помню, какая у кенгуру голова.
— Зачем тебе голова?! — снова влез в разговор редактор. — Ты ж вместо кенгуровой морды фроловскую нарисуешь, правильно?! Так что не увиливай!
Вот уже вторую неделю вся школа на переменах прыгала с места в длину. Инициатором, зачинщиком и чемпионом этого движения был, по словам Ирины, Димка Фролов. По правде сказать, в его великолепных прыжках и в самом деле было что-то кенгуриное.
— Морду я вообще чью хочешь смогу нарисовать, — слегка прихвастнул Вадик. — А вот скажи, какие у кенгуру уши? Может, фроловские нарисовать? Или твои?
— Всё ясно! — Ирина неожиданно поддержала Вадика. — Твоя позиция мне понятна, и она заслуживает всяческого одобрения и поддержки!
Она порылась в сумочке и выудила оттуда деньги.
— Держи вот! Дуй в зоопарк — одна нога здесь, другая там. В творческую командировку мы тебя направляем, разберись со своими ушами!
— Не надо, у меня есть, на билет хватит, — Вадик почувствовал неловкость ситуации.
— Бери, говорю! — скомандовала Ирина. — Всё-таки по заданию редакции идёшь!
Командировка по заданию редакции — дело серьёзное. Зоопарк находился совсем рядом, через две трамвайные остановки. Может быть, от сознания важности дела, может, ещё почему, но по дороге к Вадику вернулось то самое рисовальное настроение. И ещё появилось настоящее любопытство: в самом деле, какие же у кенгуру уши?
Вот дела: он легко представил себе всего кенгуру, представил замершим перед прыжком, а затем и в движении. Но вот уши!.. Глянуть бы одним глазком, а потом он им такого Фролова выдаст!
Зелёные зоопарковские ворота оказались закрытыми. Вадик, чтобы окончательно убедиться, что это не случайность и ворота захлопнуло не ветром, подёргал их руками. Ворота железом загрохотали в ответ. И почти сразу в заборе открылась дверка.
— Не ломай, всё равно не сломаешь! А вот зверей всех перепугаешь! — посоветовал добродушного вида дед.
— Мне надо в зоопарк, — сказал Вадик и сам поразился, как глупо это прозвучало.
— Ясно, надо, — согласился дед. — Всем надо. Да где ж ты раньше был? Зоопарк закрыт, сегодня звери до шести только работали.
— А сейчас сколько? — спросил Вадик. Хотя какая разница сколько, — всё равно уже закрыто.
— Семь скоро.
— A-а… С утра я в школе был, и потом тоже в школе — мы там газету делали. Мы и сейчас её делаем, только вот меня послали на кенгуру посмотреть; чтобы, значит… ну, уши у кенгуру какие… — Вадик запутался в объяснениях, но дед понял.
— Тю-у! — присвистнул он. — Так это же не к нам! То есть по нашему, конечно, ведомству, да только кенгурей этих самых в нашем зверинце отродясь не бывало!
— Зря, значит, пришёл, — огорчился Вадик. — Ну извините, пойду я…
— По делу, говоришь… — дед задумчиво потёр шершавый подбородок. — А ну, заходи.
— Так ведь нет же у вас кенгуру, — напомнил Вадик.
— Зато Сергей Иванович есть, — старик произнёс это особенно веско и даже, кажется, подмигнул мальчишке. — Сергей Иванович — доктор такой! И всякое зверьё знает! Проходи!
Сарайчик, на который показал сторож, находился в самом конце неширокой аллейки.
— Тс-с! — раздался предостерегающий шёпот, едва Вадик просунул голову в дверь. Внутри оказалось темно: то ли окна были чересчур маленькими для такого помещения, то ли их закрыли чем-то непрозрачным, а свет не включили. — Я же предупреждал!
— Извините, — Вадик попятился. — Мне нужен Сергей Иванович. Меня послали сюда, мне на входе сказали…
— Я Сергей Иванович! — на этот раз шёпот показался Вадику сердитым.
— Я же не знал, что вы заняты, — снова извинился он и собрался было захлопнуть дверь, но человек в темноте заговорил вдруг нормальным голосом:
— Я не занят, я свободен! Да заходи ты, наконец! И дверь прикрой, сквозит! — И добавил шёпотом: — Кто там у тебя? Собака? Кошка?
— Кенгуру, — Вадик перешагнул порог и закрыл дверь.
Из-под одеяла торчала только мордочка с широко открытыми тёмными глазёнками.
Глазки эти неподвижно уставились куда-то в угол; немигающие и тусклые, они показались Вадику мёртвыми.
— Кто это? Он умер? — тихо спросил он.
— Жива, — так же тихо отозвался человек, сидящий на маленьком складном стульчике перед закутанным в одеяло существом. И пояснил:
— Это она, а не он. Девочка.
— Девочка, — эхом повторил Вадик. — А что с ней?
— Родилась вот… Появилась на свет, — объяснил Сергей Иванович. — Сегодня ночью.
— А! — улыбнулся Вадик. — А я-то думал! Даже испугался!
— Я вот тоже думал, — вздохнул Сергей Иванович. — А вот ведь как выходит…
— А где же её мать? — снова встревожился Вадик, почувствовав, что что-то здесь не так: ведь у любого новорождённого должна быть мать!
— Там, — неопределённо махнул рукой доктор, — у себя в вольере. И в этом нет ничего удивительного, по правде сказать, потому что они чрезвычайно редко размножаются в неволе. Можно сказать, почти никогда. Уникальный случай.
— Так это же хорошо, — неуверенно сказал Вадик.
— Грета отказалась кормить свою дочь. И винить её совершенно не в чем: просто у Греты нет молока.
Стало слышно, как за окнами шуршит листьями осенний ветер.
— Она умрёт? — прошептал Вадик, холодея от этих слов.
— Нет, если малышку покормить, — тусклым голосом ответил доктор. — Вот только всё дело в том, что я не знаю, как это сделать. Она не хочет брать соску! Выплёвывает!
