немцев для нас пули пока не отлиты».
И стали они с того дня побратимами.
Потом, в другом бою, они ещё теснее сблизились. Их взвод, разбив немецкие укрепления, по пятам преследовал врага. Надо было не дать фашистам уйти. Неожиданно немцы остановились и стали яростно сопротивляться. Иван и Харцха залегли в укрытие. Но Иван — маленький; лёг в расщелину — его и не видно. А Харцха как гора, весь на виду. И вот немецкая пуля угодила ему в плечо. И снова на помощь пришёл Иван Болдырев. Он помог Харцхе переползти в безопасное место и перевязал рану, шутливо успокаивая:
«Тебя, Харцха, даже немецкая пуля не берёт — так, царапинка… Я же говорил, что нет у немцев такой пули, чтобы нас с тобой убить».
До самого Берлина шли побратимы рядом. А в Берлине, в штыковом бою, Иван был тяжело ранен. И теперь его спас Харцха. Он на руках отнёс друга в медсанбат, и не было у него тяжелее горя, чем ранение Ивана. После этого они расстались и больше не виделись. Харцха до сих пор сокрушается:
— Я же был с ним рядом! Ведь Ивана действительно ни одна пуля не брала!..
Бамба много раз слышал рассказы отца об Иване Болдыреве, и всегда его интересовал этот храбрый и весёлый человек.
— Пап, а почему дядю Ивана ни одна пуля́ не брала? — спросил он как-то.
Харцха подошёл к Бамбе и поднял его на руки.
— Он, сынок, был умнее и сильнее фашистов, он за правду свою воевал, за Родину, за нашу Советскую власть, за тебя с Бембей, за всех нас. А такого человека ни одна пуля не возьмёт. Правду и свободу убить нельзя!
Спрашивал об Иване Болдыреве и Бембя, но вопросы его были совсем другими:
— Пап, а Иван много золота у фашистов захватил?
Харцха хоть и хмурился, но как мог объяснял Бембе:
— Никакого золота Иван не захватывал. Богатство человека, сынок, — это сила и красота его души, то, ради чего он живёт и борется. А душой Иван был очень богат. Золотая у него была душа…
Бембя умолкал, размышляя над этими словами, и тут спрашивал Бамба:
— А на войне страшно?
Отец отвечал:
— Когда боишься — страшно. Но боязно было только сначала. А вот шумно — это да! Особенно когда «катюши» стреляли. Зато весело. Так весело от их залпов было, что даже петь хотелось.
Бамбе такие ответы нравились.
— Я так и думал… Я и Серёжке Шалбу́рову сказал, что ты смелый. Ты ведь ничего-ничего не боишься, правда?
Отец улыбался.
— Это машина, сынок, ничего не боится, а человек… Он должен оберегать свою жизнь, быть умнее и хитрее врага. Вот страшиться, правда, не надо; страх и осторожность — вещи разные. Страх бывает у труса, а осторожным может быть и смелый человек.
Обычно такие дискуссии прерывала Болха. Послушав немного, она говорила:
— А что, если нам поискать дядю Ваню ещё раз? Давайте напишем пионерам в Рязань. Вдруг он откликнется, вдруг жив?..
Братья и отец тут же соглашались:
— Давайте, давайте напишем!
Бамба и Бембя бежали за бумагой, чернилами и с помощью отца и мамы сочиняли очередное письмо. Таких писем они уже разослали десятки, но ответы на них были неутешительные — Иван Болдырев всё не находился.
— Харцха, здравствуй!.. — сказал секретарь райкома.
Чёрная запылённая машина остановилась у дома Харцхи. Две огромные собаки бросились к ней, грозно залаяли. На их лай прибежал с пастбища Харцха. Увидев машину и узнав гостей, он крикнул своему помощнику:
— Бадма, побудь с отарой! Овец далеко не угоняй. А я встречу гостей. Приехали секретарь райкома с председателем.
Юноша белозубо улыбнулся:
— Только не ругайся, Харцха, с ними. Гости-то важные. Но про воду скажи обязательно. Несытно у нас стало овцам.
Гости хотели было ехать к отаре, но, увидев идущего к ним Харцху, вышли из машины.
— Харцха, здравствуй! Как живёшь? Где детишки? Гостинцы им тут Баса́нг привёз, — сказал секретарь райкома, протягивая чабану руку.
Харцха, поздоровавшись, ответил:
— Живу — не тужу. Пасём овечек. А детишки мои уехали в Элисту в гости.
Председатель колхоза, тоже протянув руку Харцхе, спросил:
— Ну, а какие жалобы будут? Опять, наверное, по поводу пастбищ?
Выражение лица Харцхи изменилось. Он нахмурился, сузил глаза.
— Ты угадал, Басанг, жалобы всё те же: воды в колодце овцам не хватает. Худеют овечки, болеют, а за это осенью ты нам, наверное, спасибо не скажешь.
— Правильно, не скажу! Овцы должны быть справными, как на выставке. Помнишь, отбирали из твоей отары?..
— Тогда, Басанг, давай воду!
Секретарь райкома улыбнулся.
— Верно, Харцха, требуй своё, наступай на горло, — и похлопал чабана по плечу. — Впрочем, мы для того к тебе и приехали. О воде говорить будем. Сейчас заезжали в Хар Булук…
Харцха нетерпеливо перебил:
— Ну и как? Какая там трава?
— Хорошая трава. В этом году даже отличная… — сказал секретарь и повернулся к председателю колхоза: — По-моему, Басанг, Харцха прав — зря пустует Хар Булук. Что ты знаешь, Харцха, о Хар Булуке?..
Харцха пригласил гостей под навес. Там все уселись на кошму, и Харцха стал неторопливо рассказывать о Джалджи Шонтаеве, о его богатых отарах и о том, что была вода в тех местах.
— Родник там должен быть, только, наверное, засыпал его богач, чтобы не достался нам. Значит, отыскать его надо или вырыть новые колодцы.
Секретарь райкома согласился:
— И я так думаю: есть в Хар Булуке вода! Сам обошёл несколько балок, дно везде влажное. Вода там есть. Только вот кислая она и серой пахнет.
— Если поискать, и хорошая найдётся, — убеждённо сказал Харцха.
— Значит, нужно посылать людей на поиски воды?
— Да, родники искать надо, — сказал Харцха. — Только, по-моему, людей туда посылать пока не стоит.
— Почему? Что ж ты предлагаешь? — с удивлением глядя на Харцху, спросил председатель. — Сам же везде и всюду доказывал…
— А вот что я предлагаю, — перебил его Харцха. — Сейчас в степи горячая пора, идёт заготовка сена. Люди — на вес золота. Не заготовим сено вовремя — может повториться прошлый год. Помнишь, что было? Калмыки говорят: «Кто чинит старое — мастер, кто думает о будущем — мудрец». Так вот, моё предложение такое: завтра из отпуска вернётся второй чабан, я тогда смогу и сам поехать в Хар Булук и поискать воду.
На лице председателя засияла улыбка. Он крепко пожал чабану руку:
— Правильно, Харцха, умная у тебя голова!
Поддержал
